Ночная Земля - Уильям Хоуп Ходжсон Страница 50

Тем временем во всей Ночной Земле произошло необычайное оживление, приборы постоянно отмечали действие во тьме Великих Сил, и занятые записями Монструваканы несли строгую стражу. Словом, время это несло в себе чувство новизны, пробуждения нынешних и грядущих чудес.

В Краю, Откуда Доносится Великий Смех, постоянно громыхал хохот… неуютные, потрясающие сердце раскаты бушевали над землями неведомого востока. Жерло Красного Дыма наполняло глубокую долину багрянцем; угрюмая красная пелена поднималась над ее краями, пряча за собой основания башен, расположенных на противоположной стороне.

На востоке у Печей кишели Гиганты; Печи извергали огонь… Мы не могли понять всего, что происходит вокруг, однако догадывались о смысле.

Даже от Горы Голоса, которая поднималась к юго-востоку от Юго-Восточного Стража, о котором я забыл упомянуть в своем корявом повествовании, впервые за время моей жизни донесся Звук. Анналы поминали о нем, но в Пирамиде его слышали нечасто. Звук этот, пронзительный и ни на что не похожий, вселял в души расстройство и ужас; казалось, что какая-то неведомая великанша странным голосом выкрикивает неведомые слова в ночи. Так, во всяком случае, мне казалось, и не только мне.

Словом, вся Земля пробудилась.

Силы Зла придумали и другие трюки, чтобы заманить нас в Ночные Земли. Так, однажды вострепетал эфир, и некий голос поведал о том, что отряд людей вышел из Меньшей Пирамиды и направился к нам, испытывая недостаток пищи и нуждаясь в помощи.

Тогда мы послали в ночь Слова Власти – и не получили ответа. Это весьма обрадовало наши души, потому что все мы сомневались в своих сердцах, но теперь получили доказательство, что послание это было ловушкой. Теперь я постоянно разговаривал с Наани, потому что научил ее посылать мысли через ночь, пользуясь лишь ее умением, но не перенапрягаясь, ибо умение это истощает тело и силу ума, если злоупотребить им.

И все же, хотя я учил ее правильно пользоваться возможностями мозга, слова Наани постоянно звучали негромко, кроме случаев, когда она пользовалась прибором; это я объяснял недостатком здоровья, хотя Духовный Слух у нее был отменным и лишь немного уступал моему.

Так, в непрерывном общении, постоянно делясь своими мыслями и рассказывая о делах, мы сближались душами, и во мне крепла уверенность, что мы были знакомы прежде. А посему сердце мое восторгалось.

Глава IV

Голос умолкает

Любимая, твои шаги легки над землей в ночи,

Поступь твоя лунным сиянием гонит мрак,

Память о твоих глазах зажигает в росе святые лучи…

Слышу твой голос – за тысячей гор, – и песня его так

Мучительна для осиротевшей души… Память, молчи.

И вот однажды ночью, к концу шестнадцатого часа, когда я уже собирался спать, вокруг меня вострепетал эфир, как нередко случалось в те дни, однако на этот раз в трепете сем была странная сила – и в душе моей заговорил голос Наани.

Я знал, что это она, но тем не менее не стал отвечать сразу и, получив немедленный ответ в биениях Слова Власти, спросил у Наани, почему она решила обратиться ко мне с помощью прибора. Это было странно: ведь все они спали, Монструваканы давно стояли на страже, потому что в Малой Пирамиде время сна начиналось с одиннадцатого часа. Таким образом, у них прошло уже пять часов ночи, и Наани должна была спать, а не бодрствовать в Наблюдательной Башне вне попечения своего отца. Я решил, что она воспользовалась прибором, так как голос ее звучал очень четко в моем мозгу. Однако она не стала отвечать на мои вопросы, а произнесла несколько строчек, от которых затрепетал мой дух. Начинались они словами:

Любимая, твои шаги легки над землей в ночи…

Я буквально задрожал, потому что эти самые строчки сочинил в память о Мирдат Прекрасной – в давно канувшем в вечность нашем нынешнем времени, когда та умерла, бросив меня в одиночестве. Ослабев от разыгравшейся в душе бури, от прихлынувших чувств, я немедленно обратился к Наани, чтобы она объяснила мне, откуда узнала те слова, которые заставили трепетать мое сердце.

Тем не менее она не дала мне прямого ответа и вновь повторила стихи. И мне вдруг представилось, что это не Наани, а Мирдат Прекрасная говорила со мной из Вечной Тьмы. И силой своего ума я воззвал: «Мирдат! О, Мирдат!» – и далекий слабый голос ответил моему духу из Вечной Тьмы. И голос этот был голосом Мирдат Прекрасной, но он принадлежал и Наани; и сердцем своим я понял, что мечта моя стала правдой: мне выпало вновь родиться в этом мире одновременно с моей Единственной, брачной подругой моей во все века от начала вечности. И я со всем пылом обратился к Наани, но ответа не получил; она молчала, хотя взывал я несколько часов.

Словом, в конце концов я чрезвычайно утомился и долго не мог успокоиться или заснуть, однако сон все же пришел.

Пробудившись, я первым делом вспомнил о чуде, случившемся в ночное время. Никто не мог знать эти слова, кроме духа Мирдат, моей Прекрасной, глядевшего из-за моего плеча в те давно забытые времена, когда я сочинял эти строчки и всем сердцем горевал о ней. Но ведь голос, говоривший со мной, был голосом Мирдат и Наани одновременно, так что всякий поймет, что ощущал я сердцем своим.

И я немедленно позвал Наани, а потом повторил зов; и спустя мгновение вокруг меня торжественно затрепетало Слово Власти. Всколыхнув ночь, я послал ответное Слово и немедленно услышал голос Наани – слабый, как было всегда, когда она не пользовалась прибором, а отсылала весть, пользуясь лишь своим умением.

И я принялся расспрашивать ее о том, что говорила она в прошлый раз. Но Наани сказала, что всю ночь проспала, только видела очень странный сон. Не зная, что думать, я ненадолго смутился, погружаясь в раздумья. Но вовремя вспомнил, что голос Наани несется по волнам эфира.

Она рассказала мне свой сон. Ей приснился темноволосый мужчина, рослый и облаченный в незнакомую одежду. Мужчина находился в небольшой комнатке и был настолько печален и одинок, что во сне своем она подошла к нему.

И человек этот взялся за перо, чтобы облегчить душу,