Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Карнавал безумной мудрости Страница 27

Рассмотрим эту схему подробнее: на уровне роли невротик моделирует конфликт; на уровне актера – забавляется моделированием конфликта, организует его, направляя в созидательное, самоосвобождающееся русло; на уровне зрителя – наслаждается этой игрой из позиции пустоты. Получается что на уровне роли человек – персонален; на уровне зрителя – трансперсонален; а на уровне актера он – искусство возможного, творческая потенция – не то, что есть, а то, что может быть, и таким образом у него всегда есть выбор!

Еще раз: невротизм – это стремление нашей роли к трансформации, к росту! На этой территории мы бурлим, мечемся, создаем конфликты и преодолеваем их! На уровне актера мы играем с этими возможностями, раскрашиваем и направляем, придавая конфликтогенной потенции самоосвобождающееся направление! На уровне же зрителя мы наслаждаемся всем этим, изначально зная, что все происходящее – иллюзорно! Ведь еще великий Монтень настоятельно указывал на то, что «…большинство наших занятий – лицедейство. Mundus universus exercet histrioniam (Весь мир занимается лицедейством). Нужно добросовестно играть свою роль, но при этом не забывать, что это всего-навсего роль, которую нам поручили. Маску и внешний облик нельзя делать сущностью, чужое – своим. Мы же не умеем отличать рубашку от кожи…»[362]. Точно так же выглядит и «первый урок науки Гёте по методу Шиллера: не притуплять крайности в пугливом жесте взаимосведенности, но, напротив, обострять их до невыносимости, до катастрофичности; взрыва не будет, если посредником этих смертельных серьезностей окажется игра»[363].

Итак, «…Свет становится видимым только тогда, когда встречает сопротивление»[364]. И в этой особой позиции, несомненно, «столкновение идей – бесспорный катализатор успеха, а управление злостью – одно из его слагаемых»[365]. Итак, в мире, где в настоящее время одновременное существование непримиримых противоречий рассматривается как фундаментальный принцип материи, заключается мир с войной![366]

И еще раз о технологии, но более поэтичным языком: здесь глаза роли видят линейную перспективу; глаза актера – нелинейную игру перспектив; глаза зрителя – взаимосвязь целого. Вот схема так называемой триединой позиции, в которой мы не боимся конфликта, так как он защищен глубочайшим знанием о пустотной природе игр. Это и есть артистическая конфликтогенность в позиции защиты! Та самая фактически невозможная схема, к которой мы будем «подбирать ключи» на протяжении всей книги, с разных позиций и с помощью различных технологических приемов. Та самая структура, которая призвана защитить то, что защитить фактически невозможно, – живой творческий процесс!

И о чем же нам нужно знать, чтобы сдвинуться с места?

Дуализм, или Базовое разделение на «я» и «внешний мир»

Как нам уже известно, это положение имеет место быть только на уровне роли! Это и есть наша исходная позиция! Все мы живем, или вынуждены жить, в двойственном мире, в мире, разделенном на то, что внутри, и то, что вовне. И именно в этих предлагаемых обстоятельствах разыгрывается «великая драма» нашего страстного стремления к счастью реализации. Ясно, что в самой страсти нет ничего неправильного, неправилен лишь выбор, который мы совершаем, воображая, будто нечто внешнее подарит нам мало-мальски устойчивое удовлетворение или столь желаемое нами счастье реализации. То есть надеяться на то, что «…еда, секс, власть, деньги или слава – сделают нас счастливыми, значит обманывать самих себя»[367]. И с этим трудно не согласиться! Например, «…люди часто говорят, что они „ищут“ любовь, как если бы любовь зависела не от них самих, а от кого-то другого. Мы слишком часто ищем любовь «где-то там», в окружающем нас мире, вместо того чтобы открыть свой собственный источник любящей энергии»[368]. Ведь то, чего нам не хватает, надо искать не снаружи, а внутри! Недаром мудрецы всех времен говорили, говорят и продолжают говорить, что «…невозможно, глядя вовне, утолить внутреннюю жажду…», или чуть иначе: «…у вас есть своя собственная сокровищница, почему вы ищете снаружи?»[369]

