Владимир Серкин - Звезды Шамана. Философия Шамана Страница 2

Душа отдыхает. Жаль, это не может длиться достаточно долго. Нужно в город, нужно работать. Нужно ли? Шаман вот ни пенсии, ни зарплаты не получает, а как живет! Но я жить так пока не готов. Скорее физически не уверен, чем психологически.

Шаман, философ – собиратель – рыбак – охотник – вообще без пенсии – здоровый мужик, абсолютно спокоен. Слился в тени горы с гранитными валунами и кустами стланика и поглощает чай с сушками. Столько лет общаюсь, но как постичь мировоззрение – философию, позволяющее быть таким? Может, рискнуть, «рвануть» связи с социумом, как он много-много лет назад? Никого не призываю. Если для меня с кое-каким опытом это огромный риск, то для неподготовленного человека…

Что вообще должно случиться с человеком, чтобы он предпочел жить отшельником? Какой социальный ожог? Все нормальные геологи-рыбаки-пограничники, все вахтовики-полевики-сезонники-сменники и даже уголовники мечтают через некоторое время вернуться в общество.

Или здесь дело не в травме, а продвижении дальше личности?

– Знаешь, по науке ты невероятнее инопланетянина.

– Почему?

– Все современные теории личности, то есть вообще все – и наши, и зарубежные, построены на описании общения человека с другими.

– Конечно, без этого нет большинства современных людей.

– Но ты можешь не общаться.

– Не общаться не могу. Просто не все с людьми.

– То есть ты уже не человек?

– Тогда и люди, общающиеся с кошками-собаками, лошадьми-растениями-скалами, тоже «нечеловеки»?

– Но сначала ты был как все.

– И сейчас как все.

– Да нет[9]. Люди так порабощены социумом, что не смогут оторваться.

– Было время, я обдумывал начала, как ты говоришь, порабощения.

– И когда оно начинается?

– Еще до рождения.

– Кастанеда пишет, что взрослые «накачивают» ребенка описанием мира, из которого потом не вырваться.

– Все еще глубже.

– Куда уж?

– Чтобы «накачивать», как ты говоришь, описание, нужно, чтобы было что накачивать и чем накачивать.

– То есть все знания – часть общественного порабощения?

– Только часть.

– А что другая часть?

– Язык, слова, отношения.

Около двух дня. Сошлись к костру выпить чаю. Шаман куда-то далеко ходил – часов шесть-семь. Общаться с Духами, наверное. Ничего не принес, ни ягод-грибов, ни трав, только немного дров, собранных за последние пять-семь минут пути.

А я набрал лисичек и немного белых. И Шаману, и своим в город. Климат меняется. Лет десять назад появились единичные лисички, а сейчас весь южный обрыв огромного плато в них. Есть просто гигантские, с ладонь. И белых тут вообще раньше не было. Выложил грибы, чтобы не мокли в пакете, на солнышко на большом плоском валуне. Голубое небо чуть затянуто туманной дымкой и небольшими облачками. Ветерок как раз «что доктор прописал». Овевает, освежает. Гармоничный день.

Напившись, лежим на травках-мхах и неторопливо продолжаем утренний разговор.

– При чем здесь слова?

– Слова сделаны так, чтобы одним было удобнее, а другим нет.

– Да? Вот кружка. Чем же слово «кружка» кому-то удобнее, а кому-то нет?

– Дома пьешь чай из чашки?

– Из стакана с подстаканником.

– А чо не из кружки?

– Кружка для походов. Дома из походной как-то …

– Кружка классная, стальная. Сто лет можно пить и дома, и в походах.

– Дома все же принято по-другому.

– Поэтому ты купил и кружки, и чашки[10], и стакан с подстаканником?

– Почему если дома, то сразу «купил»? Подарили (смеемся)[11]. Еще и разные бокалы-рюмки. И все не необходимо. Но выгодно производителю-продавцу.

– Понял про язык?

– Да, с языком «накачиваемся» ритуалами.

– Глубже. Не только ритуалами, но и смыслами.

– А это как?

– Уже до твоего рождения есть книги, картины, музыка, фильмы и много чего, где построены и эмоции, и отношения того, кто к ним обратится.

– Но ведь я сам выбираю, читать/не читать книгу, смотреть/не смотреть фильм.

– Маленьким не ты выбираешь, а родители, программа ТВ или школьная программа. Потом опять не ты, а, например, мода на книгу. А еще старше – совместно.

– Совместно с кем?

– Хорошая книга или картина, например, создают в культуре информационно-энергетическое напряжение. И они «подходят» или «не подходят» человеку с его энерго-информационной структурой по принципу комплиментарности.

