Чарльз Форт - 1001 забытое чудо. Книга проклятых Страница 60

Был ли это предмет или только тень от предмета? Принятие того или другого требует не просто пересмотра, но целой революции в науке астрономии. Но смутность факта, представленного только две главы назад. Обработанный каменный диск из Дарба и дождь, выпадавший каждый день после полудня в течение двадцати, если я сам не позабыл, двадцати трех или двадцати пяти дней! — на одном и том же маленьком участке. Все мы Томсоны, с мозгами, имеющими гладкую и скользкую, хотя и гофрированную поверхность, или всякий ум ассоциативен, или мы помним только то, что согласуется с доминантой, и несколько глав проходит мимо и едва ли осталось какое-то впечатление, которое не соскользнуло бы с наших гладких и скользких мозгов, от Леверье и «планеты Вулкана». Есть два способа запомнить несовместимое — если их можно согласовать в системе, более реальной, чем сама система отвергающая их, или путем повторения и повторения, и повторения.

Огромная черная масса, нависшая над Луной. Этот факт столь важен для нас потому, что он подтверждает, в другой области, наше предположение, что эту солнечную систему пересекают темные тела планетных размеров. Наша позиция: Эти предметы наблюдались, Их тени тоже наблюдались.

Огромная черная вещь, парящая над Луной, как ворона. Так далек этот единственный пример. Под единственным примером мы подразумеваем непринимаемое в расчет.

В журнале Popular Science, 34, 158, Сервисе сообщает нам о тени, которую Шретер видел в 1788 году в Лунных Альпах. Сначала он увидел свет. Но затем, когда этот регион оказался освещенным, он увидел круглую тень на освещенном месте. Вот как мы это понимаем:

Он увидел вблизи Луны светящийся объект; что эта часть луны осветилась и этот объект перестал быть виден; но его тень ниже его была видна.

Сервисе, конечно, объясняет. Иначе он не был бы профессором Сервиссом. Мы имеем здесь маленькое соревнование относительных приближений к реальности. Профессор Сервисе думает, что то, что видел Шретер, представляло собой «круглую» тень горы, в области, которая осветилась. Он полагает, что Шретер так больше и не посмотрел, чтобы проверить, может ли эта тень быть приписанной горе. В этом суть: можно представить себе, что гора могла отбрасывать круглую, — а это значит отделенную, тень в освещенной части луны? Профессор Сервисе мог, конечно, почему он игнорирует в первую очередь свет, может быть, он всегда был там «изначально». Если он не смог объяснить, значит, он все еще любитель.

У нас есть еще и другой факт. Я думаю, что еще более необычайный факт, чем…

Огромный предмет, черный и нависший, как ворона, над луной. Но только потому, что он описан более обстоятельно и потому, что имеет подтверждение, я считаю его более удивительным, чем…

Огромный парящий предмет, черный, как ворон, над луной.

Мистер X. С. Расселл, бывший обычно таким же ортодоксом, как и все, как я полагаю, по крайней мере он писал после своей фамилии «член королевского астрономического общества», рассказывает в журнале «Обсерватория», 2-3 74, одну из самых диких, или самых нелепых, историй, которыемыдосихпорэксгумировали.

Он и еще один астроном, Г. Д. Херст, были в Голубых Горах близ Сиднея, Новый Южный Уэльс (Австралия) и мистер Херст смотрел на луну…

Он увидел на луне то, что Рассел называет «одним из тех удивительных фактов, которые увидев надо записать, хотя никакого их объяснения сейчас не может быть предложено».

Возможно, это и так. Это делается очень редко. Наше собственное представление об эволюции посредством последовательно сменяющихся доминант и их коррелятов противоречит этому. С другой стороны, мы отмечаем, что каждая эпоха записывает всего лишь несколько наблюдений, не гармонирующих с ней, но предвещающих или подготавливающих дух последующих эпох. Это делается очень редко. Исхлестанный бичами — призраками уходящей эпохи, мир астрономов находится под властью терроризма, хотя и весьма истощенного, модернизированного, лишенного жизненных сил. Стоит только астроному увидеть что-нибудь такое, что не принадлежит к числу общепринятых небесных видов, или что-нибудь, что не «принято» видеть, — и само его достоинство сказывается под угрозой. Ктонибудь из высеченных и загнанных в загон может воткнуть улыбку ему в спину. О нем будут думать недоброжелательно.

Со смелостью, столь необычной в его мире эфирной чувствительности, говорит Рассел о наблюдении Херста: «Он обнаружил, что большая часть лунного диска покрыта темной тенью, столь же темной, как и тень земли во время затмения луны».

Но верх смелости, или неприличия, или испорченности, нелепости или просвещенности:

«Вряд ли можно сопротивляться убеждению, что это была тень, но это не могла быть тень какого-либо из известных тел».

