Путешествие на Запад. Том 2 - У. Чэнъэнь Страница 8

– О благодетельница! Где ваш дом, из какого вы рода и что за обет дали?

Сюань-цзан тоже не сумел распознать оборотня. А тот стал всячески изощряться и рассказывать всякие небылицы.

– Учитель, – сказал он, – эти горы называются «Хребет белого тигра». Его избегают и змеи и звери. Вот к западу отсюда и живет моя семья. Мои родители сейчас находятся дома. Они любят читать священные книги и делают добрые дела. Монахи всех окрестных монастырей облагодетельствованы ими. У них долгое время не было детей, но они горячо молились, и небо послало им меня. Я хотела найти себе мужа и уйти жить к нему. Но родители боялись, что на старости лет у них не будет опоры, и решили принять зятя к себе в дом, чтобы спокойно дожить до конца дней своих.

– Дорогая, – сказал, выслушав ее, Сюань-цзан. – Что-то нескладно у вас получается. В священных книгах сказано: «Если у тебя живы отец и мать, не уезжай от них далеко. А если поедешь, то держи себя строго». Ты говоришь, что родители твои живы и нашли тебе мужа, значит, обет, данный тобой, мог выполнить твой муж. Почему же ты одна бродишь по горам? Женщине это не пристало.

Выслушав это, красавица усмехнулась и стала убеждать монаха в правдивости своих слов:

– Учитель, в ущелье на северном склоне горы мой муж с работниками полет сейчас посевы. Вот я и отправилась туда отнести им обед. Ведь сейчас страдная пора и нанять работников очень трудно. А родители у меня старые, мне и приходится самой относить еду. Увидев вас, я поняла, что вы – странствующие монахи, и вспомнила, что мои родители всю жизнь делали людям добро, потому я и решила отдать обед вам. Если не брезгуете, то сделайте милость: примите от меня этот скромный дар.

– О небо, небо! – воскликнул Сюань-цзан. – Мой ученик только что отправился за персиками и вот-вот должен вернуться. А если мы съедим обед твоего мужа, то он, узнав об этом, станет ругать тебя, ну и вина, естественно, ляжет на нас, монахов.

Видя, что Танский монах решительно отказывается принять угощение, женщина очень вежливо произнесла:

– Дорогой учитель! Мои родители облагодетельствовали многих монахов. Но должна вам сказать, что мой супруг – человек еще более добродетельный. Всю жизнь он строит мосты, прокладывает дороги и всегда помогает старикам и бедным. Если он узнает, что я накормила вас, то станет относиться ко мне еще лучше. Мы не то, что другие.

Между тем Сюань-цзан, решительно отказываясь от предлагаемой ему пищи, окончательно расстроил Чжу Ба-цзе. Дурень надулся и сердито ворчал:

– Много монахов на свете, но вряд ли найдешь среди них более бестолкового, чем этот. Мы могли бы поесть сейчас втроем, еда, можно сказать, у нас в руках, так нет же, ему непременно нужно дождаться обезьяны, чтобы и ее накормить.

Наконец терпение у Чжу Ба-цзе лопнуло, и он, схватив обеими руками горшок, хотел разом все съесть.

Между тем Сунь У-кун, набрав на вершине южной горы персиков и сложив их в миску, сделал прыжок в воздухе и в тот же миг очутился рядом с учителем. Пристально взглянув на женщину своими огненными глазами, он тотчас же признал в ней духа-оборотня и, поставив на землю миску, схватил свой посох.

– Сунь У-кун! – испуганно воскликнул Сюань-цзан, схватив его за руку. – Кого это ты собираешься бить?

– Учитель, – сказал тогда Сунь У-кун. – Не думайте, что женщина, которую вы видите, – хороший человек. Это – дух, он обманул вас.

– Ах ты, обезьяна, – отвечал на это Сюань-цзан. – Ты, конечно, доказал свою прозорливость, но это вовсе не значит, что сейчас должен болтать всякий вздор. Эта женщина явилась сюда с благими намерениями и изъявила желание накормить нас, как же смеешь ты после этого называть ее оборотнем?

– Учитель, ничего вы не знаете, – промолвил Сунь У-кун. – Когда я был духом в пещере Водного занавеса и думал о том, как поесть человеческого мяса, я прибегал точно к таким же уловкам: либо превращался в золото и серебро, либо принимал вид столика, а иногда притворялся пьяным или же становился красавицей. И если находился какой-нибудь дурак, который влюблялся в меня, я заманивал его в пещеру и здесь делал с ним все, что было моей душе угодно: или поджаривал, или варил. А если не мог съесть сразу, то вялил про черный день. Запоздай я сейчас немного, учитель, и вы, безусловно, попали бы к нему в ловушку.

Однако Сюань-цзан никак не мог поверить тому, что говорил Сунь У-кун, и твердил свое.

– Ну, теперь мне все понятно, – сказал Сунь У-кун. – Просто вы не устояли перед такой красавицей и в вас проснулись человеческие страсти. Ну что ж, в таком случае велите Чжу Ба-цзе срубить несколько деревьев. Ша-сэн же пусть наберет травы, а я буду за плотника и сооружу вам уютное гнездышко. Наслаждайтесь в свое удовольствие. А мы пойдем каждый своей дорогой. Зачем тащиться за какими-то там священными книгами и переживать разные трудности.

Сюань-цзан, будучи по натуре человеком мягким и добрым, не мог снести подобного оскорбления и весь зарделся.

А Сунь У-кун между тем решил показать себя. Он размахнулся и ударил оборотня посохом по голове. Однако оборотень тоже умел прибегать к различным волшебным способам. Как только Сунь У-кун занес над его головой посох, он применил способ «освобождение от телесной оболочки», встряхнулся и, прежде чем Сунь У-кун успел ударить его, выпустил душу из тела, которое так и осталось лежать на земле бездыханным. Перепуганный насмерть Сюань-цзан весь дрожал и читал про себя молитвы.

– Эта обезьяна продолжает безобразничать, – бормотал он. – Никакие увещевания не действуют на нее. Взяла вот и ни за что, ни про что погубила человеческую жизнь.

– Не сердитесь, учитель, – промолвил Сунь У-кун. – Вы лучше посмотрите, что находится в горшке.

И вот, когда Сюань-цзан, поддерживаемый под руку сэном, приблизился к горшку, то вместо каши из ароматного риса обнаружил там ползающих червей, которые тащили свои хвосты, а вместо лапши увидел зеленых лягушек и жаб, которые ползали вокруг. Тут Сюань-цзан призадумался над словами Сунь У-куна и готов был уже поверить тому, что тот сказал. Однако подстрекательства Чжу Ба-цзе, который никак не мог успокоиться, оказали свое действие.

– Как можно было принять эту женщину за оборотня? – говорил Чжу Ба-цзе. – Ведь она из местных поселян и встретилась нам только потому, что несла мужу в поле обед. Посох нашего брата чересчур тяжел, и стоило Сунь У-куну прикоснуться им к