Майк Телвелл - Корни травы Страница 72

—Вот так нужно представлять новую запись, — сказал он уверенным тоном знатока высших стандартов, — кроме всего прочего.

Когда песня кончилась, они стали центром всеобщего внимания: все подходили к ним с поздравлениями, надеясь погреться в лучах славы. Айван принимал все спокойно, но содержание адреналина в крови подскочило до высшей отметки. Он был благодарен Жозе, который все это устроил и, находясь в радостном настроении, предлагал выпивку первому встречному.

Он заволновался, увидев, что Жозе не спешит расплачиваться. Возможно, думает, что если у Айвана вышла пластинка, так он в состоянии купить выпивку для всей толпы? Ситуация стала казаться Айвану все более и более стеснительной.

—Я пойду поищу одного парня, Жозе. Скоро вернусь. — Сказав это обычным тоном, он решил поскорее смыться. Очень не хотелось уходить отсюда, но ситуация явно вышла из-под контроля.

Жозе перехватил его у самого выхода.

—Подожди, чего это ты такой быстрый, братан?

—А в чем тут смысл, ман? Кто будет платить за всю эту выпивку, а?

—Чо, пускай курочки все доклюют, за все заплачено. Смотри. — Жозе достал из кармана смачную кипу денег. — Но мне понравилось, как ты смылся — кое-чему ты все-таки научился. Только не пытайся больше одурачить Жозе. — Между их глазами за темными очками произошла короткая стычка.

—Кто тебя дурачит? — возмутился Айван. — Кстати, у тебя не найдется для меня немного денег?

Они снова смерили друг друга взглядами из-под очков, и внезапно тяжелое лицо Жозе расплылось в чарующей улыбке.

—Да, кое-чему ты научился.

Он перебросил руку через плечо Айвана. Айван был настороже. Он помнил, как Уильям Хол-ден делал такой же жест в «Улицах Лоредо».

Но Жозе был вполне беспечен.

—Да, ты поднимаешься. Очень это приятно. Записал хорошую пластинку, стал бэдмэном, порезал Длиньшу как ветчину. Да, мне с первого раза понравился твой стиль. Мой дух принял тебя.

Он тянул эти фразы с интонациями гордости и удивления. Айван был ошеломлен, как много Жозе известно, и это ему польстило. Тон Жозе сменился на деловой:

—Но… про пластинку эту мне кое-что сказали. Спорим, у тебя в кармане нет и двадцати долларов. Твое счастье, если Хилтон заплатил за нее пятьдесят.

—Видишь ли… — начал было сочинять Айван, но был слишком впечатлен его осведомленностью.

—Чо, можешь ничего не придумывать, я знаю весь расклад и этого коричневого хрена тоже… Более того, до меня уже дошло, что ты больше не получишь за нее ни цента.

—Откуда ты знаешь?

—Связи, ман. Большие связи. Но не беспокойся, со мной не пропадешь. У меня есть для тебя занятие. Я ищу хорошего парня, светлого бвая. Ты справишься с большими деньгами?

—Конечно, — ответил Айван. — Я уверен.

—И будешь держать рот на замке?

—Конечно, ман, но о чем ты говоришь?

—О том, что у меня есть для тебя хороший шанс — никакого пота, легкие деньги.

Несмотря на свой растущий интерес, Айван отступил. Он помнил, что Жозе уже принимал добровольное участие в его судьбе.

—Хорошо, только сначала я должен понять, как все пойдет, ман, — настаивал Айван.

—Чо, пошли со мной, — скомандовал Жозе. Айван поплелся за ним. — Что с тобой, сэр? Ты боишься благополучия? Что случилось?

—Я хочу, чтобы была какая-то ясность, вот и все, брат.

Он понимал, что его слова звучат неубедительно, но ему было стыдно признаться, что он хочет еще раз услышать свою пластинку и посмотреть, как люди будут танцевать под нее. К тому же куда в последний раз Жозе привел его, он даже сам не помнит…

—Чо, ты свое имя хочешь еще раз услышать, так ведь? — голос Жозе прозвучал сочувственно.

—Ну да, вроде того, — признался Айван. Жозе покачал головой.

—Бвай, ты и впрямь не понимаешь, как вещи устроены. Ты хочешь еще раз услышать свою песню, да? Все. Песня сыграна, братан.

—Что ты имеешь в виду? — запротестовал Айван. — Ты ведь сам сказал, что запись отличная и она только что вышла.

—Йеее, отличная запись, — засмеялся Жозе, — но Хилтону ты не нравишься. Он уже дал команду эту запись не продвигать. Она не попадет в двадцатку, это мне Спиди сказал. Вообще не попадет ни в какие чарты. Так что лучше пойдем со мной.

