Алексей Ксендзюк - Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания Страница 53

Подлинное, безупречное терпение возникает как следствие трансформации жалости к себе. Она возникает в процессе остановки индульгирования (об этом ниже) и в результате отказа от ценностей и важностей, детерминирующих самосохранение через жалость. Исчезновение страдания по поводу боли и по поводу предпринимаемых усилий вызывает состояние безучастности к текущим переживаниям. Терпение становится фоном.

Как иначе Карлос Кастанеда мог часами чертить пальцем круги по пыльной земле вокруг хижины дона Хуана? Как иначе может нормальный человек многократно переметать кучу мусора из одного угла в другой и многое другое? Только потому, что так взбрело в голову эксцентричному индейцу, выдающему себя за шамана? Или потому, что "незаинтересованное действие" вдруг стало для молодого антрополога чем-то вроде хобби (хотя он даже не читал "Бхагавадгиту")?

Трансформация жалости к себе (как и трансформация остальных базальных комплексов) проходит у ученика незаметно. Весь космос дон-хуановских идей давит на адепта, предоставляя новые объяснения и показывая мир с новой точки зрения. На первых порах особую роль играют психоделические сессии с "растениями силы".

Нам лишь кажется, что мы имеем дело с абстракциями. Относительность восприятия и существование Реальности-снаружи (казалось бы, философские доктрины) — идеи, вполне допустимые для европейского философского разума — после нескольких эмпирических подтверждений в моменты импринтной уязвимости становятся чувственным опытом, который может пошатнуть все здание базальных комплексов (страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе). Комплексы теряют свою безусловность и возвращают себе утраченную относительность. Вместе с относительностью привычного мира восприятия и мира внутренних поведенческих программ приходит относительность угнетающего усилия, приложенного извне. Ведь именно мощью внешнего давления обусловлено то терпение, что нам присуще в нормальной жизни. Итак, абстрактные философские доктрины определяют более чем конкретную вещь в нашем поведении — терпение при совершении любых действий (или при воздержании от действий).

Терпение и отказ от лени обусловливают друг друга, будучи разными аспектами единой силы осознания, осуществляющего личное или безличное намерение.

Помните, как Хуан Матус разъяснял Карлосу, в чем заключена сущность хорошего тоналя — того тоналя, который способен стать тоналем воина и следовать несгибаемому намерению? Он говорил, что есть два слоя тоналя — внешний и внутренний. Один заведует мыслями и решениями (идеями и собственно описанием мира), другой — поступками, принятыми на основе решений "внутреннего слоя". Гармоничное сочетание внутреннего и внешнего слоя тоналя (когда между ними не возникает противоречий) — характерная черта хорошего тоналя.

Связующее звено, которое обеспечивает гармонию между слоями (делает тональ "хорошим"), и есть терпение (отсутствие лени). Готовность долго выносить некомфортные внешние давления, раздражающие или болезненные условия, готовность следовать однажды принятому решению, настроению или неестественной стратегии толтекского праксиса в определенных обстоятельствах — все это абсолютно необходимое терпение, порожденное трансформацией жалости к себе у безупречного воина-толтека.

В терпении такого рода заключена Сила. Ее самоосуществление уже отрицает описание мира, поскольку отказывается поддерживать стандартную систему реакций. Кроме того, терпение, вызванное трансформацией жалости к себе, сопровождается замедлением определенного типа внутреннего диалога. Те элементы описания, что обеспечивают жалость социальной личности, больше не рассматриваются в автоматическом режиме ВД. Образуются своеобразные лакуны в самоописании, которые постепенно разрастаются и захватывают примыкающие зоны чувства собственной важности.

Эти факторы вызывают дрейф точки сборки. Она медленно сползает вверх, влево и немного погружается в приповерхностные слои кокона. По сути, это ничто иное как траектория ТС в сторону достижения "места без жалости" (о котором подробнее еще будет сказано). Процесс медленного смещения точки сборки обязательно захватывает все базальные комплексы личности — включая страх смерти и чувство собственной важности. Если толтек уделяет специальное внимание только жалости к себе и игнорирует остальные комплексы, его прогресс становится неравномерным, затрудненным и чреват неожиданными кризисами. Его безжалостность может стать вредной и разрушительной, а психика — слишком неустойчивой.

