Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2010) Страница 76

Выход трехтомника материалов петербургского Религиозно-философского общества – событие исключительной важности. На протяжении последнего предреволюционного десятилетия РФО играло значительную роль в интеллектуальной жизни столицы, объединив самых разных людей: либералов и монархистов, модернистов и консерваторов, юристов и фольклористов, православных священников и теософов, католиков и иудеев. И темы здесь обсуждались самые разные: от древнерусского христианства до Льва Толстого и от идеи бессмертия души до символизма.

В трехтомник вошли практически все сохранившиеся материалы: стенограммы докладов и прений, газетные отклики, устав общества, списки его членов, хронология заседаний РФО. Все это должным образом оформлено и прокомментировано. Особенное значение имеет перечень участников заседаний РФО с краткими биографиями, составленный Сергеем Половинкиным, – важная основа для дальнейшего изучения этого круга. Впрочем, некоторые уточнения к списку можно предложить уже сейчас. Например, Герман Баронов действительно учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, но курса не окончил (по некоторым данным, уже после революции получил диплом Томского университета). Умер он, по всей видимости, в 1943 году (в апреле этого года его сактировали из лагеря в Мариинске). А дополнительные сведения про Ивана Пузино, включая даты жизни (1888 – ок. 1961), информацию о переходе в католицизм и проч., без труда находятся в Интернете.

И последнее. Трехтомнику предпослано приветственное слово Дмитрия Медведева. Ничего особенного, разумеется, несколько общих фраз. Но вспомним: Борис Ельцин писал предисловие к собранию сочинений Пушкина, Виктор Черномырдин сочинял вступиловку к полному Гоголю, Сергей Миронов подписывал в печать первый том Чехова. И каждый раз осчастливленное таким образом издание оказывалось некачественным, а то и вызывало скандал. Так что сам факт, что наконец-то один из высших чиновников государства (а Медведев на момент сочинения этого текста трудился еще первым вице-премьером) сопроводил своим напутствием действительно стоящее издание, не может не радовать.

Р у с с к а я  и н т е л л и г е н ц и я. Автобиографии и библиографические документы в собрании С. А. Венгерова. Аннотированный указатель. Под редакцией В. А. Мыслякова. Т. 1: А - Л. СПб.: «Наука», 2001, 640 стр. Т. 2: М - Я. СПб.: «Наука», 2010, 764 стр.

Известнейший историк литературы Семен Венгеров почти всю жизнь собирал писательские автобиографии и прочие биобиблиографические документы. После его смерти огромная коллекция, в составе еще более огромного венгеровского архива, отошла Пушкинскому Дому, где находится и поныне. Любой исследователь русской литературы второй половины XIX – начала XX века обращался к ней неоднократно, но Пушкинский Дом в Петербурге, а историки литературы живут и в других городах. И вот наконец сотрудники ИРЛИ преподнесли иногородним филологам роскошный подарок, составив аннотированную роспись венгеровского собрания – по сути, полный свод материалов к тому самому биографическому писательскому словарю, к изданию которого Венгеров несколько раз приступал, но так и не закончил. При отвратительном состоянии отечественной биографики (до сих пор основным источником по многим персоналиям остаются Русский биографический словарь и Энциклопедия Брокгауза-Ефрона – издания по-своему замечательные, но современным представлениям о научной биографии не отвечающие, изобилующие лакунами и неточностями) это источник первостепенной важности. Особенно если учесть, что щедрый коллекционер охотно собирал досье не только на поэтов и прозаиков, но и на физиков, химиков, садоводов – особенно на тех из них, кто сотрудничал в повременной печати и писал что-то хоть сколько-нибудь похожее на публицистику. И не беда, что интервал между двумя томами составил почти десять лет – подобные книги делаются небыстро плюс неизбежный страх издательств, даже специальных, перед выпуском трудоемкой и изрядно толстой книги. Но все хорошо, что хорошо кончается.

«Я  н е  т а к о й  т е б я  к о г д а – то  з н а л а…»: А н н а А х м а т о в а. П о э м а  б е з  г е р о я. Проза о поэме. Наброски балетного либретто. Материалы к творческой истории. Издание подготовила Н. И. Крайнева, под редакцией Н. И. Крайневой, О. Д. Филатовой. СПб., «М i ръ», 2009, 1488 стр.

Я не ахматовед и писать «экспертное заключение» на этот огромный том, разумеется, не рискну. Тут любопытно другое. Филолог-архивист потратил десять с лишним лет жизни на решение одной из самых сложных текстологических проблем, связанных с русской литературой XX века: определение «канонического» текста ахматовской «Поэмы без героя». Экземпляров поэмы существуют десятки (Крайнева пишет о 130), правка разнонаправленная, прижизненной полной публикации не случилось, твердо выраженная последняя авторская воля отсутствует («беловой рукописи или авторизованной машинописи завершающей редакции произведения, содержащей окончательный текст поэмы, не сохранилось»). В итоге «более чем в двадцати основных, наиболее авторитетных художественных и претендующих на научно обоснованную публикацию (1)Поэмы без героя(2) изданиях нет даже двух полностью идентичных друг другу текстов». То есть ситуация, учитывая то место, которое занимает «Поэма без героя» в истории русской поэзии XX века, сложилась довольно странная.

