Башир Керруми - Красная пелена Страница 23

Атмосфера сгущалась на глазах, заставляя всех, кто еще чувствовал себя живым, бежать отсюда прочь. Складывалось впечатление, что люди приходят сюда, чтобы выплеснуть из души хотя бы часть накопившейся боли.

Должен сказать, что даже я, не слишком склонный к сантиментам, начинал испытывать к ним острую жалость.

Но сколько открытий я совершил в этом сумрачном мирке! Моя наблюдательность, отныне основанная исключительно на звуках, получила обильную пищу для развития. С другой стороны, я не понимал, почему воспринимаю убожество этих несчастных людей настолько отстраненно? Может быть, потому, что не видел их лиц? Или потому, что привык с ранних лет преодолевать трудности и рассчитывать только на себя? Я решил, что обдумаю это позже.

К нам за стол подсел подвыпивший мужчина, настойчиво предлагая угостить нас стаканчиком вина. Мы согласились, но я оставался настороже. Никогда не доверял любителям спиртного.

По-французски он изъяснялся с заметным трудом, но вел себя очень приветливо. Задал нам пару-тройку идиотских вопросов, которыми обычно засыпают слепых, но к ответам явно не прислушивался. И вдруг ни с того ни с сего начал рассказывать нам о себе. Он работал на автомобильном заводе, на конвейере. Во Франции жил уже девятнадцать лет. Его звали Ахмед.

– Знаете, а я люблю Францию. Когда я бежал из Алжира, дядя настаивал, чтобы я приехал к нему в Бельгию. Но я выбрал Францию. Сам не знаю почему. Наверное, мне судьбой так предначертано. «Ахмед должен жить во Франции».

Мы внимательно слушали. Его голос звучал искренне, и он, судя по всему, говорил серьезно.

– Извините, я выпил немного… Вообще-то я не пью. Это все из-за жены. Мы поженились пятнадцать лет назад. Чего мне стоило перетащить ее сюда! И вот в прошлом году наконец удалось… Какой же я был дурак, какой дурак! Не успела она получить вид на жительство, и – фьють! Только я ее и видел… Сбежала тайком, как воровка… Теперь-то я знаю, что в Алжире у нее был любовник. И сейчас она постарается вызвать его сюда. Я кретин. Брат предупреждал меня, чтобы я ей не верил. Но я ее любил… Я до сих пор ее люблю, эту стерву. Умереть бы… Жить не хочется…

На последних словах он расплакался. Ему на помощь поспешил мужчина из-за соседнего стола, подхватил его под мышки и увел на улицу.

Разумеется, история этого бедолаги не могла не вызвать к нему общего сочувствия. Все заговорили одновременно, выражая ему свою поддержку. Поскольку я молчал, один из товарищей обратился ко мне с вопросом:

– А ты что об этом думаешь?

– Я думаю, что этот человек так и не повзрослел. Он спутал жену с матерью. И ведет себя как маленький мальчик.

Товарищей моя реакция поразила.

– Нехорошо так говорить! – сказал Пьер.

– Почему же? – не согласился я. – В моих словах нет злобы. Я просто считаю, что он ошибается, полагая, что жена принадлежит ему. Она ведь не вещь, которую он купил. И что за глупости он болтал о любви! Никакой любви не существует. Есть мимолетное чувство, которое присутствует здесь и сейчас. Пока ты любишь женщину, а она любит тебя, между вами вспыхивает любовь. Но когда один из вас уходит, вместе с ним уходит и любовь. Вот что я имел в виду.

Ришар, самый старший из нас, сказал:

– Ерунда! Если двое любят друг друга, они должны пожениться и быть верными друг другу всю жизнь! А его жена просто его предала.

Тут к нам подошла женщина, краем уха слушавшая наш разговор.

– А я думаю, что молодой человек, – она указала на меня, – говорит правду. Я выходила замуж три раза и каждый раз – по любви. Моя любовь продолжалась ровно столько, сколько ей было отпущено, а потом заканчивалась. Но дело не в этом. Если бы я всю жизнь любила только одного человека, я была бы точно так же счастлива, как с моими тремя мужьями.

Она повернулась в мою сторону и добавила:

– Вы правильно делаете, когда разделяете жизнь и любовь. В жизни есть еще много всего. Дружба, увлечения, работа, путешествия… Да мало ли что!

Первое воскресенье в новом жилище прошло у меня странно. Мне нравилось, что больше не надо дышать запахом лекарств, слушать глупые разговоры санитарок и питать напрасные надежды перед очередным врачебным обходом. Но мне не хватало ласкового прикосновения к моему лицу – к глазам, щекам, губам – рук медсестры, меняющей повязку. Они будили во мне сладостные чувства. Иногда я грезил о них, позволяя своим фантазиям заходить все дальше и дальше… Это помогало мне не думать о том, что происходит в действительности.

И вот я остался совсем один. Наедине с собой и с целым пустым воскресеньем. И я задумался о своем будущем.