Всякая дисгармония в работе по трансформации жалости к себе может незаметно привести к ее инверсии. В данном случае, это — агрессия, направленная на себя и других, бессознательное стремление к саморазрушению. Ведь мы слишком ригидны и совсем не желаем подчиняться дисциплине. Сосредоточившись на устранении жалости к себе, мы можем легко (а главное, незаметно) впасть в противоположную крайность — возненавидеть себя за лень, слабость, сентиментальность, неспособность к упорядоченному действию и т. д.

В этом случае мы будем усиленно доказывать себе, что не таковы — подвергать себя различным испытаниям, предаваться специальной аскезе (для которой на самом деле нет причин), более того — подобным же образом воспитывать ближних. Ибо чем они лучше нас? Если я могу заставить себя, то и они могут. Как я сказал, это совсем не трансформация жалости к себе, а именно ее инверсия. Мы жалеем себя извращенным, парадоксальным способом. Мы словно говорим невидимому наблюдателю: "Видишь, до чего ты меня довел! Видишь, на что я иду ради усиления осознания?" И ненависть кормит сама себя.

Совершенно необходимо регулярно перепросматривать мотивы своих ежедневных действий и не допускать развития подобного сценария.

Конечно, проблема выслеживания гармоничных трансформационных воздействий внутри поля ба-зальных комплексов личности, — дело качественного сталкинга. Именно сталкинг осуществляет изменения и сохраняет жизненно важное равновесие. Поэтому нелишне еще раз подчеркнуть, что всякий толтек обязан освоить навыки сталкинга. Сновидящий должен быть сталкером, чтобы научиться управлению энергетикой собственного осознания.

Следующий симптом, непременно сопровождающий жалость к себе, — это индульгирование.

Индульгирование — очень широкое понятие. Так переводчики кастанедовских работ назвали "потакание себе". Но, очевидно, они были правы, когда не воспользовались русским синонимичным словосочетанием. Поскольку мы имеем дело с термином, обозначающим целый класс явлений и процессов в психической жизни человека. Сказать "он потакает себе" — практически ничего не сказать.

Мы рассматриваем индульгирование в разделе, посвященном жалости к себе, по той причине, что именно жалость к себе является триггером большей части процессов индульгирования. Биологическая его причина вполне ясна — в основе индульгирования лежит идея реверберации сенсорного или психического сигнала. Иными словами, здесь можно говорить об одном из аспектов психодинамики. Такая реверберация совершенно необходима для всех существ с развитой ЦНС и соответствующей системой органов чувств.

Пребывая в сложной и изменчивой сенсорной среде, мы никогда не можем быть в точности уверены, что полученный в данное мгновение сигнал верен, что его интерпретация поистине адекватна описанию, что наше реагирование на сигнал получает тот единственный отклик внешнего поля, который докажет нам, что мы правильно выживаем. Человек всегда нуждается в повторном подтверждении и повторном переживании этого подтверждения.

По мере развития рефлексии человек склонен реверберировать сигналы, которые по природе своей не нуждаются в повторном подтверждении. Это касается жалости, грусти, злости, обиды и мн. др. Более того, он обретает способность индульгировать в тех переживаниях, которые лишь предстоят, и в тех, что давным-давно канули в прошлое. Эта неуместная избыточность психической деятельности уже никакого отношения к нашей биологии не имеет. Это — особенности работы описания мира, репродукции и укрепления конкретного тоналя.

Здесь, на уровне описания, жалость к себе проявляет себя особенно ярко. Мы только прогнозируем впечатления, чувства, эмоции, усилия и поступки, мы лишь строим в умственном будущем обстоятельства, которые активизируют жалость к себе, но уже испытываем ее — более того, испытываем ее вновь и вновь. Мы пребываем в "области индульгирования" по поводу будущего. Абсолютно то же самое происходит, когда мы вспоминаем (погружаемся в прошлое).

Жалость к себе либо предупреждает нас о грядущих неприятностях, либо напоминает о прошедших. Стоит выследить жалость к себе, как индульгирование уходит. Вы испытываете чувства и эмоции, но они перестают возвращаться.