Итак: во внешнем мире можно найти только то, что излучается в него изнутри. «Вы можете изменить все вокруг, но ничего не изменится, если внутренний мир останется прежним. Внутренние установки будут создавать все ту же модель вновь и вновь, потому что человек живет от внутреннего к внешнему. Как паук несет паутину в себе, и куда бы он ни пришел, он тотчас распространяет вокруг себя свою паутину, так и мы, куда бы ни пришли, тотчас создаем вокруг себя свой образец»[370]. Здесь также можно привести одну известную аналогию: «…внешний мир – это экран, на который проецируется кино нашей внутренней Вселенной»[371]. Но самое невероятное и загадочное в том, что мы искренне принимаем эту иллюзорную проекцию за тотальную реальность и готовы играть по навязанным ею правилам. Глупым и досадно ограниченным!

Здесь вслед за чувственным Мопассаном хочется воскликнуть: «Надо иметь вялый и нетребовательный ум, чтобы удовлетворяться тем, что есть. Как случилось, что зрители мира до сих пор еще не крикнули: „Занавес!“, не потребовали следующего акта с другими существами вместо людей, с другими формами, другими светилами, выдумками и приключениями?»[372] Одним словом, это первое и, по сути, самое главное заблуждение: мы наивно полагаем, что живем в мире, созданном другими! И так возникает дуальная позиция Ума, в которой подлинная реализация невозможна!

И на это следует еще и еще раз обратить особое внимание: в мире, созданном другими, наша реализация невозможна! Прежде всего потому, что в узком, двойственном положении Ума «…попытки изменить ситуацию внешне – начать работать интенсивнее и упорнее, поменять место работы, переехать в другой город, обвинить в своих проблемах других людей и т. д. и т. п. – все это, скорее всего, бесплодно или, по крайней мере, будет носить временный характер до тех пор, пока мы не обратим свой взор вовнутрь»[373]. Пока не поймем, что «…сами должны стать тем изменением, которое хотим видеть во внешнем мире»[374]. А когда «…изменяемся мы, изменяется и все вокруг»[375].

И как это возможно?

Сверхмарионетка

Virtus, или Божество Сердца!

Пройти через процесс разотождествления со своим нейротизмом (эмоциональной подвижностью), со своим, столь близким к пониманию «себя», телом через превращение его в послушный, многоуровневый инструмент, используемый в дальнейшем для реализации определенных задач, – очень непростой трюк! Согласитесь, что преодоление сформированных демонической версией игры рефлексов, или импринтов, – моральных и этических канонов сообщества, своей социополовой роли и т. д. и т. п., – очень непростая задача!

Итак, на сцене Игры возникает Сверхмарионетка!

В контексте Алхимии Игры, точно так же как и Гордона Крэга, понятие сверхмарионетка используется как метафора артиста, преодолевшего личностные характеристики. Но есть и принципиальное отличие. Здесь на уровне роли Мастер управляется нитями страстей и эмоций; на уровне актера он управляется Золотой Нитью центрального канала; а на уровне зрителя – знает пустотную природу реальности. Три в одном – вершина искусства Мастера Самоосвобождающейся Игры.

Что это такое?

Следуя наставлениям герметистов: «Превратите труд в игру! Сделайте любое иго благом!», – можно заявить, что это воплощение так называемой воли к Игре. Воплощение воли к творческому преображению, к эволюционной трансформации, к преодолению ограниченной демонической версии. Но важно понимать следующее: если Повелитель Игр – это единство зрителя – актера – роли, то Сверхмарионетка – это отдельно взятый аспект актера – воплощение сознательной и направленной воли к Игре! Итак, весь «компендиум методов» работы со Сверхмарионеткой призван организовать и защитить процесс проявления и взращивания воли к Игре! И первым шагом в этом процессе является непосредственный выход на сцену Театра Реальности!