Флейта Кришны - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" Страница 46

Как я уже сказал вчера, есть две формы Кришны. Одна — это океаническая форма, и другая — это форма волны. В то время как океаническая форма представляет собой вселенское сознание, или сверхсознание, его форма волны показывает человека, который родился пять тысяч лет назад.

Теперь этот образ, образ его формы волны, Кришны-человека, может использоваться для того, чтобы войти в соприкосновение с его океанической формой, сознанием Кришны, но когда вы на самом деле приходите в соприкосновение с сознанием Кришны, этот образ, этот символ Кришны исчезает, и остается только сверхсознание внутри вас. Да, статуи могут использоваться для связи с сознанием Кришны, со сверхсознанием, но если кто-то видит только Кришну и не видит, не испытывает его сознание, то это просто ментальная проекция и ничего больше.

Ощущение сознания Кришны не происходит только посредством видения и образов. Это чистое сознание без какой-либо формы, и вообще без формы. Мы связываем Кришну с каким-то именем, потому что какой-то человек любит Кришну, и он приходит к этому сознанию благодаря этому образу. Любой человек может прийти к нему благодаря образу Будды, и он будет называть это сознанием Будды. Его также можно назвать сознанием Христа, если кто-то достигает этого сознания благодаря образу Христа. Имена ничего не значат. Самое главное — это океаническое сознание, у которого нет ни имени, ни формы.

Опыт Ауробиндо, когда он видел Кришну, связан с образом Кришны, с его физической формой. Он говорил, что Кришна появился перед ним в физической форме. Это просто определенная ментальная проекция. Конечно, такой опыт очень приятен и приносит удовлетворение, но это не что иное, как проекция нашего ума, это расширение наших желаний, это наши сновидения, это творение нашего ума.

Мы можем начать с ума, но мы должны выйти за пределы ума. Путешествие начинается с ума и заканчивается в не-уме, в отказе от ума. Это важно знать — что ум — это мир слов, форм и образов. Слова, формы и образы составляют ум. И там, где формы и образы исчезают, ум также исчезает. Это происходит само собой, и нет способа, посредством которого можно добиться, чтобы ум существовал без слов, без форм и без образов. Ум не может существовать в пустоте, в пространстве. Он живет на чем-то конкретном, на чем-то определенном. В то мгновение, когда этот конкретный мир исчезает, ум также исчезает. Сознание Кришны достигается только тогда, когда ум перестает существовать. Это состояние не-ума.

Кто бы ни говорил, что увидел Кришну в физической форме, становится жертвой ментальной проекции, он проецирует свои собственные ментальные образы на экран вселенского сознания и видит объективную реальность. Это похоже на кинематограф: быстро движущиеся картинки отражаются на пустом экране. На самом деле, на экране нет ничего, кроме теней. Такое видение — это не духовный опыт, он полностью относится к миру физических явлений, но, тем не менее, это приносит большое наслаждение. Если преданный Кришны видит какую-то форму Кришны, то он испытывает необычайное наслаждение. Всю свою жизнь он мечтал об этом. Но помните, что это только своего рода счастье, но это не блаженство. И также нельзя назвать испытанием истины.

Я не хочу сказать, что опыт Ауробиндо не истинный, но он описывает его как ученый, как интеллектуал, и это наводит на подозрения о том, что это просто ментальная проекция. Очень легко отличить истинный опыт, опыт океанического сознания, от того опыта, который проецирован и воображаем. Океанический опыт длительный. Когда однажды он приходит, он приходит навсегда, и он высушивает все другие виды опыта из вашего ума. Он по-настоящему высушивает ум, и когда вы получаете такой опыт, вы видите божественное повсюду: в деревьях, в скалах, в потоках, в реках, в горах и в звездах. Что касается этого проецированного видения, оно появляется и исчезает и никогда не длится долго. Оно подвижно, оно мгновенно. Будучи интеллектуалом, Ауробиндо неспособен правильно отразить это, потому что интеллектуальный человек не справляется с такой задачей.

