Владимир Серкин - Звезды Шамана. Философия Шамана Страница 4

Побыв в таком танце Волком, многое о нем узнаешь. В другом танце – Вороном. «Животные» стили восточных единоборств когда-то начинались с аналогичных танцев. Потом что-то приобрелось, но многое и потерялось.

Собаку любят, но не так уважают. Впрочем, и Оленя тоже. Психологически, Собака, даже старая, – воспитанный щенок. Взрослое животное может жить самостоятельно (самостоятельность – критерий взрослости). Домашняя Собака не может. Она остановлена в развитии заботой Человека. Людям и не нужно, чтобы Собака была психологически взрослой. Взрослое животное не будет слепо подчиняться.

В схватке с Волком Собака будет драться за человека, потому что щенок не разбирается в жизни. И «взрослого» человека так же используют более взрослые люди, структуры и пр.

Некоторые Волки ночью ходят по городам. Умны и при встрече с психологически взрослым человеком маскируются под Собак. При других – не маскируются. Волки и другие хищники не разбираются в психологии и состояниях человека, не размышляют об этом, они знают.

Взрослый Волк обладает возможностями, не доступными большинству Собак, живущих в ограниченных квартирах-вольерах-дворах: Волк неутомим, он может загонять дичь, часами (!) мчась с большой скоростью; может загрызть зверя в десятки раз крупнее себя. У Волка самый большой из всех сухопутных животных охотничий участок – до 1000 км и больше при следовании за оленями; при случае Волк также берет рыбу (особенно в период хода лососевых), как и зверя; волчат кормит вся стая, отрыгивая пищу.

Иногда при волчьей охоте другой зверь сталкивается не с отдельным Волком, а со Стаей – волчьим надорганизмом, и тогда шансов у зверя мало. В стае Волки общаются телепатически. Им достаточно просто посмотреть друг на друга, чтобы понять, какой участок или тропу какому Волку нужно перекрыть при охоте, что собираются делать другие члены стаи и т. п. Также, если один Волк освоил какой-то новый прием охоты или поиска, остальные члены стаи осваивают этот способ очень быстро, даже не контактируя с первым. Изредка, по совершенно непонятной причине, Волки объединяются просто в чудовищные стаи (до нескольких сотен!). Биологически это совершенно необъяснимо, так как при всей мобильности Волка прокормиться в одном ареале такой стае невозможно. Возможно, волчий надорганизм просто «экспериментирует», пробуя новые формы организации сообщества. Однако Волку, несмотря на телепатические способности, уже очень трудно конкурировать с Человеком, заменяющим телепатию средствами связи, оснащенным оружием и все более сложными инструментами и машинами. Волк (или его надорганизм) пока не пошел по пути создания инструментария (набора средств), так как ему это было не нужно.

Волки есть везде – от Южной Африки до Заполярья. Полярные Волки – самые крупные, могут брать Бизона, а раньше Стаей брали и Мамонта. Крупного зверя они сначала «давят» психологически, не давая есть-спать-отдыхать, а потом – физически.

Летом Волк, бросившись со скалы в море, может превращаться в Косатку.

Еще про свободу

Проснулся и, не вставая, разглядываю нависающую надо мной гранитную скалу. Вообще-то так спать опасно – скалы тут постепенно крошатся, может «прилететь» гранитный обломок любого размера. Перепады температур, вода замерзает в трещинах, ветра-пурги, иногда большая волна бьет в берег так, что земля содрогается, спишь как на краю огромной регулярной наковальни. Но другой удобной площадки нет, усталость вечером берет свое и, возможно, русское: «А-а, сегодня, наверное, не прилетит». И так много лет.

Конечно, все осыпается. Острыми, еще не обкатанными волной камнями и глыбами все усыпано под скалами. То есть упали недавно.

Кое-где из трещин в скале торчат густыми пучками упрямые колымские травы и цветы: желтый курильский чай, прибрежная, стелющаяся от ветров разновидность ярко-сиреневого иван-чая, белая пастушья сумка, жесткий пырей и еще пяток темно-зеленых, прилегающих к скале из-за ветров разлапистых трав, названия которых не знаю. Повыше метров на пятьдесят – сто мохнатые уже серовато-седые к осени эдельвейсы. Красиво на суровом фоне серого неба и серого обветренного гранита.

Интересно, для цветов скала одна и та же сегодня и завтра? И есть ли у цветов сегодня и завтра? Может, у них есть только сейчас? В «только сейчас» они тотально счастливы или тотально несчастны при плохих условиях?

