Елена Кочешкова - Переход Страница 8

Но вопрос висел в воздухе. И Алекс ждал ответа.

— Ну не знаю… — замялся я, — помогал бы ему, конечно, чем мог. И если бы мог. В любом случае поддержал бы всегда.

Алекс кивал, слушая меня, и задумчиво ковырял в зубах зубочисткой.

— Санек, — он вдруг снял очки и без них оказался совсем незнакомым мне. Покрутил модные окуляры, снова надел. — Вот и я так считаю, что своих надо поддерживать. Сечешь?

Я кивнул.

Я, в общем-то, прекрасно понимал, к чему он клонит.

— Не хочу я жить на твои деньги и в твоем доме за так!

Сказал — и испугался. А вдруг сейчас Алекс ответит вроде 'да кто тебе сказал, что ты тут задержишься, придурок? Вот тебе сроку два дня, а потом пакуй вещи'.

Но когда Алекс заговорил, мне стало стыдно за подобные мысли…

— У меня нет младшего брата… есть только сестра. Как и у тебя… — грустно начал он. — Верка. Неплохая девчонка. Но лентяйка. Ничего не хочет сама в жизни делать. Палец о палец не ударит. Ей уже почти двадцать, старше тебя…. Учится… Нафига учится? На кого? На социолога какого-то… Ведь ясно же, что ни дня по специальности не проработает. Просто тянет время, сидит на материной шее. Я ей сто раз говорил — Вер, займись делом. Начни подрабатывать. На курсы какие-нибудь полезные пойди. Водить хотя бы научись. Ну нет… Этой королеве ничего не надо. А недавно вообще отжгла — сказала, что хочет замуж. Блин… — Алекс сердито сломал зубочистку и швырнул об стол. — Залетела! О чем думала, когда кувыркалась со своим мальчиком — вообще непонятно! И он тоже хорош… недоносок… Мать, конечно, поохала для виду, а сама и рада. Любимая дочка никуда от нее не денется, в отличие от извращенца-сына. Ляльку, вон, скоро подгонит. Ай, да ну их!.. — он махнул рукой и налил нам еще текилы. — Пей. И слушай сюда, — второй стакан он опустошил ни чуть не лучше меня. По-моему, вообще не заметил что в нем было. Ни о соли, ни о лимончике на сей раз не вспомнил. — У меня нет брата, а есть бестолковая сестра. И ты. И почему-то так вышло, что ты мне гораздо ближе… Хотя тебя я знаю всего несколько недель… Санек.

Я смутился ужасно.

— Вот так, малыш, — невесело усмехнулся Алекс. — А раз уж так случилось… Я несу за тебя ответственность. И потонуть в этом говенном мире не позволю. Мне не надо, чтобы ты тоже висел гирькой на шее, но этого и не случится. Работу ты найдешь, это лишь вопрос времени. А до тех пор перестань, пожалуйста, париться и считать мои деньги. Холодильник видишь? Молодец. Все, что там лежит — наше общее. За квартиру начнешь вкладываться, когда получишь трудовую. Усек? Ты просто не парься. Слышал такую песенку — донт ворри, би хэпии. Ты не паришься — и ты счастлив, ты счастлив — и ты не паришься! Все просто. Работа найдется. Только потерпи чуток. И не сцы. Оки?

Я кивнул, вздыхая.

Легко сказать — не парься!

Но вслух спорить не стал. А Алекс разлил остатки текилы и сурово кивнул мне на стакан. И я, конечно, выпил.

И наутро впервые узнал, что такое похмелье, потому что пили мы не закусывая.

Но это было уже не важно — в тот же день, слегка помятый, но зато до странного пофигистичный я поперся в соседний макдоналдс и уже со следующего понедельника начал работать там мальчиком на побегушках.

Это были небольшие деньги, но они позволили мне не чувствовать себя лохом. А спустя еще несколько месяцев я наконец нашел работу дизайнера.

Снова зазвонил телефон. Отложив в сторону недовыжатые штаны, я вытер руку о футболку и метнулся в комнату, где оставил его. У меня на все входящие, кроме Алекса, один рингтон, так что никогда заранее не знаю, кто именно звонит.

— Але! — выдохнул я в трубку и в следующий миг понял, что попал…

— Света! — матушкин голос циркулярной пилой взрезал мой мозг. — Света, где ты?! Куда ты пропала?! Почему ты вообще нам не звонишь?! Мы тут с ума сходим! Как ты могла так поступить с родной матерью! И отца тебе не жалко! Ты знаешь, что про тебя люди говорят? Это правда? Скажи, правда?!

Я стоял, медленно обтекая всем этим гамном, которое лилось из телефона. И не знал, что делать.

