Желтые обои, Женландия и другие истории - Шарлотта Перкинс Гилман Страница 7

Без Терри у нас вообще ничего бы не получилось.

Джефф Маргрейв рос прирожденным поэтом и ботаником в одном лице, однако родители уговорили его выучиться на врача. Он им и стал, причем неплохим для своих лет, но по-настоящему его захватывало то, что он любил называть «чудесами науки».

Что до меня, то мой конек — это социология. Она, конечно же, требует знаний в других областях науки, и все они меня интересуют.

Терри делал упор на фактах, в частности увлекался географией и метеорологией, Джефф заткнул бы его за пояс по части биологии, а я не особо вникал в их споры, если они не имели отношения к жизни людей. Только мало что на свете ее не касается.

Нам троим посчастливилось участвовать в крупной научной экспедиции. Им требовался врач, что дало Джеффу повод оставить только что начатую практику. Им понадобился опыт Терри, его всевозможные машины и деньги.

А меня взяли по протекции последнего.

Исследователи отправились в район тысячи притоков и прилегающих земель одной очень крупной реки, где нужно было составить карты местности, изучить туземные диалекты, исследовать всевозможную дотоле незнакомую флору и фауну.

Но рассказ мой не об экспедиции. Она стала лишь отправной точкой для нашего последующего исследования.

Сначала мой интерес вызвали разговоры проводников. У меня большие способности к языкам, сам я много их знаю и быстро схватываю новые. При помощи находившегося среди нас неплохого переводчика я записал множество легенд и преданий, разбросанных на обширных пространствах туземных племен.

По мере того, как мы все дальше забирались вверх по течению сквозь переплетения рек, озер, болот и густых лесов, то и дело рассекаемых неожиданно появляющимися вздыбленными отрогами далеких гор, я заметил, что туземцы все чаще и чаще говорили о загадочной и страшной «Земле женщин», лежащей где-то вдалеке.

«Далеко», «где-то там», «вверх по реке» — вот и все, что они могли сказать насчет направления, но все их легенды сходились в главном: существует таинственная страна, где нет мужчин. Там живут только женщины и дети женского пола.

Никто из них никогда не видел тех краев. Для любого мужчины отправиться туда смертельно опасно. Но стародавние предания гласят, что один смельчак туда добрался. Там большая страна, большие дома, много людей.

И все — женщины.

А еще кто-нибудь пробовал туда попасть? Да… очень многие… но никто не вернулся. Мужчинам там не место — в этом туземцы единодушно сходились.

Я рассказал ребятам об этих легендах, и они дружно посмеялись. Разумеется, и я тоже. Мне известно, откуда берутся подобные сказания.

Однако когда мы достигли самой дальней точки и за день до того, когда надо было поворачивать обратно, что рано или поздно делает любая экспедиция, мы совершили открытие.

Главный лагерь был разбит на косе, вдающейся в основное русло реки или то, что мы таковым считали. Вода там отличалась таким же грязно-бурым цветом, что и на протяжении предыдущих недель, и отдавала таким же вкусом.

Я поговорил о реке с нашим проводником, довольно смышленым парнем с живыми, ясными глазами.

Он рассказал, что есть и другая река — «вон там… река короткая, вода вкусная… красная и синяя».

Меня его рассказ очень заинтересовал. Не терпелось убедиться, верно ли я его понял, поэтому я показал ему красный и синий карандаши и повторил вопрос.

Да. Он указал на реку, потом на юго-запад.

— Река… хорошая вода… красная и синяя.

Стоящий рядом Терри полюбопытствовал, куда же показывает проводник.

— Что он говорит, Ван?

Я сказал.

Терри тотчас загорелся.

— Спроси, далеко ли дотуда.

Проводник жестами показал, что недалеко. Я прикинул, что часа два, возможно, три.

— Пошли, — вскинулся Терри. — Только мы втроем. Может, и вправду что-то найдем. Наверное, там залежи киновари.

— Или заросли индиго, — с ленивой улыбкой предположил Джефф.

Было рано. Мы только что позавтракали. Сказав, что вернемся до темноты, наша троица тихонько отправилась в путь, не желая показаться слишком легковерными на случай, если у нас ничего не получится, и втайне надеясь совершить хотя бы маленькое открытие.

Мы долго шли, почти три часа. Думаю, туземец-проводник в одиночку одолел бы это расстояние гораздо быстрее. Перед нами простиралась болотистая низина, густо поросшая лесом, и одни мы ни за что бы не нашли тропинку. Но она была, и я видел, как Терри, вооружившись компасом и блокнотом, отмечал направление и пытался обозначить ориентиры.

Через некоторое время мы подошли к заболоченному озеру, такому большому, что окружающий его лес выглядел низкорослым и терялся в дымке. Проводник сказал, что отсюда можно на лодках дойти до нашего лагеря, но «долго… целый день».

Вода там казалась чище, чем в лагере, но от уреза ее не получилось хорошенько разглядеть. Мы примерно с полчаса обходили озеро, земля с каждым шагом становилась все тверже, и вскоре мы оказались на поросшей лесом возвышенности. Нам открылся совершенно другой вид — на крутые, обрывистые и лишенные растительности утесы.

— Это один из длинных восточных отрогов, — оценивающе произнес Терри. — Наверное, он тянется на сотни километров от главного хребта. Так обычно и бывает.

Мы повернули от озера и двинулись прямо к утесам. Мы услышали шум воды, прежде чем ее увидели, и проводник с гордостью указал на реку, о которой рассказывал.

Она была недлинной. Мы видели, откуда вытекает вода: из узкого водопада, находящегося в расщелине утеса. Проводник жадно напился, и мы последовали его примеру.

— Это ледниковая вода, — заявил Терри. — Наверное, вон из тех дальних гор.

Но вот что