Жан Жубер - Человек среди песков Страница 8

— Да.

— А машины с цементом?

— Пришли сегодня утром.

— Прекрасно! А хорошие ли работники эти горцы, Гуру?

— Они неотесанны, диковаты, но парни крепкие и, говорят, работают здорово. Правда, чувствуют себя скованно в новой одежде, но попривыкнут!

— Надеюсь.

Совещание проходило весьма оживленно. Один за другим сыпались вопросы и ответы, всех охватило необычайное возбуждение, какое-то опьянение, это заметно было по жестам, по взглядам, и я тоже постепенно поддался общему настроению. Я подумал: дохнул свежий ветер. После долгих недель подготовки, топтания на месте, порой горьких разочарований мы почувствовали себя наконец на пороге больших свершений. Дюрбен и сам был взволнован: я угадывал это по его голосу, по его улыбке.

— Значит, все подготовлено. Завтра собираемся здесь. Послезавтра приступаем. На рассвете!

Его слова покрыли восторженные крики «ур-ра». Да, в самом деле, кажется, ветер переменился.

Что касается ветра, то на следующее утро нас ожидал сюрприз. Поднялся ураган. Море вспенилось, над дюнами поползли свинцовые облака. С юга дул сильный ветер, вздымавший тучи песка. Проснувшись, я услышал, как песчинки барабанят по стеклу. Террасу уже покрывала тонкая серая пленка, а в палисаднике намело песчаную гряду. Я высунулся из дома и сразу задохнулся, песок забился мне в нос, пришлось прикрыть лицо воротником куртки, как это делают жители пустыни.

Дюрбен был уже в конторе и, стоя у окна, смотрел, как неистовствует ураган. Услышав мои шаги, он обернулся.

— А, это вы! Видели, что делается? Не везет нам.

— Ну, это не так уж страшно.

— Конечно, но и работу не облегчает. Кстати, когда выравнивали грунт, вырвали траву, и теперь, вполне естественно, ветер разносит песок. Придется укреплять грунт в ходе строительных работ.

— Что ж, посадим для укрепления почвы песчаный колосняк и тамариск.

— Хорошо.

Вошли старшие мастера и, сняв каскетки, стали трясти головой, хлопать себя по плечам, словно вырвались из снежной бури.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Дюрбен. — Так вот, сегодня нам нужно создать бригады строительных рабочих…

Из-за воя ветра ему приходилось почти кричать.

После обеда ураган утих, и нам надо было только расчистить песок у своих порогов. А потом мы об этом и думать позабыли.

По правде говоря, мысли наши были заняты другим. Бригады были созданы и укомплектованы, людей в общих чертах ознакомили со стоявшими перед ними задачами, и строительные работы, дотоле сводившиеся к выравниванию почвы и прокладке дорог, внезапно оживились. Равнина, выутюженная гусеничными тракторами, заполнилась людьми и машинами. Особенно красочное зрелище являли собой огромные экскаваторы, и когда я, оторвавшись от своих бумаг и книг, приходил на строительную площадку проверить на месте, как выполняются поставки, то на мгновение останавливался, чтобы полюбоваться ими. Высоко в кабине крошечный рабочий с лицом, скрытым стеклами очков, в кожаных перчатках, виртуозно манипулировал рычагами: повинуясь ему, машина разверзала огромную железную пасть, которая, сверкнув на мгновенье на фоне неба, с глухим стуком вонзала свои зубы в землю. Она представлялась мне каким-то хищным зверем, готовящимся схватить свою жертву. Фыркая, изгибаясь, вздымаясь на дыбы на своих гусеницах, она вгрызалась в землю, но вот ее пасть взлетала вверх, захлебываясь песком, и высыпала его в гигантские грузовики с колесами выше человеческого роста. Два таких чудовища рыли котлован под фундамент первой пирамиды, а третье, стоявшее на берегу, вычерпывало бухту, где предполагалось создать порт. Тяжелая морская землечерпалка, прибытие которой задержалось на два дня из-за урагана, наконец встала на якорь в фарватере бухты и изрыгала потоки грязи на мол. Повсюду хлопотали оранжевые карлики в касках, с тачками, лопатами, с досками от опалубки. Приступили к работе и мерно вращавшиеся бетономешалки.

Иногда я встречал Дюрбена, разъезжавшего по стройке в своем джипе. Он останавливался, отбрасывал каску на затылок.

— Ну как дела?

Лицо его покраснело от солнца, взгляд светился радостью.

— Все идет хорошо. Поступили металлические балки.

— Отлично. А запасные части для экскаваторов?

— Их отправят самолетом.

— Хорошо!

И он мчался дальше в облаке пыли.

