Моника Али - Нерассказанная история Страница 22

В обеденный перерыв Хэнк и Джулия пошли пить кофе. А Лидия и Эстер уселись во дворе на скамейке.

– Куриный салат с пастой, – объявила Эстер, передавая ей контейнер. – Сегодня я пустилась в авантюры. Но на самом деле, просто рис кончился.

– Когда я была моложе, относилась к собакам совершенно спокойно, – призналась Лидия.

– Собака счастлива, когда счастлива ты, – пояснила Эстер. – Со временем это начинаешь ценить.

– В детстве у меня была няня, которая привела с собой собаку. Она жила в доме, то есть няня, ну и собака, конечно. Помню, как ужасно я обращалась с несчастным животным. Это был пудель. Очень нервный маленький карликовый пудель. Однажды я высунула его из окна и угрожала сбросить вниз с очень большой высоты.

– Кого ты ненавидела: песика или няню? – осведомилась Эстер.

– Я не собиралась так поступать. И никогда бы не сделала. Но я постоянно выкидывала всякие штуки, чтобы в детскую пришел папа. Я отвратительно вела себя со всеми нянями после ухода мамы. Вообразила, что все они стараются занять ее место, и не собиралась этого допускать. Мне было шесть, когда она сбежала с другим мужчиной. Тогда я вбила себе в голову, что если действительно люблю маму, значит, наберусь храбрости вести себя так плохо, что ей просто придется вернуться. И я буду виновата, если этого не произойдет, потому что оказалась трусихой. Логика шестилетней девочки…

– А ты видела ее? После побега?

Залаяла какая-то собака, ей ответили другие, и Лидия переждала шум, как пережидаешь стук колес поезда.

– Да, по уик-эндам. Жалкое зрелище! Она каждый раз плакала, когда видела меня и брата, и плакала, когда мы уезжали, а меня грызла совесть. Иногда я думала, чтобы лучше она умерла, чем убежала.

– И тогда ты чувствовала себя еще более виноватой?

– И тогда, и сейчас, – вздохнула Лидия.

– Видишь ли, – сказала Эстер, показывая на Руфуса, покаянно опустившего голову и хвост, – когда дело доходит до собак, только один из вас мучается угрызениями совести, и это твой четвероногий друг.

– Эй! – окликнула Лидия. – Руфус, что ты наделал?

Этого она так и не узнала, пока не села в машину, чтобы ехать домой. Оказалось, что спаниель сгрыз шов на чехле пассажирского сиденья и набивка вылезла.

– Ах ты, скверный пес, – пожурила она его, но Руфус уже успел приободриться и принял невинный вид.

Поплавав в бассейне, Лидия долго отмокала в ванне и пыталась читать купленную в аптеке книгу, но не дойдя до конца первой главы, сдалась. Встала, вытерлась и надела халат. В спальне на полке было еще несколько книг, которые она хотела перечитать. Взять хотя бы монографии об исламском искусстве, которые штудировала, когда встречалась с арт-дилером, специализировавшимся в этой области. Познакомившись с доктором, она накупила книг по анатомии. Во время последней встречи Лоуренс подарил ей несколько романов: большие толстые тома, написанные много лет назад. Он так верил в нее и считал, что она способна их усвоить. Ей хотелось, чтобы он оказался прав. Но никак не могла решиться и начать. А потом переехала из своего первого дома в Северной Каролине, и одна из коробок потерялась в дороге. Впрочем, чтение ради чьего-то удовольствия было не в ее характере. И сейчас она не собиралась идти в библиотеку и брать толстенное руководство по страховому делу.

Лидия вырезала страницы из купленных журналов и спрятала в шкатулку, которую хранила в комоде вместе с письмами, документами, еще одним комплектом документов и всем тем, что не должен был видеть посторонний глаз.

Потом она возилась в кухне, слушая радио и думая о разговоре с Эстер. Нужно найти способ поддержать приют. В округе второго не было. Если он закроется, что будет с собаками? Что будет с ними без Эстер и что будет с Эстер без них?

Ночью она проснулась и увидела, что Руфус стоит у ее подушки и трясется.

– Что с тобой? – спросила она. – Что случилось?

И в этот же момент услышала звон разбитого стекла. Сердце заколотилось так сильно, что она прижала руку к груди, словно пытаясь его успокоить. Поискала на тумбочке мобильник и вспомнила, что оставила его внизу. Соскользнула с кровати, осторожно, чтобы пол не скрипел. Снова прислушалась. Может, потопать, чтобы отпугнуть грабителей? Но если они набрались наглости, чтобы разбить окно, вряд ли так легко испугаются.

