Павел Верещагин - Арбалет Страница 8

— А может быть, мне подтяжку нужно было сделать по всему телу? А? И грудь силиконовую? Как у порнозвезды?

— Зачем?

— Тогда бы он не разлюбил. Говорят же, что женская грудь — это магнит для мужчины.

Бурцев не ответил.

— Что? — спросила Наталья.

Бурцев опять пожал плечами. Кто ж это может сказать? Грудь, она, может быть, и магнит. Только любовь ведь не в этом состоит. Или не только в этом.

Наталья и сама поняла, что говорит глупости.

— Дура была… Шептала ему, если разлюбит, чтобы сразу сказал. Чтобы не обманывал, не врал… Как будто такое возможно! Любовь — ведь это… Это жестокая игра!

Она горько усмехнулась.

— Ладно, что уж теперь… Как говорится, померла так померла. — Она вздохнула. А потом мрачно уставилась в пространство перед собой. — Но вот в мою квартиру свою подружку ему приводить не следовало. Зачем так подло? Всем соседям на смех! Я все могу понять, но дуру из меня делать не надо…

Наталья взяла со стола свою сумочку и собралась уходить.

— Ладно. Спасибо, морячок, за коньяк. — Она поднялась. — Как, говоришь, тебя зовут? Бурцев? Ты, Бурцев, обращайся, если что. Я кое-что могу в этой жизни. Соседки твои, Алла с Зиной, скажут, где меня найти.

Бурцев кивнул.

— А впрочем, нужно простить…Так ведь? — со смирением сказала она. — Христос велел прощать… Даже когда кажется, что нельзя…

— Вы это о чем? — спросил Бурцев. Он пристально вглядывался в лицо гостьи, последние слова которой показались ему странными.

Она перехватила этот взгляд и отвела глаза. Потом вздохнула:

— Все о том же!

Она поднялась, и сумочка с ее колен упала на пол. При этом об пол стукнулась что-то тяжелое.

Бурцев с интересом посмотрел на гостью.

— Что это у вас там? Булыжник? — спросил Бурцев.

Она в ответ посмотрела почти весело.

— Булыжник? Нет! Это, Бурцев, книга. Роман «Идиот». Точнее, «Идиотка». — Она рассмеялась. — Ну, не поминай лихом!

Наталья Павловна ушла, и Бурцев опять остался один.

Он прошелся взад и вперед, вдыхая оставшийся после гостьи аромат духов… Постоял у окна… Шторы на третьем этаже были по-прежнему задернуты и за ними по-прежнему горел свет.

«Вот она жизнь, как бывает, — философски подумал Бурцев. — Когда у человека все есть, ему начинает казаться, что ему все по силам! Он начинает хотеть чего-то еще большего, чего-то несбыточного. Как в сказке про старика и старуху. А если замахиваться выше головы, то можно в конце концов оказаться ни с чем. А потом все, что у тебя было, оказывается вдруг не нужным… Вот как бывает!»

От нечего делать Бурцев включил телевизор.

По всем каналам показывали какую-то чушь. Бурцев на некоторое время задержался на одном из них, по которому показывали очередную викторину для эрудитов. «Как называется крайне возбужденное состояние человека, граничащее с психическим расстройством?» — замогильным голосом спрашивал ведущий. «Любовь!» — вместо гостя в студии ответил Бурцев и выключил телевизор.

Ну их, эти страсти! От них одни только неприятности!

«Ладно! — подумал Бурцев. — Так выходные и совсем без пользы пройдут. Нужно пойти хотя бы колеса у машины поменять на зимние. Когда-нибудь ведь эта зима все равно начнется?»

Он оделся и вышел из квартиры.

«А тетка симпатичная. Житейская тетка! Жалко ее…» — подумал он, подходя к лифту.

Лифт застрял где-то наверху, из него, по-видимому, выгружали мебель. Бурцев уже совсем было решил идти пешком, когда из дверей соседней квартиры вышла Зина.

— Зина, что это такое? Опять ты! — удивился Бурцев.

Зина только махнула рукой: отстань, Бурцев, со всякими глупостями.

Она хихикнула:

— А ты с нашей-то здесь не столкнулся?

— С кем — с вашей?

— Ну, с этой! С Пугачевой! Она только что от меня вышла…

— Нет. А что?

Зина еще раз хихикнула.

— А то! Видел во дворе джип стоит? — скандальным полушепотом спросила она. — Это ее кавалер какую-то бабу в их квартиру привел. Пугачева вроде как в Москву уехала… Ну, он сразу и давай! Понял?

Бурев помрачнел.

— Понял. А тебе-то что?

— Как это что! Видел — ловкач! Она его подобрала, упаковала, тачку подарила… А он!.. Ну ничего! Сейчас она ему устроит.

— Что устроит?

— Избиение младенцев! Он-то думает, что она в Москве, а она нагрянет неожиданно. Я ей только что Алки-ны ключи запасные дала. Свои-то она куда-то потерла!

