Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон Страница 43

Как я уже говорил, в своем первом видении я стоял в амбразуре, устроенной наверху Пирамиды, и смотрел наружу, на северо-запад, через некое подзорное стекло, ощущая полноту молодости и стремление к приключениям, но тем не менее не без опасений в сердце.

Вмещая своим умом все знания, положенные в той будущей жизни, я, человек настоящего времени, до того мгновения не знавший о своем будущем существовании, вдруг очутился в далеком будущем, вспоминая годы, проведенные мной в той странной Земле, и лишь где-то вдали за ними маячили туманные познания нашего века, а может быть, и не только его.

Сквозь странное подзорное стекло я глядел на северо-запад – на ландшафт, знакомый мне во всех подробностях, названиях и расстояниях от центра Пирамиды – точки, не обладавшей ни длиной, ни шириной; изготовленная из полированного металла, она располагалась в Комнате Математики, где я ежедневно занимался.

На северо-запад глядел я, и в широком поле зрения моего ясно горели огни над Красной Ямой, что находится прямо под колоссальным подбородком Северо-Западного Дозорного. Тварь эта взирала на Пирамиду «от начала – и будет смотреть до того, как откроются ворота вечности», вспомнилась мне строка Эйесворпт, поэта древнего тогдашнего времени, но для нас с вами – обитателя невероятно далекого будущего. И вдруг все словно померкло, потому что, обратившись к глубинам своего существа, я увидел – словно во сне – Солнце и все великолепие нашего нынешнего века. Я был потрясен.

Тут я должен пояснить вам, что, внезапно попав из нынешнего века в ту жизнь, я – тот юноша в амбразуре – вдруг вспомнил свою нынешнюю жизнь как видение, пришедшее от начала вечности, от зари времен. О! Боюсь, что еще не сумел объяснить достаточно ясно, что и я, и он были едины – слились в одну душу. Находясь в удаленнейшем будущем, он как бы прозревал ту жизнь, которую веду я в нынешнем веке; и я из нашего времени наблюдал за ходом жизни, которая еще только состоится. Сколь великое чудо!

И все же не буду утверждать, что до пробуждения в том будущем времени я не обладал никакими знаниями об этой жизни. Дело в том, что, осознав себя там, я обнаружил собственную уникальность, отделявшую меня от прочих юношей; оказалось, что я обладал смутными – как будто бы визионерскими – познаниями о прошлом, смущавшими и даже сердившими ученых людей того времени. Впрочем, не будем об этом. Однако я знаю, что с того мгновения мои знания о прошлом и уверенность в них удесятерились.

Итак, к делу. Но прежде чем следовать дальше, я должен рассказать еще об одном: в миг своего пробуждения в том юном теле я сразу же ощутил всю тоску по моей любви, и прежнее дремотное воспоминание обрело реальную боль – я вдруг понял и осознал свою утрату.

Словом, я, тот молодой и сильный, испытывал странное томление по моей Прекрасной и, зная, что некогда она была моей, считал, что и Мирдат, как и я, может обрести новую жизнь.

Заканчивая свое отступление, скажу, что удивился открывшемуся в памяти неведомому доселе солнечному свету и великолепию нынешнего века, пронзившим тогда сумрак моих видений и новые мои знания… удивился и вскричал, обозвав невеждою Эесворта. На какое-то время я был буквально ошеломлен тем, о чем догадывался и что ощущал, и все это время во мне крепла тоска по той, кого я потерял в древние дни… той, что пела мне в этой светлой сказке, оказавшейся истинной реальностью. И мысли, присущие мне в том веке, с проницательным удивлением обратили свое течение к заливу Забвения.

Наконец оставив туманный морок снов и воспоминаний, я снова вернулся к непостижимой тайне Ночной Земли, которую рассматривал сквозь эту амбразуру. Никто и никогда не уставал взирать на жуткие тайны того Края; стар и млад от ранних дней до самой смерти вглядывались в черный и чудовищный мрак, укрывавший Ночную Землю и последнее убежище человечества.

Справа от Красной Ямы простиралось длинное волнистое свечение, которое у нас называлось Долиной Красного Огня, а за нею начинались тоскливые черные мили, освещаемые только холодным светом Равнины Голубого Огня.

Там, ограничивая известные земли, лежала цепь невысоких вулканов, освещавших далекие Черные Горы, на которых сияли Семь Огней, не сошедших с места и не изменившихся за целую вечность; даже великая подзорная труба не могла поведать о том, что они из себя представляют, и ни одному вышедшему из Пирамиды искателю приключений не удалось вернуться назад с рассказом о них. Тут я должен заметить, что внизу, в великой Библиотеке Редута, хранились истории – повествования об открытиях тех, кто осмеливался ступить на жуткие просторы Ночной Земли, рискуя не только жизнью, но и самой душою.

Словом, случившееся со мной было настолько странно и удивительно, что я не без отчаяния представляю свою цель: так много нужно мне сказать, но так мало слов дано человеку, чтобы он мог описать то, что лежит за пределами существующих познаний Народов.

Разве сумеете вы ощутить известные мне во всей своей подлинности величие, реальность и ужас Земли, о которой я повествую? Человечество с его короткой письменной историей помнит последние великие события, однако как мало мы знаем о годах, отстоящих от нас на века, на тысячелетия. Ну, а мне предстоит описать на этих считаных страницах будущую жизнь во всем пышном цвете, существовавшем внутри и снаружи великой Пирамиды, так, чтобы читатель уразумел истину моих слов. История Великого Редута простиралась в прошлое не на считаные тысячелетия, а на многие миллионы лет. Свою раннюю историю люди того века начинали с времен, когда тусклое Солнце еще светило в небе нашего мира. Но от более ранней поры не сохранилось ничего, кроме мифов, а люди здравомыслящие и мудрые считали, что к подобным материям следует относиться самым осторожным образом, и потому вовсе не верили им.

И я… как донести свои знания до будущего читателя? Ничего из пережитого мною просто не может быть; и все же я вынужден рассказывать свою повесть, потому что великие чудеса переполняют мое сердце и я должен облегчить душу, попытавшись рассказать вам о том, что было со мной самим, и о том, что