– Да, бывает даже, что начинаю в магазине книгу листать и сразу чувствую: моя – не моя.

– Часто люди даже и по рекламе чувствуют. То есть для них задается культурный общественный туннель.

– Как же вырваться, если еще до рождения начинается?

– Зачем вырываться? Многие именно этим живут, для них это ценно.

– Да я не отрицаю ценности. Но хотелось бы контролировать влияние на себя.

– Только что ты чуть двинулся к освобождению, осознав это.

Помолчали. Кажется, чуть вздремнул. Мыслить можно смутно, что-то само соображается. Или образами. Но чтобы начать действовать, часто нужно мысль оформить словами. А когда оформляю мысль словами, пользуюсь созданным до рождения языком. А структуры языка становятся правилами мышления …

Заколдованный круг. Чтобы оформлять мысли, нужны знания и язык. Чтобы стать личностью, нужно их сначала усвоить. Но знания и язык заставляют определенным образом мыслить. Ловушка-засада еще рождения? Есть выход! Даже два. Даже три. Первый – практики остановки языка. Их еще называют остановками внутреннего диалога. Буду использовать, конечно.

Второй – действовать интуитивно. Это точно было в жизни каждого. Только не каждый сможет множество таких случаев вспомнить, осмыслить и начать ими управлять. Потому что для этого нужно опять-таки использовать язык.

И, кажется, третий – став личностью, можно начать постепенно самому выбирать использование языка и мысли. Чтобы не они тобой управляли, а ты ими. То есть перерасти влияние общества. Рассказал глядящему в небо Шаману.

– Как тебе мысль?

– Нормально. (Шаман не сменил позы, не перевел на меня взгляд, как обычно. Отвечает лежа, закинув руки за голову.) Только таких личностей почти нет.

– Да ладно. Любой взрослый – личность.

– Да? И кто, по-твоему, личность?

– Человек, который освоил-соблюдает социальные правила… в основном.

– То есть приспособился?

– Ну, еще сам принимает решения.

– Прям-таки сам? И что за решения?

– В основном как жить дальше, строить отношения.

– Как получше приспособиться?

– Понятно, к чему ты клонишь. Но это нормально.

– Для кого?

– Для общества.

– Приспособление – цель личности?

– Для таких, как ты, отшельников, конечно, нет. Но в основном. А что, по-твоему, личность – это против общества?

– Что ж ты мыслишь так полярно – только «за» или только «против». А не может быть иногда «за», иногда «против»?

– Так и есть. Я за многое, но не за все.

– За что многое?

– Ну, там, экологию, образование, человечность, борьбу с наркотиками… Можно часами перечислять.

– А «против»?

– Например, когда не согласен с несправедливым решением.

– А если решение начальника?

– Все равно против.

– Так это же против приспособления.

– Я не говорил, что личность – только приспособление.

– Да ладно. Что же еще?

– Есть что-то поважнее приспособления. Духовность, честь, любовь …

– Ты забыл кое-что.

– Что?

– У большинства современных людей есть несколько конкретных «мечт», которые можно было бы легко исполнить с помощью миллиона долларов.

– Знаю, житейский набор: хорошее жилье себе и близким, машина, гараж, участок с красивым домиком…

– Вот-вот. Скажи, если человеку предложить этот лимон, но с условием никогда не творить (изобретать, рисовать, писать, исполнять, познавать и другое), он взял бы?

– Знаешь, многие бы взяли.

– Говорю же: настоящих мало. Выйти из-под социума – та еще задача. Довольно творческая. И вообще, само по себе – не задача.

– Что значит само по себе – не задача?

– Ставить отдельную задачу – выйти из-под социума – глупость.

– Почему?

– Идеальная (нематериальная) устойчивая форма человека – совокупность его образов[12], значений, переживаний и смыслов. Она «собирает» или при неправильности «разрушает» физиологию человека. Если у тебя нет пока новой осознанно построенной идеальной формы, то отказ от культурных значений и смыслов приведет к разрушению тела.

– То есть сначала нужно построить новую форму?

– Обычно постепенно. Ты можешь выйти за личность, развиваясь в своем направлении.

Сидим на нависшем над обрывом скальном массиве, смотрим вниз-вдаль на сверкающую золотом поверхность моря. Самое теплое время суток где-то с двух дня до пяти. Ветерок затих совсем. Солнце разогнало дымку. Без облачка, аж немного фиолетовая высокая синева неба. Кусты и огромные гранитные валуны выписаны на фоне неба особенно отчетливо. Будто-то кто-то обвел контуры тончайшей черной линией.