— Так что ты молчишь? У нее… А вдруг у нее в сумке пистолет! А ну, давай вниз! — Бурцев подтолкнул Зину вперед, к лестнице, и сам побежал вслед за ней.

— Куда мы бежим? — обернулась Зина, под напором Бурцева перепрыгивая через две ступеньки на третью.

— Туда! — огрызнулся Бурцев. — Я за ней! А ты беги за милицией!

— За какой еще милицией!?

— За обыкновенной.

— Ты что — сдурел? Что я им скажу?

— Что хочешь! Скажи, что баба собирается замочить своего любовника! Пусть бегут скорее!

— Да они ж меня на смех поднимут…

— Не поднимут! Какая там квартира?

— Девять!

Бурцев сердито зыркнул на Зину глазами.

От крыльца они разбежались в разные стороны. Зина побежала в соседний двор, где располагалась районное милицейское управление. А Бурцев побежал в дом напротив, во второй подъезд.

Лифт с шумом работал дверями где-то наверху. Бурцев не стал ждать и бросился по лестнице пешком.

Дверь в девятую квартиру не была заперта. На замке не было собачки, дверь не захлопнулась сама собой, а повернуть ключ в замке, видимо, никому в спешке не пришло в голову.

Из комнаты доносился звук возбужденных голосов. Бурцев бросился в комнату и почти наткнулся на Наталью Павловну, которая стояла посреди комнаты с короткоствольным револьвером в руке.

На диване, прикрыв голые ноги пледом, сидел смуглый молодой человек с пламенными средиземноморскими глазами. Артистически длинные волосы падали ему на глаза. Бурцев невольно поразился его красоте: нервной, итальянской, горячей.

Рядом, возле кресла торопливо натягивала джинсы некрасивая тощая девица.

— Стас! Кто эта женщина? — истерически говорила девица, застегивая молнию. — Что ей здесь нужно? Пусть она немедленно уйдет!

Наталья даже не поглядела в ее сторону.

— И где же ты, Стасик, откопал эту облезлую шлюху? — презрительно сказала Наталья.

— Какая шлюха? Вы что, женщина, бредите? У меня муж дома и двое детей.

Стас молчал.

— Что же ты тогда валяешься с кем ни попадя, если у тебя муж и двое детей? — спросила Наталья.

— А это не ваше дело! Может быть, у нас с мужем такие отношения!

Наталья хмыкнула. Видали вы ее? Такие отношения!

— Говорила же я тебе, запри дверь на задвижку… — сказала девица. — А ты — никого нет, никого нет!

— Так зачем ты эту выдру привел в нашу квартиру? — спросила Наталья.

— Кто выдра?! Я?! Ну знаете ли!..

— Откуда у тебя ключи? — хмуро спросил молодой человек у Натальи. — У тебя же… Ты же их потеряла…

— Нашлись добрые люди. Дали.

— Женщина! Что вам здесь нужно? И вообще, кого вы хотите испугать своим пугачом?

— Пугач? — усмехнулась Наталья. Она повернула пистолет в сторону стены, зажмурилась и нажала спуск. Раздался оглушительный грохот, и в штукатурке образовалась дыра.

— Стас! Кто эта ненормальная! — взвизгнула девица. — Тетка! Убери пушку! Убери пушку, тебе говорят!

Стас исподлобья смотрел на бледную и отчаянную Наталью Павловну. Та отвечала ему твердым презрительным взглядом.

— Что же ты так напугалась, облезлая? Помирать неохота?

— Стас! Что надо этой сумасшедшей! Дайте я уйду!

— Дуру из меня решили сделать. За моей спиной, в моей же квартире!

— Я не знала! Он мне ничего не сказал!

— Ты же сама говорила, что это наша общая квартира, наша норка… — мрачно сказал Стас. — Что я имею на нее такие же права, что и ты! И вообще, ты же только что звонила из Москвы!

Наталья побледнела и дернула дулом пистолета.

— Наталья Павловна, брось! — вступил Бурцев. — Отдай мне пистолет!

— Стреляй! Пожалуйста! — отчаянно сказал Стас. — Если хочешь остаток жизни провести на зоне у параши!

Наталья властным жестом велела Бурцеву не подходить. Она уже взяла себя в руки.

— Что же ты, Стасик! — горько сказала она. — Так решил отблагодарить меня за любовь и ласку. Опозорить меня перед всем светом. Так хоть бы бабу выбрал молодую да красивую… Я бы еще поняла. А то выдра поношенная!

Стас опустил глаза.

— Я тебя просил не звать меня Стасиком, — напомнил он. — Я Стас!

— Ах, простите! — издевательски ответила Наталья. — Я больше не буду!

Стас вспыхнул и собирался было вспылить, но под дулом пистолета сдержался.

— Что же ты молчишь? Или тебе тощие нравятся и в прыщах?

Стас нахмурился.