Хелен Браун - Кошки-дочери. Кошкам и дочерям, которые не всегда приходят, когда их зовут Страница 3

В отличие от наших прежних соседей, никто здесь не был чрезмерно озабочен стрижкой газона. Более того, создавалось впечатление, что жильцы соревнуются, у кого лужайка перед домом зарастет сильнее.

Ширли не мог похвастаться роскошным садом. Честно говоря, прямоугольник песчаной почвы рядом с площадкой для машины скорее напоминал пустыню. К дому вела забетонированная дорожка. И только старая яблоня, чей раздвоенный ствол прислонился к веранде, намекала, что когда-то здесь жила семья.

– Давай зайдем внутрь, – предложила я.

Но муж отказывался двигаться с места. Он по-прежнему разглядывал именную табличку, недавно отполированную для тех, кто захочет осмотреть дом.

– Мы можем потом ее снять, – предложила я, беря его за руку.

– Это вряд ли. Кажется, ее зацементировали.

Я потянула Филиппа за собой по деревянной лестнице, чьи ступени порядком одряхлели от многолетнего использования, и провела в прихожую. Высокие потолки. Сквозняки. Пыль танцует в солнечных лучах над пирамидой картонных коробок. Но мне почему-то было здесь хорошо.

– Не слишком презентабельно, – заметил Филипп.

– Не думаю, что можно винить в этом владельцев, – ответила я. – В конце концов, их отсюда выгоняют.

– Интересно, кто здесь спит? – спросил муж, заглядывая в темную комнату, загроможденную спортивным оборудованием и чемоданами. – Маркиз де Сад?

Агент по недвижимости возник в дверях, словно призрак.

– Это хозяйская спальня, сэр, – сердито сказал он, протягивая Филиппу буклет и разворачиваясь на каблуках.

– Да-да, с колесом, дыбой и прекрасным видом на соседскую кирпичную стену, – пробормотал муж.

Половицы пронзительно скрипели под нашими ногами, пока мы, ведомые запахом нафталина, шли через холл в комнату поменьше, где расположился камин. Судя по пятнам на потолке, крыша протекала.

– Похоже на детскую, – сказал Филипп, изучая облезлые обои с плюшевыми мишками.

– Или кабинет, – добавила я, разглядывая яблоню сквозь потрескавшееся розово-зеленое витражное окно.

Мы проскрипели по коридору на кухню и в гостиную; по пустому дому гуляло эхо. Филипп указал на рабочий стол из желтого мрамора с коричневыми пятнами. Довольно необычный предмет мебели. Сорванная с рычага телефонная трубка издавала прерывистые гудки, словно кардиомонитор, фиксирующий угасание пациента.

Хотя хозяева явно пренебрегали уходом за Ширли, я почувствовала в нем что-то родное. Усталый, ширококостный, возможно, с объективными недочетами – у нас было много общего. Казалось, будто перед нами женщина с добрыми и грустными глазами – та, что станет тебе другом до конца твоих дней.

– Если выкрасить стены в теплые цвета и оживить их картинами… Смотри! – воскликнула я, указывая на полностью застекленную стену.

К сожалению, сейчас через нее можно было любоваться только глинистой площадкой и одиноким деревом. Задний двор поражал воображение еще меньше, чем участок перед домом. Искусственный газон протерся до дыр. Засуха не первый год держалась за Мельбурн мертвой хваткой. Я читала в газетах о маленьких детях, которые настолько отвыкли от дождя, что начинали испуганно кричать, когда он изредка стучал по крыше. Использование воды было строго ограничено; казалось, в наш город вернулись пятидесятые. Чистка зубов стала вынужденной мерой. Мылись мы строго по таймеру. Некоторые люди вместо душа мылись из ведра, а потом использовали грязную воду, чтобы поливать сад. Не один наш друг потянул себе спину подобным образом!

Я скучала по запаху дождя, его мягкости и живительной прохладе. От сухого воздуха постоянно чесались глаза.

Мы продолжали осматривать дом; на каждую положительную черту Ширли Филипп находил две отрицательные.

– Гостиная достаточно большая. Здесь будет хорошо смотреться дуб, – заметила я, прежде чем поняла, что зря подняла эту тему. Дубовый стол – наследство, доставшееся мне от первого брака; по краям до сих пор видны следы от ручной пилы, которой орудовали Сэм и Роб, тогда еще даже не ходившие в школу. Хотя Филипп промолчал, я знала, что он не разделяет моей любви к этому столу.

– А что, если мы снова заведем кошку? – спросил он. – Вокруг полно магистралей.

– Хватит об этом! – оборвала я его, страстно желая, чтобы люди перестали говорить со мной о новом питомце.