Ричард Проктор был человек довольно либеральных взглядов. Скоро у нас будет его письмо, которое мы, в порядке исключения, назвали бы бредовым, — не знаю, можем ли мы прочитать такую вещь сейчас, в первым раз, без недоуменного смеха, — письмо, которое мистер Проктор позволил опубликовать в журнале «Нолидж».

Но темный неизвестный мир, который мог бросить тень на большую часть луны, простирающуюся, возможно, далеко за границы лунного диска; тень, столь глубокую, как тень этой земли… Слишком много для вежливости м-ра Проктора. Я не читал то, что он сказал, но мне кажется, что это было несколько грубо. Расселл говорит, что Проктор «свободно воспользовался» его именем в «Эхо» 14 марта 1879 года, высмеивая это наблюдение, сделанное Расселлом так же как и Херстом. Если бы не было Проктора, это был бы кто-нибудь другой, — но можно отметить, что нападение появилось в газете. Не было никакого обсуждения этого удивительного явления, не говоря уж о том, чтобы предложить Расселлу ответить Проктору.

В ответе Расселла я отмечаю значительную степень промежуточности. В далеком 1879 году было бы проявлением прекрасного позитивизма, если бы Расселл сказал:

«На луне была тень. Абсолютно достоверно, что ее отбрасывало неизвестное тело».

Согласно нашей религии, если бы он посвятил все свое время отстаиванию этой единственной позиции, разорвав, конечно, все свои дружеские связи, все связи со своими товарищами астрономами, последовала бы его канонизация, весьма поддержанная средствами, хорошо известными в квазисуществовании, когда его компромиссы и увертки, а также феномены, являющиеся частью этими, а частью теми, презираются решительными и бескомпромиссными. Это было бы невозможно в реальном существовании, но мистер Расселл из квазисуществевания говорит, что ему пришлось таки воспротивиться этому убеждению; он сказал, что «вряд ли можно сопротивляться»; и большая часть его возмущения направлена против мысли мистера Проктора, что он не сопротивлялся. Это, пожалуй, слишком плохо, если бы канонизация была желательна.

Здесь важным моментом, или пунктом с точки зрения Интермедиатизма (Промежуточности) является:

Не то, что приспособиться к условиям квазисуществования означает добиться того, что в квазисуществовании называется успехом, а на самом деле означает загубить свою душу.

Это означает «загубить свой» шанс приобрести душу, Я, или бытие.

Одно возмущенное высказывание, цитируемое из Проктора, представляет для нас интерес:

«То, что происходит на луне, может в любое время произойти и на этой земле».

В этом именно и состоит учение этого раздела Астрономии Для Продвинутых:

Расселл и Херст видели, что солнце затемнено от луны каким-то огромным темным телом;

Много раз случались затмения этой земли огромными темными телами;

Было много затмений, которые не распознавались как затмения в научных яслях.

Конечно, и здесь есть точка слияния, или постепенного перехода. И мы сначала посмотрим на нее — в конце концов то, что видели Расселл и Херст, в конце концов могло быть и тенью, но единственное, что имеет здесь значение, это то, что луна была заслонена от солнца какой-то космической мглой или роем очень сближенных метеоров, или газовым выбросом, который оставила после себя какая-нибудь комета. Я лично полагаю, что нечеткость тени есть функция нечеткости этого вторжения; что тень столь плотная, как тень этой земли, отбрасывается телом, более плотным, чем мгла, дымка или рой. В этом отношении информация кажется определенной — «столь же темная, как тень этой земли во время затмения луны».

Хотя мы, может быть, и не всегда столь терпеливы по отношению к ним, как следовало бы, мы убеждены, что астрономические примитивы проделали немало полезной работы: например, в деле успокоения страхов на этой земле. Иногда может показаться, что вся наука является для нас чем-то вроде скудной еды для быков и антисоциалистов, не то, чтобы ненаучной, а недостаточной. Мы полагаем, что Зло есть негативное состояние, под которым мы подразумеваем состояние неправильного или неумелого приспособления, диссонанса, безобразия, дезорганизации, непоследовательности, несправедливости и так далее, определяемое в промежуточности не реальными критериями, а только более высокими приближениями к приспособленности, гармонии, красоте, организации, последовательности, справедливости и так далее. Зло есть пережившая себя добродетель или зарождающаяся добродетель, которая еще не утвердилась, или любое другое явление, которое не находится в видимой приспособленности, гармонии, согласованности с доминантой. В прошлом астрономы действовали превосходно. Они годились для дела: большие прибыли думают о них добродушно, если вообще думают. Для торговли плохо, когда густая тьма падает на ничего не подозревающих жителей и пугает их до потери ими покупательной способности. Но если затемнение можно будет предсказать, то даже если оно затем и произойдет, и может быть, покажется даже несколько странным, всего только тень — никто из тех, кто собирался купить пару обуви, не побежит домой в панике и не сэкономит деньги.