Николай Норд - Практикум реального колдовства. Азбука ведьм Страница 25

– Как странно! – убрала свои пальчики Лилит и недовольно отвернулась, отчего чары ее ослабли. – Я тебя не неволю, мой мальчик. Не я ищу – меня! И помни, сейчас ты нужен Повелителю, Он благоволит тебе. Однако может случиться и так, что Величайший отвернется от тебя. И тогда только одна я смогу тебя защитить от Его немилости, если… ты будешь еще мне интересен.

Поклонившись Царице Тьмы, я в смятении отступил. Вообще-то, согласно заповедям ритуала, я не должен был обращать на всю эту нечистую братию никакого внимания, никак на них не реагировать и не вступать ни с кем ни в какие контакты, иначе вызов Главного Нечистого будет прерван. И тогда в меня мог вселиться какой-либо простой бес или кто-то еще из тех, кто метался вокруг меня. И я для обычных людей в нашем мире стал бы каким-либо одержимым, кликушей, черным колдуном или еще какой-то неадекватной личностью. Поэтому я больше ни на кого не реагировал. Я просто устремил взгляд в зеркало, ожидая появления Главного.

В тонком мире, где я теперь пребывал, зеркало выглядело совсем не так, как нам обычно представляется. Оно скорее напоминало какой-то темный провал, словно распахнутое в безлунную ночь окно, когда за ним не видно ни зги. Я вперился в зеркало неподвижным взглядом и стал взывать: «Люцифер! Люцифер!»

Согласно правилам вызова, я должен был сделать это не менее трехсот раз. Конечно, я не считал, сколько взываний я сделал, но в какое-то время, когда уже порядочно устал от своих мысленных призывов, обнаружил, что из зеркала начал медленно распространяться лунный свет и за ним стала проявляться все более отчетливо некая картинка. Когда она приобрела более-менее различимые очертания, я увидел в Зазеркалье мрачные горы, озаряемые огнедышащими вулканами. Потоки лавы стекали с них в ущелья, как кровавые раскаленные слезы. С грозового неба, из свинцовых туч, смешанных с вулканическим дымом, падали камни и град, сыпался пепел, хлестали молнии, рассекая окружающий мрак. Раскаты грома и взрывы вулканов, озарявшие алыми сполохами черное небо, сливались в общий ужасающий грохот, а мое дыхание перехватывало зловоние серных испарений, прорывавшихся из Зазеркалья даже сюда, в комнату.

Между этими угрюмыми горами и порталом Зазеркалья, где я стоял, зияла разделяющая нас бездна. И вдруг я заметил, как от ближайшего ко мне утеса к зеркалу устремился луч – лунная дорожка, которая все крепла и ширилась, пока не превратилась в превосходный лунный мост. С той стороны моста в мою сторону двинулись две фигуры, одна из них чуть опережала вторую, следовавшую за первой, как верная тень. По мере их приближения ко мне я узнал того, кто шел чуть поодаль, – это был Баал-берита. Первым же, упругой походкой тренированного спортсмена, размашисто и мерно, почти не сгибая ног в коленях, шагал человек во всем черном: и плаще, и шляпе, и остроносых туфлях, и развевающемся шарфе, и круглых очочках для слепых и с блистающей лаком тростью в правой руке.

Когда он подошел поближе – к границе Зазеркалья, я увидел жесткие кудри его черных волос, одна куделька которых из-под шляпы выбивалась на лоб, резко контрастируя с его фарфоровым челом. Маленькие очки прятали его глаза, но не уродовали его облик и не могли скрыть скорбные тени под ними, особенно на фоне словно изваянного из мрамора лица совершенных пропорций и нечеловеческой мужской красоты.

При его появлении вся нечисть, крутившаяся вокруг меня, пала перед ним ниц, козел спрыгнул с кровати и распластался перед ним так, как из всех четвероногих это могут делать только бульдоги – задние ноги простерлись назад, а передние вперед и в стороны, лоб он прижал к полу, выставив вперед крутые рога. Лилит встала перед Высочайшим на одно колено и поцеловала его правую кисть, после чего прижалась к ней своей щекой, словно маленький покорный ребенок к руке сильного и любимого отца. Малыш Каин сел на пол и обвил его ногу, сомкнув глаза в какой-то сладостной дреме.

– Великий Люцифуг Рофокаль – Король Мира! – торжественно воскликнул Баал-берита, сделав мне знак встать на колени.

В замешательстве я не знал, как поступить – последовать ли совету писаря ада или оставаться стоять на ногах, ведь как ни крути, но я пока не был подданным дьявола. Между тем Люцифер сквозь очки пробирал своим взглядом не только тело, но и саму душу, и я чувствовал себя перед ним стыдливо голым.