Айван плелся вслед за Жозе, уходившим в темноту, и обдумывал его слова. Он имеет в виду, что Хилтон достаточно богат для того, чтобы не класть себе деньги в карман — и все это только затем, чтобы один бедный черный бвай знал свое место. И это имеет какой-то смысл? Так он, выходит, не просто так все говорил? Он сильно опустил меня, но я считал, что, если пластинка вышла, значит, у меня появилась возможность продвинуться. Он украл запись, это меня больно ударило, но не насмерть. Но сейчас просто настоящее злодейство, ман! Какой гнусный человек! Он сделал запись, это ладно, но у него нет ни уважения к музыке, ни понимания ее — иначе бы он так не поступил. Для него это только бизнес. Лягушка сказала: «Что шутка для тебя, для меня смерть». Так оно и есть. Убил мою пластинку и таким образом дешево от меня отделался. Но Айван не сердился, только горечь и разочарование поднимались в его груди, а сам он становился каким-то онемелым и бесчувственным.

Жозе остановился возле мотоцикла «Хонда», который выглядел как новенький. Любая вещь у него отлично смотрится, подумал Айван. А почему бы и нет?

—Так, Жозе, — пробормотал он, удивившись как ровно звучит его голос, — надеюсь, что этот-то наконец твой?

—А, так ты уже слышал эту историю, — засмеялся Жозе. — Все в порядке, ман. В те годы я был совсем еще молодой. А сейчас оставил детство и взялся за ум. Все кайфово, братан, наслаждайся ездой.

Глава 15. И где мы плакали

И где мы плакали,

Когда мы вспоминали Зайон.

И как нам спеть песню Короля Альфа

На этой странной земле?

—Меня зовут Рас Петр, — сказал худощавый дредлок, — но все называют меня Педро, — Он церемонно протянул руку Айвану и, когда они обменялись рукопожатием, слегка поклонился.

—Лучший резчик во всем Кингстоне, — сказал Жозе.

Дредлок чуть склонил голову, словно давая понять, что эти слова — не более чем формальность, и сел за стол, на котором были разложены плотно свернутые цилиндрические упаковки ганджи.

—Слышал уже эту песню, "Меч их да внидет в сердца их "? — спросил Жозе.

Рас Петр кивнул. Его медузообразная голова склонилась над травой: он изучал каждую шишечку, вдыхал ее запах и пробовал на ощупь и только после этого с видом эксперта нарезал се своим остро заточенным резаком.

—Это Айван — он ее сочинил, — сказал Жозе.

Дредлок, казалось, был не в себе, и вокруг него стояла атмосфера глубокой меланхолии.

—Ну да, — пробормотал он, и на миг на его губах промелькнула улыбка. — Я слышал ее однажды — будет великая песня. — Он посмотрел на Айвана, кивнул, и вновь Айван почувствовал в нем неизбывную печаль.

—Тут вся трава? — спросил Жозе, указывая на стол.

—Вся до последней, — сказал Петр.

—Хорошо, скоро мы сможем все реализовать. Мне дали слово, — сказал Жозе, пристально смотря на Расту. — Завтра и начнем, если хочешь. Как ты сам?

Нож замер. Петр медленно поднял голову, и Айван увидел доброе лицо с большими глазами, в которых затаилась боль, ушедшая на самое дно и мерцающая темным огнем.

—Бвай-Жозе, я так скучаю по королеве моей — и мальчик мой… — его голос стал еще глуше, и он покачал головой. — Мальчик мой, он так по маме скучает, так скучает…

Мужчины замолчали, окруженные тягостной тишиной. Раздавался только ровный шипящий звук лезвия, нарезающего траву.

И где мы плакали,Когда мы вспоминали Зайон.И как нам спеть песню Короля АльфаНа этой странной земле?

—Грядут лучшие времена, — неуверенно проговорил Жозе. — Ладно, я привел сюда этого братца работать с тобой — хороший парень — если ты, конечно, согласен.

—Ты пришел сюда ради бизнеса? — спросил Рас Петр чуть надтреснутым голосом, не поднимая головы, словно разговаривал сам с собой.

Айван почувствовал, что они здесь лишние.

—Ладно, я не говорю, что так считаю. Мой бвай больной совсем — грудь у него слабая от рождения. Не уверен, будет ли он в порядке без своей мамы… — Голос сам собой потух, и Рас Петр устремил взор на своих посетителем. Хотя Айван был убежден, что он никого не видит.

Жозе топтался на месте и явно хотел что-то сказать, но не сказал, и снова воцарилась гнетущая тишина. Айвану было не по себе, это усилило чувство неловкости их незваного вторжения. Он наблюдал за Жозе, ожидая от него какого-нибудь знака, и пытаясь представить себе, что скрывается за его невозмутимостью и темными стеклами очков. Наконец Жозе молча встал и направился к двери.

—Ладно, Педро, мы в другой раз. Пойдем, Айван. — Его голос прозвучал для этой комнаты слишком громко.

Рас Петр не шевельнулся и ничего не ответил. Оказавшись под звездами, Айван почувствовал огромное облегчение.

—Фууух, — выдохнул Жозе, — бвай, тяжело-то там как, да? Брат Педро сейчас под очень тяжелым прессом.