К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек Страница 64

В поместье Санчесов, которое теперь принадлежало Траску, обрабатывалась лишь небольшая часть земли, но Адам уже видел в мечтах поля, колосящиеся высокой пшеницей, и засеянные зеленой люцерной угодья возле реки. За спиной слышался стук молотков. Привезенные из Салинаса плотники занимались перестройкой старого дома Санчесов, в котором и решил поселиться Адам. Лучшего места для основания семейной династии и не найти. Из помещения вычистили навоз, сняли старые полы и выбросили оконные рамы, истертые коровьими шеями. Все делалось из лучшего дерева: пахнущей смолой сосны и бархатистой секвойи. Крышу тоже застелили заново и обшили длинными тонкими досками. Толстые древние стены слой за слоем поглощали белила, замешанные на разведенной в соленой воде извести, и по мере высыхания, казалось, начинали светиться изнутри.

Адам намеревался обосноваться здесь навсегда. Садовник подстриг посаженные с незапамятных времен розы, развел герань, разбил огород и направил быстрый ручей по маленьким каналам, прорытым по всему саду. Адам жил в предвкушении покоя и комфорта, которыми окружит себя и будущих наследников. В сарае хранилась под брезентом запакованная в ящики массивная мебель, которую он заказал в Сан-Франциско, а потом перевез на телегах из Кинг-Сити.

Домашний быт он тоже собирался обустроить как положено. Нанятый поваром китаец Ли с заплетенными в косу волосами специально ездил в Пахаро, где закупил для кухни кастрюли, чайники, сковородки, банки, медную и стеклянную посуду и прочую утварь. Новый свинарник строился на почтительном расстоянии от дома с подветренной стороны. По соседству расположились птичники для кур и уток, а также псарня для собак, которые должны отпугивать койотов. Такой грандиозный замысел требует времени, и второпях его до ума не довести. Нанятые Адамом рабочие трудились не спеша, продумывая каждый шаг. Ведь работа большая, и Адам хотел, чтобы ее сделали на совесть. Он внимательно изучал каждое крепление, хорошо ли подогнаны доски, и, отойдя в сторону, подолгу разглядывал образцы красок на фанерных дощечках. В углу его комнаты лежала кипа каталогов сельскохозяйственных машин, отделочных материалов, семян и фруктовых деревьев. Теперь Адам радовался, что благодаря отцу разбогател, и воспоминания о жизни в Коннектикуте становились все более расплывчатыми и туманными. Наверное, неистовое, знойное солнце Запада стало постепенно затмевать родные края. Когда он мыслями возвращался в отчий дом, на ферму, пытался вспомнить городок и лицо брата, все образы закрывала черная пелена, и Адам гнал воспоминания прочь.

Он временно переселил Кэти в чисто выбеленный дом Бордони, где она дожидалась окончания строительных работ и рождения ребенка. Уже не вызывало сомнений, что малыш появится на свет гораздо раньше, чем будет готов дом, но Адам не торопился.

– Хочу, чтобы дом был прочным, – не уставал он повторять рабочим. – Строим на долгие годы, а потому используем только медные гвозди и дерево самых твердых пород, чтобы ничего не заржавело и не прогнило.

В своих чаяниях в отношении будущего Адам был не одинок. Планы на будущее строила вся долина и весь американский Запад. То были годы, когда прошлое утратило пленительную сладость и уже не казалось таким привлекательным. Вернуть старое доброе время мечтал разве что какой-нибудь древний старик, да и того найдешь не сразу. Люди приспособились к новой жизни, вписались в нее и чувствовали себя комфортно, несмотря на ее суровость, а порой и несуразность. Правда, рассматривали ее исключительно как преддверие в умопомрачительное будущее. Стоило случайно встретиться двум приятелям, фермерам у стойки бара или большой компании у костра, где вгрызаются зубами в жесткую оленину, как тут же заходил разговор о блистательном будущем долины, при мысли о котором захватывает дух. Причем люди не просто строили догадки, а говорили с уверенностью:

– Все так и будет, и, кто знает, может быть, даже при нашей жизни.

В мечтах о светлом будущем каждый находил то, чего был лишен в настоящей жизни. Например, спускается с горного ранчо на тяжелых санях фермер вместе со своим семейством. А сани представляют собой большой ящик, прибитый гвоздями к дубовым полозьям, и подпрыгивают они на каждом ухабе, которых здесь великое множество. А в ящике примостилась на охапке соломы жена, прижимает к себе детишек, чтобы они, не дай бог, не откусили себе языки или не лишились зубов из-за жуткой тряски по камням. В это время отец семейства, упершись пятками в передок, предается мечтам: «Вот построят дороги, и наступит золотое время. А что, мы тогда будем разъезжать в кабриолете, с ветерком, и доберемся до Кинг-Сити часа за три. Чего же еще желать?»

Или другой фермер обходит дубовую рощу, все деревья как на подбор и горят жарче угля. Лучших дров в целом свете не найти. В кармане у него завалялась газета с объявлением: «В Лос-Анджелесе один корд[4]дубовых дров продается по десять долларов». «А что, – думает фермер, – вот протянут до наших мест железнодорожную ветку, и я разложу рядом с рельсами свои отлично распиленные сухонькие дровишки по полтора доллара за корд. Ладно, с учетом всех расходов, даже если «Саузерн-Пасифик» сдерет за доставку три с половиной доллара, все равно получу с каждого корда по пять долларов, а только в одной этой рощице три тысячи кордов. Вот и выходит пятнадцать тысяч чистой прибыли.

Находились и такие, кто, задыхаясь от восторга, разглагольствовал об оросительных каналах, которые принесут воду всей долине. В такие моменты казалось, будто вокруг их голов появляется сияющий нимб. Кто знает, может быть, и нам доведется увидеть это чудо? А еще говорили о глубоких колодцах, которые пробурят чуть ли не до самого центра земли и станут качать воду паровыми насосами. Нет, вы только представьте, какие здесь будут собирать урожаи! Черт возьми, да при таком количестве воды наш край превратится в цветущий сад!

А еще кто-то, совсем уж сумасшедший, утверждал, что скоро изобретут способ возить персики аж до Филадельфии, и они останутся свежими, душистыми и сочными, как тот, что у меня в руке. Разложат по ящикам со льдом или еще что