И вот проблема наконец разрешена: на основе всех выявленных списков выделены и последовательно напечатаны девять основных редакций, установлен, обоснован и тщательно прокомментирован критический текст поэмы, устранены многочисленные ошибки предшественников. Более того, такая же работа проделана с так называемой «прозой о поэме» и с набросками балетного либретто по «Поэме без героя». И что же? И ничего. Казалось бы, должна быть какая-то реакция и гуманитарного сообщества, и «внешнего мира» – речь-то, повторю, идет не о случайном стихотворении полузабытого сочинителя, а о хрестоматийном произведении, постоянно переиздающемся и уже породившем массу комментариев и толкований. Ан нет: ни вала рецензий, ни обсуждений и круглых столов, ни критического разбора проделанной работы со стороны экспертов, ни даже какой-нибудь Государственной премии, хотя уж это вроде бы само собой разумеется. То есть, конечно, составителя и ее коллег поздравили на питерской ахматовской конференции летом 2009 года, провели презентацию, выразили респект. Но мне все же кажется, что подобные события должны иметь несколько иной резонанс.

В.  В.  Р о з а н о в. Собрание сочинений, [т. 29]. Литературные изгнанники. Книга вторая. Издание подготовили А. Н. Николюкин, С. М. Половинкин, В. Г. Сукач, В. А. Фатеев, П. П. Апрышко. М., «Республика»; СПб., «Росток», 2010, 957 стр.

Собрание сочинений Розанова затевалось больше 15 лет назад, в совершенно других условиях. Достаточно сказать, что давно уже практически не существует издательства «Республика», где собрание выходило до 21-го тома. Затем на один том оно завернуло в «Алгоритм», а с 23-го обосновалось в питерском «Ростке», где и завершилось тремя годами позже. В итоге вышли 30 томов, в среднем по два тома в год. Производительность невероятная, и, разумеется, скорости ради кое-чем пришлось пожертвовать – уровнем научной подготовки прежде всего. Полноценный комментарий к корпусу розановских текстов, как и решение спорных текстологических вопросов, – дело будущего, и едва ли ближайшего. Правда, уже сейчас затевается что-то вроде «академического» собрания сочинений Розанова – но ни степень проработанности огромного розановского архива, ни нынешнее состояние «розановедения» в целом не дают оснований полагать, что такое издание может состояться на достойном уровне.

Однако всякий проект, тем более столь масштабный, имеет смысл оценивать не по тому, что сделать не удалось, а по объему все же, вопреки всем обстоятельствам, сделанного. Сделано же чрезвычайно много. Не имеет смысла лишний раз подчеркивать знаменитое упрямство редактора и идеолога собрания Александра Николюкина, который, кажется, только один и мог взяться в середине 90-х за подобное дело, а потом, после краха «Республики», найти новые варианты и довести-таки заведомо некоммерческий проект до конца. Можно посмотреть на дело и без «личностей», «объективно». Для этого достаточно перечитать вступительную статью к первому тому собрания, «Среди художников», где составитель формулировал задачи издания и анонсировал его предположительный состав: «В данное, первое Собрание сочинений В. В. Розанова войдут все его главные книги <…> а также неизданные письма и биографические материалы». И несколько лет собрание действительно следовало намеченным курсом, по крайней мере в том, что касается книг. Перелом произошел ровно посередине пути, на 15-м томе, который был составлен из газетных статей Розанова 1906 - 1907 годов. И следующие тома, за редкими исключениями, уже представляли собой сборники газетной (по преимуществу) публицистики разных лет. В итоге сложилось впечатление, что собрание двигалось хаотично, без всякого плана. Андрей Немзер, единственный, кажется, из литературных обозревателей откликнувшийся на выход последнего, 30-го тома отдельной статьей, иронизировал: «Похоже, порядок выхода томов объясняется просто: что собрали (и якобы откомментировали), то и несем в типографию. <…> Впрочем, <…> на полке тридцать томов можно расставить по своему умыслу — хоть по хронологии, хоть по колористической гамме обложек». Немзер отчасти прав, но особого повода для иронии тут на самом деле нет – рецензент и сам упоминает о «хаотичности» розановского наследия. При начале же предприятия составитель явно не подозревал, какое количество розановских текстов погребено в повременной печати первых полутора десятилетий XX века. И именно в кропотливом, пусть и несколько бессистемном собирании и тиснении всего этого материала и состоит главная заслуга Николюкина и главное достоинство выпущенного преимущественно его усилиями собрания.