Но есть другая сторона Ауробиндо, и она составляет поэзию. Он не только интеллектуал, он также поэт. Как поэт, он не меньше, чем Рабиндранат Тагор, и если он не получил Нобелевскую премию, то это было не из-за того, что он не заслуживал ее, но просто потому, что его поэзия слишком сложна для понимания. Его Савитри становятся в один ряд с великой эпикой, написанной во всем мире. С трудом можно найти десять таких же великих произведений, как Савитри, и в отличие от ученого, поэт Ауробиндо вполне способен видеть Кришну. Ирония заключается в том, что Ауробиндо выразил свой опыт строго в терминах логики и разума. Это естественно, и как раз поэтому его записи об этом опыте не несут в себе глубокого дыхания транссознания.

Мы используем слова двумя путями. Один путь — это путь, когда мы ставим слово согласно общеизвестному значению, и тогда оно передает лишь то, что может передать в общепринятом смысле. Такое слово не способно выйти за пределы своих собственных ограничений. Есть другой способ, когда мы используем слово, которое несет гораздо больше смысла, чем подразумевает. Слово само по себе может быть маленьким, но его смысл широк, его смысл большой, больше, чем само слово. Ауробиндо совершенно другой. Когда он использует большие слова, ему не удается передать большой смысл через них. Он был известен своими длинными словами и длинными предложениями, вот почему он заканчивал философией.

Когда слова действительно превосходятся, когда они превосходят свой собственный смысл, они входят в мир таинства и становятся средством передачи трансцендентального опыта. Такие слова несут в себе зародыш необычайного смысла. Они подобны пальцу, который показывает на Луну. Слова Ауробиндо не несут в себе такого зародыша, они не имеют в себе стрелы, которая направлена в запредельное. Его слова никогда не превосходили смысла, который в них заключался, и есть причина для этого.

Как я уже сказал утром, Ауробиндо получил образование на Западе в те времена, когда там была очень сильно распространена теория Дарвина, Гегеля. Гегель был одним из самых популярных философов тех времен. А Гегель также известен за его напыщенные речи, большие слова, сложные фразы. Если вы почитаете работы Гегеля, то вначале у вас возникнет ощущение глубины. Если мы чего-то не понимаем, нам кажется, что это очень глубоко. Но это не обязательно так. Несмотря на то, что глубокие вещи трудно понять, нужно учитывать то, что многие люди используют сложные слова и цветистые фразы лишь для того, чтобы создать у вас впечатление глубины.

И Гегель как раз один из таких людей. Его язык очень сложный, фразы нагромождены одна на другую, он очень длинный, в нем есть очень обширные объяснения, комментарии. Но по мере того как ученость начала созревать в Европе, репутация Гегеля стала уменьшаться в той же мере, потому что люди осознали, что он знал гораздо меньше, чем претендовал. Случай с Ауробиндо подобен случаю с Г егелем, и так же, как Г егель, он был великим систематизатором. Он также сказал немного, а так как говорить ему было нечего, по сути дела, то ему пришлось это облечь в цветистые фразы, во множество слов, в длинные и сложные предложения.

Выражения должны быть построены логично и рационально, но если они несут в себе что-то запредельное, то это означает то, что человек познал что-то запредельное, то, что лежит за пределами слов. Но если он не может сказать ничего нового и может сказать только то, что имеет в виду, то становится ясно, что это просто начитанный человек. Если вы почитаете все труды Ауробиндо, у вас останется такое впечатление, что они полны слов, в них нет никакого опыта. Если кто-то, кто знает запредельное, молчит, даже его тишина будет нести многое. Но если такого опыта нет, даже миллионы слов будут пустой тратой времени. Когда вы говорите что-то, вы должны высказать это логично, но если это что-то вы испытали сами, то это оставит определенный аромат, благоухание в каждом слове и в каждой фразе. И не только это. Ваши слова также будут говорить о том, что они не могут высказать то, что вы действительно хотели высказать. Что касается Ауробиндо, то, кажется, он сказал много больше, чем должен был.