Брюс Липтон - Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться Страница 34

Тогда как большинство людей слепо принимали эту дату за день завершения творения, геологи во главе с Лайелем считали, что планета Земля эволюционировала на протяжении целых эпох в ходе постепенных катаклизмов, результатом которых были, говоря языком геологов, деформации и перемещение пластов земной коры. Лайель заключил, что нынешнее физическое состояние континентов, океанов и гор — следствие медленного, но непрерывного действия таких естественных сил, как ветра, дожди, наводнения, землетрясения и извержения вулканов.

В книге Лайеля есть четыре главы, посвященные теории Ламарка о том, что и жизнь тоже развилась путем долгого медленного процесса эволюции на протяжении миллионов лет. При этом некоторые виды животных вымирали — что объясняет наличие ископаемых останков неведомых животных. С точки зрения Лайеля, эволюция биосферы является прекрасным дополнением к эволюции неорганического облика планеты. Благодаря работам Лайеля широкая публика смогла по-новому посмотреть на происхождение, или Творение, мира.

В течение своего пятилетнего путешествия Дарвин глубочайшим образом изучил книгу Лайеля и, в каком-то смысле, стал его фанатом. Он даже завязал переписку с этим светилом науки. Под влиянием передовых идей Лайеля и Ламарка Дарвин понемногу пришел к выводу, что смена форм жизни на протяжении истории Земли должна проходить, как и геологические процессы, под влиянием тех или иных естественных причин.

Дарвин публично признал влияние идей Лайеля на формирование собственной эволюционной теории, когда в 1845 году опубликовал второе издание своего «Дневника исследований». Он посвятил эту книгу Лайелю со следующим пояснением: «Если данный дневник или любые другие работы автора представляют какую-либо научную ценность, это результат изучения знаменитой и восхитительной книги "Основы геологии"».

2 октября 1836 года Дарвин прибыл домой, в Лондон. Там он лично познакомился и крепко сдружился с Лайелем, который всячески поощрял его к дальнейшему развитию эволюционной теории. Вдохновленный беседами с новым другом, Дарвин взялся за работу над первой тетрадью «Трансмутации видов». В названии этой книги он использовал термин, предложенный Ламарком для обозначения эволюции в его книге «Философия зоологии» (1809).

Таким образом, если Ламарк научно обосновал идею биологической эволюции, а Лайель провел параллели между биологической эволюцией и геологической эволюцией планеты, то Дарвин сосредоточил свое внимание на силах и механизмах, двигающих эволюционным процессом. Особенно его занимал вопрос о том, почему вообще возникают новые виды. Без ответа на этот вопрос теория Дарвина застопорилась на годы, но в конце концов он все же сдвинулся с мертвой точки, вдохновленный знакомством с работами Мальтуса.

Дарвин писал в автобиографии: «В октябре 1838 года, то есть через пятнадцать месяцев после того, как я начал свои систематические исследования, мне на глаза попалась увлекательная книга Мальтуса «О народонаселении». В результате длительных наблюдений за поведением растений и животных я был готов к тому, чтобы принять идею о непрестанной и повсеместной борьбе за выживание; поэтому я сразу же понял, что в условиях такой борьбы носители наиболее благоприятных мутаций имеют повышенные шансы на выживание, а носители неблагоприятных мутаций, скорее всего, погибнут».

Иными словами, Дарвин говорит: если Мальтус прежде всего видит в процессе естественного отбора способ устранить слабейших членов общества, то он, Дарвин, взглянул на естественный отбор под другим углом и увидел, что тот способствует выживанию наиболее приспособленных индивидуумов. В политическом отношении это был очень ловкий ход, ибо Дарвин был джентльменом, живущим в викторианской Англии, в обществе, где есть высший и низший классы. Вместо того чтобы пристально рассмотреть воздействие естественного отбора на презираемые низшие классы, он фактически подчеркнул, что движущей силой эволюции является правильное скрещивание представителей высших классов — носителей «благоприятных мутаций». Таким образом, в своих работах Дарвин несколько сместил акценты. «Осуществляемый природой процесс отбора», который, согласно Мальтусу, состоит в устранении из общества нежелательных элементов, у Дарвина превратился в естественный отбор.