Целый год мне удалось прожить спокойно. Иногда я писал короткие письма. Очень короткие, просто чтобы не чувствовать себя таким ублюдком, каким теперь меня пыталась выставить мать. Отвечала на них обычно Аська. Она честно мне рассказывала о том, как рвут и мечут предки. О том, что они пытаются меня найти через знакомых в Казани. Я ведь сдуру сразу зачем-то написал, куда именно уехал.

Но, что бы там ни происходило, а свой новый телефонный номер я никому не сообщал, кроме тех людей, с которыми постоянно общался в Казани по работе или просто так.

Откуда она его узнала?

Зачем?..

Крики в трубке усиливались по нарастающей. Похоже, моя матушка так ничего и не поняла про меня. И про то, как надо себя вести со мной.

Я медленно опустил руку с телефоном. Мать продолжала что-то доказывать или спрашивать… не знаю. Я больше не слушал.

Я устал от этого всего.

Ненавижу.

Ненавижу их!

Я размахнулся и со всей дури швырнул телефоном об стену, которую недавно с такой любовью разрисовывал…

Мля…

Даже столь прочная модель как 'нокия' может выдержать далеко не все. Мой дешевенький мобильник, который я так и не сменил за год, сочно врезался во мною же нарисованный город и развалился на части.

Чего и следовало ожидать.

Я вздохнул и, присев на корточки, стал медленно собирать детали — заднюю крышку, батарейку, кусочки стекла… Потом с каким-то странным ледяным спокойствием выбросил все это в мусорное ведро. Не вынимая сим-карты.

Нет уж.

Больше мне таких звонков не надо.

Впрочем, утро уже было бесповоротно испорчено… Словно какой-то монстр их моих детских кошмаров протянул когтистую лапу через годы и вдруг схватил за горло. И принялся трясти из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Только у этой куклы была вполне живая, горячая кровь… и она мгновенно проступила там, где острые когти монстра впились в кожу.

Порой мне хотелось, чтобы мои родители исчезли. Просто перестали существовать в этом мире. Как будто их и не было никогда. Ни их самих, ни бесконечных претензий, идиотских вопросов и всевозможных обязательств, которые они ставили передо мной с самого раннего детства. 'Ты должен, тебе надо…' — все это могло звучать бесконечно.

Стараясь ни о чем не думать, я развесил постиранные вещи на балконе и закурил.

Давний совет Алекса не прошел даром — после той первой сигареты последовало множество других. Я не курил часто. И даже иногда пытался бросить… Но всякий раз срывался, когда со мной опять происходила какая-нибудь лажа. Так что 'белые палочки здоровья', как называл их Алекс, прочно вошли в мою жизнь. Ничего хорошего в этом не было, но они действительно спасали меня от психоза. И я решил, что лучше уж отравлю себе часть легких, зато не буду позорно реветь

Я затянулся поглубже, стряхнул пепел в стеклянную банку из-под кабачковой икры и привычно уже сказал себе: 'Да пошло оно все!'.

И, перегнувшись через высокие бетонные перила лоджии, стал смотреть, как носится детвора по двору. Мальчишки гоняли мяч, а в песочнице ковырялись несколько малышей. Вчерашняя непогода сгинула — над городом снова ярко светило солнце. Если бы не боль в руке и осадок от матушкиного звонка, мир мог бы показаться прекрасным.

Сигарета прогорела почти до фильтра. Я щелчком отправил ее в банку и вернулся в комнату.

Моя волшебная майка обещала сохнуть еще до конца дня, а выходить на улицу без нее у меня не было никакого желания — слишком я привык к этой неизменной детали гардероба.

8

Честно говоря, никогда не понимал людей, которые умудряются скучать наедине с собой. Нет, ну я, конечно, тоже этим грешил в годы подросткового маразма, но давно уже излечился. Во-первых, мир вокруг слишком велик и интересен, чтобы тупо сидеть и втыкать на стену. А во-вторых, я научился развлекать себя сам. Если становилось скучно, доставал карандаши, краски или планшет и начинал рисовать. Что угодно. И где угодно. Мог раскрасить стену, оставшуюся после пьянки бутылку необычной формы, футболку или новые белые кеды.

Но иногда так бывает, что делать ничего просто не хочется. Например, когда настроение паршивое…

Поэтому я просто завалился на свой огромный надувной матрас, раскрыл ноут и полез читать, что нового успело произойти у моих виртуальных друзей и знакомых.

И не надо думать, будто среди них — только трансгендеры или голубки какие-нибудь. Нифига подобного. Я, конечно, забавный зверек, но социофобией не страдаю, и друзей у меня всегда было много. Самых разных. По большей части — совершенно обычных людей.

Так что я открыл свою френд-ленту в блоге и принялся листать последние сообщения. Увы, много времени это не заняло — выходные же… всем было лень писать. А некоторые еще и по дачам застряли. Или просто свалили на природу, как Алекс.