Смотреться в зеркало мне не было никакого смысла, и я решил внимательно оглядеть себя, так сказать, изнутри. Это довольно опасное занятие, особенно если у тебя нет твердых опор. Можно в любую минуту сорваться и ухнуть в бездну. И все-таки я рискнул.

Я сказал себе: «Избавься от иллюзий! Битва только начинается. Ты ослеп, и ослеп навсегда. Тебе не на кого рассчитывать. Твоя жизнь подобна партии в покер. Значит, надо первым делом выучить правила игры. Если, конечно, ты не хочешь кончить свои дни на тротуаре с протянутой рукой. Бр-р! Лучше смерть!»

В голове роилось множество вопросов. Чем я могу зарабатывать на жизнь? Во Франции есть слепые специалисты, но все они сумели получить хорошее образование. А я?

Какая работа даст мне средства к существованию и поможет скопить необходимую сумму, чтобы все-таки продолжить учебу?

Я просидел несколько часов, так и этак прокручивая в голове все эти мучительные вопросы, но так и не нашел на них ответов.

Деморализованный, но еще не отчаявшийся, я решил выйти прогуляться, выпить в соседнем бистро чашку кофе и чуть развеяться.

Было часа три дня. Попивая свой кофе, я наблюдал за тем, что творилось вокруг. Букмекеры принимали ставки на скачки, скупщики краденого вели бойкую торговлю джинсами, часами, автомагнитолами и прочим барахлом.

Возвращаясь из туалета, я не сразу смог найти свое место. Я помнил, что сидел недалеко от барной стойки, за которой устроился некий весельчак, развлекавший соседей анекдотами.

– Эй, слепой, ты что, перебрал? – вдруг раздался его голос.

От возмущения кровь во мне вскипела. Я был готов броситься на хама.

– Заткнись, ублюдок! – почти выкрикнул я.

Видно, большим умом он не отличался, потому что приблизился ко мне почти вплотную и произнес: «Ах ты, вонючий…» – но не успел договорить. Я головой нанес ему в лицо удар, от которого он упал. Мне этого показалось мало, и я продолжал молотить его кулаками. В ту минуту я не владел собой. Наверное, вся моя боль и отчаяние вырвались на волю, найдя себе случайную мишень. Не знаю, чем бы кончилось дело, если бы несколько смельчаков не бросились и не оттащили меня от валявшегося на полу мерзавца. Хозяин бистро выпроводил его вон и сказал мне:

– Этот придурок давно нарывался. Только некому было поставить его на место. Ничего, полежит на больничной койке, глядишь, поумнеет.

Я вернулся за свой столик, и вскоре ко мне подсел старик.

– Меня зовут Акли, – представился он, – по возрасту я тебе в дедушки гожусь. Все тут зовут меня Шибани. Ты тоже можешь так меня звать. Я родом из Алжира, из Кабилии. Во Франции уже сорок лет. А ты откуда?

– Я из Орана. Вот, учусь, как жить слепым.

– Оранец, значит? Вон оно что… Теперь понимаю, почему ты ему навалял. Вы, оранцы, ребята веселые, но драться умеете.

– Не лучше и не хуже других. И потом, нельзя по мне одному судить обо всем Оране. Там у нас всякие есть. Я, например, уважаю других, но, если меня оскорбляют, терпеть не стану. Я вот заметил: в мире полно хамов, которые только на словах грозные. А по сути – слабаки слабаками… Таким лучше молчать в тряпочку.

– Правильно говоришь, парень. Но все-таки люди должны проявлять друг к другу побольше уважения. Ладно, оставим это. Ты мне лучше вот что скажи. Ты считать умеешь? У меня тут своя торговлишка, да вот что-то баланс не сходится. Не пойму, в чем дело.

– Конечно умею. Я в математике всегда был силен. Даже всякие заковыристые задачки решал.

– Да что ты? Тогда слушай. Я беру товар на распродажах. Покупаю партиями, а потом перепродаю на вывоз. Сейчас у меня партия транзисторов; половину я отдаю экспортерам, то есть налог на добавленную стоимость не плачу, а половину реализую здесь, во Франции, уже с налогом. Часть, предназначенная на вывоз, стоит чуть дороже. Но что-то у меня не сходится. Сколько ни пересчитываю, результат всякий раз разный. Не поможешь?

Его просьба меня обрадовала. Наконец-то мне представилась возможность раскинуть мозгами. Помнится, в Оране я немало часов провел, ломая голову над математическими задачками.

Видеть я не мог, но попросил у него лист бумаги и ручку; они были нужны мне, чтобы сосредоточиться. Затем я начал задавать ему вопросы, стараясь выстроить получаемую информацию в логическом порядке. Параллельно с этим я мысленно группировал проводимые операции, присваивая каждой группе свое обозначение. В конце результат явился сам собой. На самом деле я, опираясь на знание алгебры, просто составил и решил в уме уравнение.