Место, роль и значение религий в современном мире - Константин Михайлович Долгов Страница 68

Варсонофий справедливо различает внутренних и внешних художников, внутреннюю и внешнюю веру: «Внешний художник изображает на полотне то, что наполняет его душу, внутренний — созидает самую душу свою, делая ее действительно художественным произведением по красоте добродетелей, которыми она украшена»[427]. При этом он добавляет, что «земная ученость без веры не введет в Царство Небесное; не введет туда и искусство. Поэты и художники испытывают высокое эстетическое наслаждение, но это только душевное чувство, оно не способно переродить душу»[428]. А истинная вера основывается на исполнении всех заповедей Христа и всех основных догматов Церкви.

Мы рассмотрели лишь некоторые аспекты духовного наследия преподобного Варсонофия, но уже из этого видно, что его забота об истинной христианской вере, о сохранении и укреплении христианских добродетелей, неукоснительном исполнении евангельских заповедей делает это наследие исключительно актуальным для современного общества, поскольку мы снова наблюдаем социальное разложение, падение морали и нравственности, ведущее к противопоставлению людей, народов, наций, к возникновению вооруженных конфликтов и войн, наступлению современного варварства. В этих условиях духовное наследие старца Варсонофия имеет исключительно важное значение не только для русского народа и духовного возрождения России, но и для всех людей, стремящихся найти праведный путь и веру в Бога.

Скит св. Иоанна Предтечи. Оптина Пустынь

Скит св. Иоанна Предтечи. Оптина Пустынь

Старчество показало всю сложность и противоречивость развития духовного процесса в России на протяжении довольно длительного времени. Как известно, со времен Петра часть наиболее способных и талантливых детей дворян обучалась в европейских университетах, в частности, они слушали лекции выдающихся немецких философов Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. По возвращении в Россию некоторые из них стали активно внедрять идеи этих философов в общественное сознание. Другая часть, напротив, разочаровавшись в плодах европейского образования и просвещения, всеми силами стремилась отстаивать и развивать самобытность русской духовной культуры и национальных исторических традиций. При этом они, как, например, братья Киреевские, опирались на учение Русской Православной Церкви и учения Святых Отцов. Эти два направления мысли получили название западничества и славянофильства, несмотря на то, что и те, и другие учились на Западе.

Что касается старчества, оно изначально последовательно опиралось на отечественные исторические, духовные и культурные традиции и, естественно, прежде всего на учение Русской Православной Церкви и труды Отцов Церкви. В этом старчество и славянофилы были едины в своих устремлениях, целях и задачах, которые состояли в том, чтобы противопоставить гибельному, по их мнению, западноевропейскому просвещению, уже проникшему в Россию, великое, спасительное наследие православного вероучения и святоотеческих традиций. В связи с этим мы можем, не боясь ошибиться, назвать великой заслугой старчества своеобразное возрождение святоотеческих идей и формирование подлинно русского отечественного просвещения, имеющего глубокую духовную основу, из которой будут произрастать действительно спасительные для России учения. В этом смысле духовное творчество русского старчества трудно переоценить. Даже в настоящее время, когда Россия пережила тяжелейшую трагедию гонений на Русскую Православную Церковь, монашество, практически ликвидацию старчества, несмотря на все это, не только мы, но и мыслящие люди на Западе всегда ощущали и ощущают вдохновенное и спасительное влияние и воздействие русского православия и монашества и в частности Оптинских старцев.

Старчество отражало невидимую сокровенную взаимосвязь между Богом и человеком, между Промыслом Божиим и судьбами конкретных людей. Оно несло Глас Божий — Глагол — Логос в души и сердца русского народа, определяя тем самым его историческую миссию среди других народов и его историческое предназначение и содержание и смысл его исторических деяний. Божья благодать, ниспосланная старцам, передавалась всему народу и каждому человеку как самое сокровенное и самое священное — Глас самого Господа Бога, в соответствии с которым свершались, свершаются и будут свершаться судьбы России.

Творческое наследие преподобных старцев Оптиной Пустыни отцов Макария, Амвросия, Варсонофия явило России их великий духовный подвиг, подвижничество в самом высоком смысле слова в поисках праведного пути, истинной веры и поисках путей спасения человека и человечества, спасения человеческой души.

Однако этот экскурс в глубины духовного творчества Оптинских старцев представляется не совсем полным и завершенным. Они противопоставляли свою духовную практику самым различным видам и формам упадка, разложения и декаданса как в самой России, так и в странах Западной Европы, но, пожалуй, их справедливой критике начавшегося упадка и разложения западноевропейской религии и культуры недоставало последовательных выводов, прозревающих перспективы развития и России, и Европы и в целом всего современного мира.

И как это ни покажется парадоксальным, подобная перспектива была раскрыта также Оптинским монахом Климентом, или Константином Николаевичем Леонтьевым — гениальным русским мыслителем, философом, писателем, критиком, эстетом, который в конце жизни принял монашеский постриг. Именно ему принадлежит заслуга сделать самые последовательные и самые радикальные выводы из духовных учений Оптинских и Афонских старцев.

Прежде чем перейти непосредственно к изложению этих выводов, хотелось бы напомнить, как формировалось миросозерцание, мироощущение, мировосприятие и мировоззрение этого великого мыслителя.

Как известно, после получения среднего образования он поступил в Московский университет на медицинский факультет, и вместо того чтобы вести обычную жизнь студента, молодого человека, полного сил и энергии, он вел жизнь уединенную, почти отшельническую, практически не имея близких друзей и товарищей.

Объяснялось это скорее самой его натурой и соответствующим воспитанием, данным ему его матерью, бывшей фрейлиной императрицы Марии Федоровны. Мать, сама будучи утонченной аристократкой и, естественно, сторонницей монархического строя, самодержавия, и сына воспитывала в этом же духе, прививая ему любовь к России, Отечеству, ко всему высокому, благородному и прекрасному, обращая при этом особое внимание на воспитание глубочайшей религиозности и высочайшего художественно-эстетического вкуса. С детских лет она брала его с собой в церкви, в монастыри, и, конечно, это не могло не сказаться на формировании его духовного склада. Однажды, когда мать привезла его в монастырь, а ему было в это время около пяти лет, после службы он сказал ей: вы меня сюда больше не возите, маменька. Почему? — спросила она. — Потому что мне здесь так хорошо, что я могу остаться здесь навсегда.

Был ли это голос божественного Провидения или божественного Промысла, но эти слова явились вещими, и вся его бурная, сложная жизнь стала тернистым путем его восхождения на Афон, восхождения к монашескому постригу.

Свято-Пантелеимонов монастырь. Афон

Свято-Пантелеимонов монастырь. Афон

Уже в студенческие годы его глубоко интересовали вопросы о смысле человеческой жизни, о нахождении своего призвания на земле, наконец, самые фундаментальные вопросы для любого человека — вопросы о жизни