Виктор Шмаков - Евангелие от Антона Страница 7

— Ой не ели есмо николи же ни сыра сего, ни колбасы, се же дивьно борошьно!

На второе Аксинья подала овощное рагу. Артём на вкус вроде бы определил, что «ингредиентами» этого блюда были тушёная редька, морковь и лук. Хлеб только ржаной. Ломтики пшеничного батона восприняты как некое лакомство. На третье Аксинья налила всем по кружке кваса с явным вкусом ягод лесной малины. «Возможно, шли с поля по лесу, в малиннике остановились, немного насобирали, потолкли, в квас добавили».

Закончился обед тем, что все встали, и хозяйка произнесла простую «молитву»:

— Царь хозяюшка Домовой! И даруем цебе и хлебом, и солью, и низким поклоном, а што сами едим, пьём, тем цебе дарим; а ты, хозяюшка–бацюшка, нас береги и скоцину блюдзи.

14. Планы на работу

После обеда мужчины вышли на улицу, присели не невысокое, в оду ступеньку крылечко в сени.

— Гордей, я видел, у тебя возле печи небольшая стопа кирпичей сложена. Что, печь перекладывать собираешься?

— Надо бы переложить — и маловата она, и греет уже что–то плохо. Да, не знаю вот, соберусь ли к этой зиме. Рук не хватает. Кирпич–то вот весь и есть, а его много надо. Это с позапрошлого года остался, когда я одной вдове, через два двора отсюда, печку заново клал. Она, мало того что вдова, так у неё в том году ещё и сын погиб — забрали его на службу в Рязань, в князеву дружину, и года не прослужил, как случилась у князя нашего какая–то свара со своим младшим братом, несколько человек тогда с обеих сторон и погибли. Братья–то, вроде как помирились, опять за одним столом вместе со своими прихлебателями медовуху пьют, а вот старухе теперь и надеяться не на кого, одна осталась. По–соседски, кто как можем, помогаем.

— Это точно — паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Так ты печник?

— Чтобы постоянно только кладкой заниматься — этого нет, но печи класть умею. Это мне от отца уменье досталось, а ему от своего отца, от деда моего. Наш деревенский староста мне говорит, чтобы я плотнее за печное дело взялся. Много потребности в этом по деревне. Этой зимой чуть целая семья не погибла — печь у них очень угарная, какой–то пришлый печник–недоучка в своё время сложил. Многие хозяева в овинах хотят печи выложить — без печи–то при сушке снопов больше дров требуется. А главное — без печи–то, с открытым огнём, и опасность пожара выше. Новые два двора в том конце деревни строятся — молодёжь женится, своё хозяйство заводят, там тоже печи нужны будут. Но у меня помощники не подросли пока — 8 и 10 лет, в этом деле от них помощи ещё мало будет. Они пока в других делах помощники, лён вон сейчас теребят — это как раз по их силам и уменью.

— Подожди, Гордей. А если мы с Антоном тебе артель составим. Как я понимаю, изготовление кирпичей, если это дело изначально правильно отладить — работа–то не слишком сложная. Мы бы с ним, если бы этим делом занялись, так на всю деревню кирпичей бы наготовили. А потом тебе, для кладки печей, и подмастерьями сумеем.

— Артём, а ведь ты дело баешь. Внизу, у речки, шагов всего–то двести от моей бани к лесу, есть овражек, там я хорошую глину для кладки печей беру. Из этой же глины я и посуду делаю. У меня там специальная печь для обжига сооружена — из каменных валунов, это мне Фока помогал её сделать, одному–то мне было бы с этим не совладать. Слушай, а что нам дело–то откладывать? Пойдём–ка прямо сейчас, на месте и определяться будем. Кое–какой инструмент и приспособления для этой работы у меня прямо в печи сложены, на хранение там оставлены. Возьмём с собой, пожалуй, только лопату, да бадейку, чтобы воду с речки носить. А ещё возьмём–ка с собой моих пострелов — Матвея да Семёна. Они пока в речке искупаются. Может, ещё и рыбёшки какой поймают, свои снасти сейчас соберут и захватят. А если потребуется, мы их потом к Фоке пошлём, они к нам Антона–то и приведут.

Гордей приоткрыл дверь в дом:

— Аксинья, мы с Артёмом пойдём на разведку на глиняный карьер. Ребятишек я с собой возьму. Матвей, Семён, собирайтесь на речку, захватите ваши рыболовные снасти. Мы с Артёмом пошли, вы нас догоните.

Гордей заглянул в хлев, взял оттуда стоящую у входа цельнодеревянную лопату в виде весла с широкой лопастью, отдал её Артёму.

— Подожди, я ещё топорик на всякий случай возьму, может, что поправить придётся, да хоть ту же лопату слегка заострить. Если жестковато будет для деревянной лопаты, придётся кого–то из ребятишек за железной послать.