Да, все начиналось хорошо. В течение первых недель работы шли по плану, и мы испытывали лишь незначительные трудности: то ветер наполовину занесет песком котлованы, то увязнет грузовик в сыпучем грунте, а порой случались происшествия, могущие повлечь более серьезные последствия, — драка между горцами и жителями болотного края. Они испокон веков враждовали между собой из-за спорных пастбищ, лежавших на границе двух районов, поэтому терпеть не могли друг друга и обменивались на своих диалектах весьма крепкими выражениями. А так как у тех и у других в жилах текла горячая кровь, особенно у людей с побережья, то иногда в ход пускались ножи, а ножи в этих краях острые, из синеватой стали с черными костяными ручками. И однажды вечером дело дошло до поножовщины. Мы услышали крики, увидели, как упал человек. Гуру бросился туда, размахивая руками, обрушил на них целый поток слов, вызвав этим немалое удивление у противников. Несколько нанесенных ран и разъяренных взглядов — и все успокоилось.

Но явление это довольно обычное на всех крупных стройках, и нам нечего было жаловаться. Деньги и материалы прибывали в указанные сроки, горцы работали на совесть, среди инженерно-технического персонала царило согласие, и при телефонных разговорах по интонациям голосов я чувствовал, что в министерствах к нам прислушиваются. К тому же год выдался вроде бы сухой, и мы могли закончить дорогу, прежде чем начнутся осенние дожди.

К концу третьей недели произошло одно событие, которое поразило меня как гром среди ясного неба. Все остальные, впрочем, увидели в этом лишь некую экзотику, нечто необычное, даже повод для шуток, об этом болтали несколько дней в столовой, но вскоре перешли к другим, более свежим темам. Но я не мог так легко отделаться от представшей предо мной картины, которая, ошеломив и взволновав меня в одно и то же время, явилась мне вдруг неким знамением.

В одно прекрасное утро я нахожусь в кабинете Дюрбена. Разложив на столе папки с отчетами, с карандашом в руках, докладываю о положении дел. Стучат, входит Вире, руководивший работой одной из бригад, — человек надежный, цельный и крайне щепетильный. Он извиняется, но ему нужно поговорить с Дюрбеном. Дело неотложное.

— Что там такое?

Да вот этим утром его бригада должна была сровнять небольшой бугор между строительными площадками двух пирамид. Бульдозер стал вгрызаться в землю, поначалу все шло хорошо, но потом сталь наткнулась на каменную породу. Каменный грунт в этом краю почти не встречается, и здесь на него попали впервые, говорит он. Огромная глыба. Машина начала дробить ее, извлекать по частям из земли, и работа замедлилась. Внезапно открылся какой-то ход. По нему можно было пробраться, слегка пригнувшись. Направились в глубь туннеля с фонарем и обнаружили там нечто странное: вроде бы какое-то захоронение. Довольно большое. Он не знает, как поступить. Ждет указаний.

Он стоит перед нами с удрученным видом, держит в руке каску.

— Правильно сделали, что пришли, — говорит Дюрбен.

Строители, как известно, не очень-то рады таким находкам, на которые, словно мухи на мед, слетаются толпы археологов, любопытных, болтунов с крупными связями, обычно располагающие свободным временем. А у строителей времени в обрез. И среди них ходит немало мрачных рассказов о том, как откладывали, а то и вовсе прекращали работы из-за нескольких обнаруженных камней. Поэтому порой в этих случаях бульдозеристы прикидываются слепыми. Другой на месте Вире так бы и поступил — мол, ничего не видел, ничего не знаю! — но он не из таких: его одолевают опасения, щепетильность, к тому же, надо прямо признать, он наткнулся на огромную глыбу.

— Да, вы очень правильно сделали, — повторяет Дюрбен. — Пойдемте посмотрим!

И обернувшись ко мне, предлагает:

— Пойдемте и вы с нами! Хотите?

Я сгорал от желания увидеть находку. Мы вскочили в джип и на полной скорости рванули вперед в облаке пыли.

Бульдозер неподвижно стоит около развороченного холма, мотор выключен. Бульдозерист с непроницаемым, равнодушным лицом курит, прислонясь к гусеницам машины. Рабочие, присев на корточки в тени грузовика тихо переговариваются между собой и замолкают при нашем приближении. В нескольких метрах от бульдозера между вывороченными камнями видна темная расщелина, в которую мы и проникаем все трое с фонарями в руках.

Вначале узкий коридор между высокими и серыми камнями. Мы идем не сгибаясь, но по мере того как мы продвигаемся все дальше, приходится наклонять голову, а когда приближаемся к тому месту, которое действительно в свете фонарей напоминает склеп, даже слегка сгибаем колени. Я подозреваю, что те, кто строил этот склеп, возможно, хотели, чтобы люди входили сюда не с высоко поднятой головой, а в смиренной позе, согнувшись чуть не в три погибели. Идущий впереди меня Дюрбен двигается, словно большая обезьяна. По временам его каска с глухим стуком ударяется о камень. Позади меня пыхтит Вире. Меня удивляет, что здесь совсем не пахнет ни плесенью, ни сыростью, как это обычно бывает в подземельях. Дотронувшись до стены, я убеждаюсь, что она совершенно сухая.