Тем временем Лилит встала с колена и зашла за спину дьявола с другой стороны от Баал-берита. Она застыла, как изваяние, и с интересом уперлась в меня хрустальным взглядом, словно неискушенный зритель в фокусника, ожидающий от него первого чуда. Люцифер ждал, ждали, замерев на своих местах, и все остальные. Воцарилось напряженное молчание ожидания всеобщей смерти.

В какой-то момент я понял, что, встав перед ним на одно колено, как Лилит, я не унижу себя, как остальные бесы, павшие ниц, но проявлю уважение к Величайшему и просто соблюду протокол. Честолюбие и животный, до икоты, страх, ледяными когтями сжавший мне сердце, боролись во мне. И в конце концов, я встал на правое колено.

Люцифер, с небрежной величавостью, присущей только истинным повелителям, обладающим безграничной властью, протянул мне свою мертвенно-белую, в синих прожилках вен под тонкой кожей, прохладную руку, на которой блестел золотой перстень с огромным круглым рубином, изображавшим Печать Мендеса – то, что немыслимо было сотворить с камнем на земле, оказалось возможным в аду. Я прикоснулся губами к благоухающей какими-то благовониями руке и ощутил на них легкий ожог, словно пронес огонек зажигалки мимо сигареты близко к губам. Мое тело сотрясла сладострастная конвульсия, будто я получил оргазм высшей пробы, ни с чем не сравнимый, вперемежку с острейшей болью, от которой хотелось умереть тут же и вручить ему душу.

Люцифер благосклонно кивнул мне, убрал свою руку, и все встали, в том числе и я – ошеломленный никогда неведомыми мне прежде ощущениями и все еще под их впечатлением. И в это время за моей спиной полилась торжественная и скорбная музыка, волнующая слух пещерными страстями, – это была узнаваемая мелодия из «Валькирий» Рихарда Вагнера. Я оглянулся: бесы, имевшие при себе музыкальные инструменты, выстроились полукругом в секстет и благочинно играли, без всяких там бесовских выкрутасов, и дирижировал ими, как мне показалось, сам великий композитор! Однако я знал его лишь по немногим портретам и мог ошибиться.

Впрочем, вся нечисть при появлении своего Повелителя держалась с благоговейным почтением, словно здесь только что был не оргический шабаш, а светский бал.

– Молчи, я знаю, чего ты ждешь от меня, милейший, – обратился ко мне Люцифер тихо и без тени пафоса, который, казалось, должен был бы присутствовать при торговле душами, а так, будто речь шла о сущей безделице, вроде продажи билетика в трамвае. – Но у тебя еще остался выбор, и ты можешь вернуться к обычной жизни. Помни, насильно к себе я никого не тяну, как вещают слуги Распятого. Итак, твое последнее слово?

Тональность его голоса была весьма необычной, благостной, таковой, какой я никогда не слышал ранее – словно где-то вдали, в туманной дымке просыпающейся весны, малиновым звоном всколыхнули утро серебряные колокола. Она действовала, как бальзам на свежие раны, и пьяняще кружила и туманила голову, как дым опиумного кальяна. Зачем было продавать ему душу? Он только заговорит с тобой, прикоснется к тебе, и все – ты уже добровольно становишься его вечным пленником…

– Я уже все решил, – с внутренней твердостью сказал я, но голос мой все же дрожал неуверенностью, и я почему-то медленно, но неостановимо слабел, мышцы тела отказывались подчиняться моей воле, и я с неимоверным усилием пытался удержаться на ватных, подкашивающихся ногах.

– Хорошо! Баал, – обратился Люцифер к своему спутнику, – покажи сударю наши обители, он должен иметь представление о своем вечном доме. А формальности с договором уладим потом.

Баал-берита мягким, кошачьим шагом приблизился ко мне и подхватил меня, уже готового упасть в обморок, под руку:

– Добро пожаловать в ад!

Чем все это закончилось, милый читатель, ты можешь узнать из моего романа, здесь же я привел схему процесса, придав ей художественную форму. Одно несомненно: во время вызова, благодаря тренировкам и диадеме, я находился в некоем мистическом трансе, окунувшем меня в тонкий мир. Кстати, каким образом входить в аутотранс, рассказано все в тех же «Секретных техниках…».

В заключение предостерегаю всех, кто захочет последовать моему примеру: кто при жизни желает пользоваться силой дьявола, тот уступает ему по смерти свою душу.

P. S.