Сходил в сени, вернулся с топориком, аккуратно завёрнутым в кусок старой холщёвой тряпки, из которой торчало только топорище. В другой руке за дужку из верёвки нёс деревянную бадейку, размером с ведро. Большинство предметов крестьянского хозяйства были деревянными, а посуда, как правило, глиняная. Металлическими были только те, без которых уж явно не обойтись, относились к ним очень бережно.

15. Местный диссидент

Стали спускаться к речке по тропинке, что шла межой между Гордеевым и Фокиным наделами. Она вела прямо к бане. Потом надо будет повернуть налево и по тропинке, что вдоль реки, пройти мимо Аксиньиного огородного хозяйства в сторону глиняного карьера.

— Гордей, я вот что думаю. Что если нам с Антоном у тебя в бане и ночевать? И вас стеснять не будем, да и нам так удобнее.

— А берегинь не испугаетесь? — это, понял Артём, имелись в виду русалки. — Они по ночам выходят на берег, качаются на ветвях, расчёсывают свои зелёные волосы, заманивают к себе людей, защекочивают их до смерти. А то так ещё и водяной, отец их — косматый, с бородой по колено, злой, проказливый старикашка.

— Нет, мы по ночам на берег выходить не будем. Не поддадимся их заманиваниям.

— Что ж, тогда надо будет соломенные тюфяки приготовить, это Аксинья сегодня сделает, даст чем укрываться.

Обогнули баню, пошли по берегу речки. Вскоре склон к реке стал несколько круче. Вот в нём и овражек. По нему, видимо, весной талые воды в речку стекают. Берега оврага коричнево–красного цвета, практически без травы. Можно сказать — сплошная глина. В одним из них, в довольно–таки покатом месте вырыто углубление в виде пещеры без потолка. Здесь и устроена печь для обжига — высотой с человеческий рост и шириной почти в два шага, довольно–таки глубокая. Стены выложены валунами — каменьями, чуть не с локоть размером, по форме, в основном, плоскими. Выложены так, что образуют сходящийся конусом свод, наверху, там где задняя стена печи — отверстие для выхода дыма. Оно заканчивается трубой, которая сделана из колец, выполненных гончарным способом. Есть и передняя стенка с печным зевом, через который может человек вовнутрь залезть. Рядом стоит заслонка, то есть приставная дверца в виде плетня из прутьев, размером метр на метр, с обеих сторон покрыта слоем глины. Кладка сделана на глиняном растворе, выглядит всё прочно и основательно. Внутри довольно просторно, туда вот кирпичи для обжига и загружают. А пока там видны аккуратно сложенные доски, брусья, какие–то деревянные приспособления.

— Вот и пришли. Из досок соберём подобие стола, удобно будет кирпичи формовать.

Достали из печи тёсанные доски. Артём обратил внимание на то, что вдоль склона оврага, слева от печи, есть несколько как бы невысоких стенок, также выложенных из валунов, скреплённых между собой той же глиной. Положили на них доски, получились отличные стеллажи, слева повыше — по пояс, справа низкие и более прочные, под тяжесть рассчитанные.

— Вот здесь, с левого края, будет стол, на нём кирпичи делать будете и складывать вот сюда, направо. Будет получаться сырец. Вообще–то, можно класть печи и из сырца, когда он полностью высохнет. Но, если заготавливать кирпичи впрок, то их лучше обжигать. Сырец–то, он ведь чем плох? Боится сырости — теряет прочность, по сути дела опять глиной становится. Где его хранить? Только в сухом месте. А если его много надо? Да, и мягок лишку он. Для кладки–то это даже удобно бывает — мастерком его можно в каком хошь месте и очень точно перерубить, хоть наискось, хоть как. Но, допустим, углом скамейки о печку заденешь, и выщербина будет. Нет, кирпичи надо заготавливать впрок только обожжённые. Глина у нас здесь очень хороша — и не жирна, и не тоща. В тощей глине много песка, она шероховата на ощупь, и слишком рассыпчата. Жирная глина на ощупь мягкая. Но если в ней песка совсем мало, при высыхании она трескается. Наша глина в самый раз. Отец учил меня как определять жирность глины. Берёшь кусок и мнёшь его до тех пор, пока не перестанет прилипать к рукам. Делаешь из неё шарик, размером примерно как в три пальца. Кладёшь его на одну дощечку, а сверху начинаешь другой сдавливать. Если глина начинает трескаться при сжатии уже в четверть его высоты, то она тощая. Если она начинает трескаться только когда ты шарик наполовину сожмёшь, то она жирная, в неё надо песок добавлять. Нормальная жирность — это когда трещины появляются при сжатии на одну треть.