Лидия на цыпочках подошла к комоду и отперла ящик. Он открылся с протяжным скрипом. Добравшись до дна шкатулки, Лидия нашла пистолет, купленный много лет назад, когда решила, что он обязательно пригодится, если женщина живет в доме одна. Лидия никогда не вынимала его из коробки, если не считать тех нескольких дней, когда училась стрелять. И сейчас проверила, заряжен ли он, или пули таинственно исчезли?

Снизу снова послышался шум, слишком тихий, чтобы разобрать, что это такое. Она оказалась у двери спальни, прежде чем вспомнила, что спала голой. Пришлось красться обратно и брать халат. Руфус попытался выскочить из двери прежде нее, но она закрыла его в комнате и вышла на площадку.

– Проваливайте из моего дома! – крикнула она и едва не пнула себя за дрожащий голос.

– Убирайтесь! У меня пистолет!

Стоило ли говорить это? Что, если грабитель тоже вооружен?

– Тут ничего ценного нет, – добавила она, немного подумав.

И чего она ждет? Может, вернуться в спальню и забаррикадироваться? Запереться в ванной? Дать ему время уйти? Вот как ей следовало бы поступить с самого начала. Пусть берет телевизор и тостер. Их можно легко заменить.

Она на цыпочках прокралась в спальню, хотя таиться больше не имело смысла, подхватила Руфуса, вошла в ванную и заперлась. Руфус тихонько лизнул ей руку. Лидия настороженно прислушивалась, ожидая шагов на лестнице.

Когда выносить все это не осталось сил, когда Лидии показалось, что она сейчас умрет от напряжения, женщина отперла дверь и бесшумно спустилась вниз. Перед собой она держала пистолет, но каждую секунду ожидала нападения сзади.

Через открытые двери гостиной она увидела кухню. Лунный свет падал на сидевшего на стойке злодея. Наглая морда!

Вперед с негодующим тявканьем вырвался Руфус и попытался достать белку, которая презрительно махнула хвостом и пулей шмыгнула в открытое окно. Зеркало, которое она сбила со стойки, серебряными брызгами лежало на полу.

«О Господи!» – воскликнет Эмбер, когда Лидия расскажет ей эту историю на следующий день.

Лидия обошла дом, проверила окна, вернулась в спальню, хотя сон как рукой сняло, и попыталась оценить ситуацию. Если бы кто-то вломился в дом, неужели бы она стала стрелять? Неужели нет иного способа защитить себя? Какой смысл хранить оружие, которым не готова воспользоваться?

В доме не было ничего ценного, только обычная недорогая электронная техника. Но грабитель-то этого не знал! Стал бы обыскивать дом и с каждой минутой злился бы все больше, потому что ничего не обнаружил, если не считать бумажника с несколькими банкнотами и всего одной кредиткой.

А браслет? Она совсем о нем забыла! Тот самый, который был на ней, когда она прыгнула с яхты в море. В ее прежней жизни браслет не считался особенно ценным: скорее, купленная из мгновенной прихоти безделушка. Она уже не помнила, сколько заплатила за него. Но возможно, он стоил больше всего ее имущества, если не считать дома и машины.

Браслет. Вот оно! Вот что она должна сделать! Поехать в большой город, найти ювелирный магазин и продать его!

Ей не терпелось увидеть лицо Эстер, когда она принесет подруге наличные!

Глава 13

...

11 февраля 1998 года

Я лелею надежду, хотя никогда не признавался в этом даже себе. Но это правда. И началось все давным-давно. А продолжается, возможно, дольше, чем я хотел бы… даже сейчас.

В моей жизни были женщины, глубоко мне небезразличные. Может, стоило бы жениться на Гейл. Мы обсуждали это. Я сказал, что готов. Она попросила не делать одолжений.

К разговору мы больше не возвращались. Но это еще ничего не значило. Я должен был приложить больше усилий.

Я лелеял надежду. Какой абсурд! Что могло случиться? Побег принцессы с одним из служащих дворца?

Вот я и дошел до сути ее проблемы. Оставив в стороне мои личные несовершенства, можно с уверенностью сказать, что ее отношения с мне подобным были бы менее нелепы и бессмысленны, чем с любым из тех, кого предпочитала она.

Один из ее телохранителей, например. Довольно славный парень. Женат. Но трудно винить его за то, что не устоял против ее чар. И как бы все обернулось, если бы его не уволили, причем со всей поспешностью?

Кавалерийский офицер. Вполне мог бы считаться неотразимым, но невозможно представить (хотя она представляла) их совместное будущее, в котором бы они шли по жизни рядом.

И после развода лучше не стало. Кто мог бы терпеть ее? Только не тихий и порядочный доктор, исполненный решимости прожить спокойную и упорядоченную жизнь.

Был ли другой королевский дом, за члена которого она могла бы выйти замуж?