Шаман прикантовал пару принесенных штормами бревен так, что они дают защиту от промозглого ветра и костру, и человеку. Ставлю поперек этих бревен несколько бревнышек поменьше, увеличивая защищенную площадь, и подсаживаюсь к уже горячему чайнику рядом с Шаманом.

– Откуда ты вообще знаешь про практики выхода за личность? В обществе их же нет.

– Одна была по всей Земле в древности[19]. И сейчас сохранилась у эвелнов и других племен.

– Что это?

– В разные периоды жизни ты меняешь свой образ жизни и берешь себе, соответственно, новые имена.

– Меняешь паспорт, документы?

– Нет. Для эвелнов паспорт – формальность, ритуал, как для нас новогодняя маска. Зачем менять маску, если «детям» можно показывать ее все время, и им нужна именно эта: в гостинице, полицейскому, в аэропорту… А свои настоящие имена у них только для себя и близких. Если же ты не эвелн, то паспорт – инструмент порабощения обществом Скоро у формальных людей будет вживленный паспорт, чтобы лучше контролировались.

– Много раз эвелны меняют имена?

– Обычно 4–6 раз по возрастным периодам жизни или по продвижению. Шаманы, понятно, больше.

– Как человек узнает свои новые настоящие имена?

– Раньше в инициации. Сегодня во сне, в видении, иногда слышишь свое имя в шорохе листьев в лесу, или в шепоте травы, или в журчании реки на берегу. В крайнем случае попроси помощи у настоящего шамана[20]. Можешь в выбранном впечатляющем тебя месте сосредоточиться и спросить.

– Концентрированная медитация?

– Хоть горшком назови.

– Если паспорт для них лишь формальное прикрытие, то эвелны более свободны, чем современный городской человек?

– Задавший правильный вопрос… У них больше траекторий развития.

– И они считают нас отсталыми?

– В этом отношении – да. Больше свободы от общества (1). Их иногда смешит, насколько городской человек отождествляет свою сущность и социальные роли.

– Да, видел, как они с усмешкой переглядываются, когда кто-то с пафосом сообщает о своей «высокой-важной» должности.

– Для них это звучит как для нас что-то типа: «Я уже большей частью не человек, а робот для функции и этим горжусь».

– А какие еще степени свободы, кроме свободы от общества?

– Тебе пока нужно развивать еще две.

– Какие?

– Свобода полного контроля над влечениями (2).

– Волевое сдерживание.

– Не воздержание, а контроль. Не они тебя контролируют, а ты их.

– А третья?

– Свободно управлять своим поведением (3).

– Не оно тобой, а ты им?

(Шаман хмыкнул).

Как травы растут на скалах? Там почвы почти нет. Воды, понятно, достаточно в дождливом магаданском климате. Но только в стакане с водой травы быстро гибнут, не плодоносят. А тут зернышко заносит ветром в совсем небольшую скальную трещину. Оно пускает росток вверх и корешок вниз. Откуда питательные вещества? Травы торчат из всех подходящих трещин и, судя по высохшим стеблям, много-много лет. Может, они как-то крошат-растворяют-усваивают гранит? Это невозможно для трав, но они не думают о невозможности, просто практикуют свою жизнь.

– Как мне развиваться в сторону увеличения во времени?

– Зачем тебе это?

– Развиваться хочу.

– Почему именно туда?

– Здесь хоть какой-то пример. Других не знаю.

– Не спеши. Пока просто научись думать о таких существах.

– Зачем?

– Не будешь менять содержание мыслей – всегда останешься в этой форме.

– Я могу и так думать о своей другой форме. Например, представлять себя облаком и думать, как все это выглядит с его позиции.

– Тоже небесполезно. Но ты уже прошел этот шаг.

– Но думать о «больше во времени» почти невозможно.

– Не бойся.

– Что я могу о них думать? Да и зачем?

– Тьфу. Или ничего не делай. Тогда ничего не будет.

Человек должен есть. А чтобы было что есть, нужно работать на общество. Вот и вся свобода. Однако я уже получаю пенсию. Небольшую, конечно, всю жизнь в образовании, но на крупы-хлеб хватило бы. Наверное. Потому что она (пенсия) не успевает за инфляцией[21]. Потом что еще коммуналка, Интернет, одежда, здоровье… И родные-близкие, социальный стандарт, привычка питаться лучше, чем только крупы, и пр. И запасы бы хоть какие-нибудь организовать по российской привычке ХХ и предыдущих веков. Короче, все мои ровесники после шестидесяти работают. И я должен работать?