Разве смогу я открыть свое сердце еще одному существу, которое разорвет его своими острыми коготками? Если новая кошка проживет столько, сколько Клео, к моменту ее смерти мне будет семьдесят девять. К тому же Филипп был прав: улица, на которой стоял Ширли, напоминала Дикий Запад – на каждом столбе висели объявления с фотографиями пропавших кошек и обещанием ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ.

Филипп пожал плечами и ушел в другую комнату. Иногда мне хотелось, чтобы он был более уступчивым. Хотя в этом случае мне стоило поискать себе мужа из пластилина.

Я вернулась в детскую и стала сквозь ветви яблони наблюдать за тем, что творится на улице. По другой стороне дороги прогуливался мужчина. Я моргнула, чтобы проверить, не обманывает ли меня зрение. Все верно – на мужчине был синий домашний халат в клетку. В два часа дня. Нет, мне точно здесь понравится!

– Только посмотри на это! – позвал меня Филипп. – В гостиной стены покрыты штукатуркой!

Я шла к нему, буквально ощущая, как растет тяжесть на сердце. Из-за неровных светлых стен, вздымающихся над потертым зеленым ковром, комната напоминала вольер для белого медведя. Пустая, холодная, размером с половину баскетбольной площадки. Я провела ладонью по ледяному бетону и поняла, что, если я захочу повесить тут картины, мне потребуется, как минимум, взрывчатка.

– Зато погляди на зеркало над камином и резьбу над окнами, – сказала я, судорожно соображая, как можно оживить эту комнату. – В наши дни редко встретишь такое внимание к деталям.

По винтовой лестнице из желтого дерева мы поднялись на второй этаж, где находились две спальни и ванная комната. Судя по всему, Ширли недавно сделали серьезную пластическую операцию. На чердаке оборудовали классическую берлогу для подростка – правда, много денег на это тратить не стали. Место идеально подходило для двух девушек, которые вот-вот начнут самостоятельную жизнь. Так что, возможно, Катарине и Лидии здесь понравится. У нас наконец-то появится комната, где в случае необходимости переночуют друзья и где разместится парочка гостей, приглашенных на свадьбу Роба и Шантель (до нее оставалось каких-то полгода). И кто знает – может, в скором времени здесь будут спать наши внуки!

Осматривая улицу из окна второго этажа, я почувствовала, как Ширли обнимает меня, будто давняя подруга. Я вспомнила о старом доме, в котором выросла, – доме, полном смеха и секретных уголков, доме, где хочется пустить корни. Именно о таком я всегда мечтала. К тому же совсем недалеко на Хай-стрит находилось мое любимое кафе «Spoonful». Правда, для меня такое соседство было равносильно тому, как если бы наркоман поселился рядом с дилером.

Я обернулась к Филиппу, который рассеянно пинал складку на ковре. Его этот дом явно не вдохновлял. Я чувствовала, что придется ругаться, хотя ни один из нас этого не любил. Филипп начнет отмалчиваться и сжимать зубы, а я буду засыпать его аргументами, все время повторяя одно и то же. Нет, у меня не было сил спорить.

– Тебе совсем не нравится? – тихо спросила я. – Тут достаточно комнат, мы вдохнем в этот дом новую жизнь, и на работу тебе отсюда ближе добираться…

– Но имя… – процедил Филипп.

– Есть великие Ширли! – воскликнула я. – Ширли Бэсси[1], Ширли Валентайн[2], Ширли Темпл.

К тому же тебе всегда нравилась Ширли Маклейн[3].

Молчание.

– Мы можем вообще никак не называть дом, если тебя это так беспокоит.

– Табличка приделана намертво.

– Что, даже пневматическая дрель не справится?

– Тебе настолько понравился этот дом? – со вздохом спросил Филипп, уже предчувствуя ответ.

Понравился – слабо сказано! Чем ближе был день, когда Ширли выставят на продажу, тем сильнее становилась моя одержимость. Я нашла дом своей мечты. Каждый день я придумывала оправдания, чтобы съездить и посмотреть на него. Как-то вечером я увидела соседских детей, играющих в крикет прямо на улице. Точь-в-точь сцена из моего детства! По ночам во сне я ходила по комнатам Ширли, приводя их в соответствие с разворотами журнала «House amp;Garden». Более того, я использовала любую возможность, чтобы осмотреть дом изнутри. В очередной раз завидев меня на пороге, агент по недвижимости становился все приветливее и приветливее.

Внезапно вспыхнувшая любовь к Ширли не помешала нам заказать строительную экспертизу, которая вынесла вердикт: за исключением парочки недочетов, дом в порядке. А когда выяснилось, что табличку с именем можно закрасить, мы с Филиппом наконец определились с максимальной ценой, которую готовы заплатить на аукционе. До него оставалось еще несколько недель.