К началу 1840-х годов Дарвин уже начал разрабатывать теорию эволюции, но пока еще не делился своими выводами ни с кем — даже с Чарльзом Лайелем. В 1844 году Дарвин пишет выдающемуся ботанику сэру Джозефу Дальтону Хукеру: «Наконец-то забрезжил свет, и я почти убедился (кардинально изменив мнение, с которого начинал свои исследования), что биологические виды не являются неизменными (и сказать об этом — все равно что признаться в убийстве)». Дарвин имел в виду убийство Бога. Другими словами, если подтвердится его теория о том, что все биологические виды возникли в результате эволюционной трансформации более примитивных форм жизни, это полностью убьет доверие к первой книге Библии — той части Писания, где очерчены взаимоотношения между Богом и человечеством. Любопытно отметить, что Дарвин писал: «Я почти убедился» в том, что биологические виды способны мутировать. Очевидно, даже он сам тогда еще сомневался в своей теории эволюции.

Позже в том же году Роберт Чемберс анонимно опубликовал получившую немалую популярность книгу «Следы естественной истории творения», в которой предлагались аргументы в пользу эволюционной теории и против креационизма. Книга была противоречивой и встретила нападки со стороны викторианского общества. Но она рассказывала широкому кругу читателей об эволюции, тем самым готовя почву для того, чтобы Дарвин смог опубликовать свои работы, не совершив профессионального самоубийства.

Однако Дарвин хранил молчание еще более десяти лет, до тех пор, пока его не побудила к действию рукопись Альфреда Рассела Уоллеса — натуралиста, работавшего на Борнео. Получив в июне 1858 года бандероль с его рукописью, которая называлась «О склонности видов бесконечно отклоняться от исходного типа», Дарвин уже не мог сидеть сложа руки. Как натуралист Уоллес ничем не уступал Дарвину, а то и превосходил его, но, увы, был простолюдином-самоучкой. Он зарабатывал на жизнь тем, что ловил диковинных животных и продавал их музеям, зоопаркам и просто богатым коллекционерам.

Уоллес сопроводил свою рукопись письмом, в котором просил Дарвина ознакомиться с ней и, если найдет ее стоящей, передать Чарльзу Лайелю. Идеи Уоллеса были элегантны, академически безупречны и, вне всяких сомнений, могли бы принести ему славу создателя эволюционной теории.

Не желая, чтобы эта слава досталась простолюдину, Дарвин обратился к Лайелю с просьбой о помощи. В письме; датированном 26 июня 1858 года, он писал: «Невыносимо думать о том, что я таким образом буду лишен своего многолетнего первенства…» Лайель пришел на помощь своему потерявшему голову от горя младшему коллеге Дарвину и заручился поддержкой их общего друга, сэра Джозефа Хукера. Они заключили то, что позднее стало известно как «деликатное соглашение», а проще говоря — один из величайших тайных сговоров в истории науки.

Лайель и Хукер состряпали письмо, из которого следовало, что якобы Дарвин и Уоллес знакомы. В письме утверждалось, что «оба джентльмена независимо и отдельно друг от друга разработали одну и ту же оригинальную теорию и оба могут претендовать на славу первооткрывателей в этой исключительно важной сфере исследований». Проблема состояла в том, что на руках у Уоллеса была полностью проработанная и изложенная на бумаге теория, а у Дарвина — всего лишь давно вынашиваемая, но никак не оформленная идея. Чтобы решить эту проблему, Лайель использовал свое влияние и осуществил ряд манипуляций (фабрикация данных, подмена документов, плагиат). В результате лавры первооткрывателя достались аристократу Дарвину, а простолюдину Уоллесу пришлось довольствоваться сомнительной честью его младшего коллеги.

Теория эволюции, официально называемая теорией Дарвина — Уоллеса, была представлена лондонскому

Линнеевскому обществу 1 июля 1858 года, через месяц после того, как Дарвин получил бандероль от Уоллеса.

На первый взгляд, эта афера может показаться незначительной на фоне истории человечества, но мы заверяем читателя, что она имела огромнейшие последствия, которые продолжают сказываться и по сей день. Формулировки Дарвина и Уоллеса отличаются друг от друга так же, как два восприятия стакана: кто-то видит его наполовину пустым, а кто-то — наполовину полным.

Глядя на эволюцию с точки зрения простолюдина, Уоллес считал, что ее двигателем является устранение слабейших, тогда как Дарвин интерпретировал те же самые данные иначе, подчеркивая, что эволюцию двигает вперед выживание наиболее приспособленных. Вы спросите: а какая разница? На деле — достаточно большая. В мире Уоллеса нам нужно совершенствоваться, чтобы не быть слабейшими, тогда как в мире Дарвина мы вынуждены бороться за статус наилучших. Иными словами, если бы возобладала позиция Уоллеса, мы бы меньше сосредоточивались на конкуренции и больше — на самосовершенствовании.