Серафим Звездинский - Житие, проповеди Страница 10

26. 1. 1925, Комиобласть.

Всем родным, золотым

Всем моим дорогим и о Господе возлюбленным и родным чада. ч посылаю благословение. Спаси вас Господи за все ваши заботы о мне грешном, за всю вашу любовь. Молюсь за всех вас, поминаю всех, и городских Дмитровских и Подлипеиких и всех, всех. Храни вас Господь от всяких бед и скорбей и напастей.

С любовью

Е. Серафим

(Письмо после кончины патриарха Тихона)

Всем, всем оставшимся верным Дмитровцам.

Мир вам, утешение в скорбях ваших, исцеление о болезнях ваших, терпение в долгой разлуке нашей, родные мои, возлюбленные о Господе Иисусе, дорогие приснопоминаемые в недостойных молитвах моих Дмитровиы мои, Бога любящие и Богом любимые, чада мои. мир вам и благословение.

Давно не видал я уже вас, давно не молился с вами, давно не причащал вас Чашей Вечной Жизни, давно не беседовал с вами усты ко устом, лике к лицу, давно… Паства моя любимая, потом моим политая, трудами моими вспаханная, в болезнях не малых засеянная. Блюди убо. зорко смотри, да не плевелы греха, неверия или раскола покроют тебя.

Да цветешь ты присно цветами веры православной. апостольской, святительской.

73

да благоухаешь ты надеждою на всеблагий и премудрый Промысел Божий, скорбями и испытаниями грехи наши очищающий, да не увянет в тебе присно любовь христианская, все покрывающая, прощающая, немощи немощных носящая, а не себе угождающая. Дмитровцы мои верные, Дмитровцы мои родные, скорбит мое сердце вместе с вашим сердцем и за ангела хранителя нашего, веси, нивы наши благословлявшего всегда. Не стало его, ушел он, словно не выдержало сердце его всей горечи, всей боли, всей скорби, всей неправды, измены Евангельской правде церковной. Не выдержало, разбилось.

Помоги нам Господи это лишение с терпением понести и утерянное сокровище паки увидать. Умоляю вас, яко детей своих родных: бойтесь волков в овечьей шкуре, живцов. Они полны диавольской гордыни, самочиния, бесчиния, они сладко говорят, но горько их слушать, на языке у них мед, а на сердце лед. Яд аспидов под устами их, гроб отверст — гортань их и когда они говорят, — говорят ложь, яко чада отца лжи — диавола. Блюдитесь от них, не молитесь с ними. Они лишают души спасения. Храни вас Господь в вере православной тверды и незыблемы — о сем ежедневно молитвы мои к Пастыреначальнику Христу воссылаю.

Благослови вас Господь, укрепи, утверди. Видеть вас хочу, беседовать, петь Господу вместе хочу, стосковался уж по вас.

Болящие, не унывайте, ибо болезнями спасаетесь: нищие, бедные, не ропщите, ибо

74

нищетою богатство нетленное приобретаете: плачущие, не отчаивайтесь, ибо утешение ожидает Духа Утешителя вас.

Не гневайтесь, не сетуйте друг на друга, не злобьтесь, не бранитесь, не гневайтесь, а злобьтесь только на грехи, на беса, к греху влекущего: гневайтесь на еретиков, с ними не мирствуйте, а между собой, верные, в мире, в любви, в согласии живите.

Имущие, помогайте неимущим, богатый, больше давай, убогий, по силе своей милосердствуй… По сему уразумеют все, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою.

Мир посылаю вам. мир Христов даю вам. Благодать Господа нашего Иисуса Христа и Любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь.

Отец.

1924. IX. 22

Благодарю вас, родные мои, что помните меня и дары любви вашей обильные щедро посылаете мне на место изгнания моего. Вашей любовью умиляются и сами зыряне, смотря на посылаемую от вас усердную Таню. Она, словно ангел какой, всякий раз прилетает от вас, неся ко мне свет любви вашей. Светло мне при свете этом, тепло. Спаси вас, Господи, радости мои. Заботы ваши о мне грешном да взыдут к Престолу Господню, яко кадило благовонное. Ей, глаголю вам, помянет

75

Господь всяку жертву вашу и всесожжение ваше тучно будет. Сейте обильно, обильно и пожнете, по слову апостольскому.

Благодарю всех, помнящих меня.

Все. что послали мне, получил.

(Ане Ш. надпись на образке Неопалимой Купины)

"Да не опалит тебя огнь искушений. Злато очищается огнем, сердце болезнью острою до слез о нечистоте своей".

(Анне Павл.)

"Не унывай, добро сильнее зла". '

(Матушке Фамари и о. Аресению при посылке выписок из Феодора Студита)

"Через эти выписочки словно бы посидел с тобою вместе и почитал, как бывало, в Чудове и в Синовии. Твой братец Антонин Иванович весьма утешил меня даже до слез, прислав письмо, в котором словами Св. Писания говорит о смерти, о призрачности земной жизни и о своей вере в Искупителя".

76

* * *

Тихо жилось в Зырянском краю, не знали мы, что ожидало нас — продолжает записки Анна. — Владыка говорил Тане: "Хотя на два часа, я все же побываю в Дмитрове". Бумаги нам дали на Дмитров, явиться в Дмитровское НКВД. Начались приготовления к отправке, надо собраться; по дороге весенние разливы, навигация еще не началась. Дожили до 26 апреля; в день св. Стефана Пермского, покровителя зырянского, тронулись в путь.

Пасху встретили еще в Кольеле, а здесь уже весна, все в цвету, и так радостно было, надежда на лучшее еще теплилась в сердцах. До реки в 18 верстах от Визинги наши соседи брались нас довезти, а там ввиду половодья нельзя на лошадях — надо дожидаться других подвод и еще на них до Усть — Сысольска 80 верст.

Добрые зыряне провожали владыку Серафима со слезами. Кланялись ему в ноги, крестились и целовали его, как родного отца. Много согрел епископ хладных душ, многих утешил и просветил своею любовью. Женщины с детьми на руках бежали за повозками провожать до большой дороги. Так простились мы с дорогим и оставшимся в сердце Кольелем. Проехали школу. Ребята по обычаю своему с верхнего этажа школы кричали: "Тихон, Тихон! Керзон, Керзон!" Доехав до

77

реки, мы сошли со своих повозок, еще раз простились со своими кольельскими зырянами, тепло, сердечно и со слезами. Сели в лодки и переправились на другой берег. Из соседней деревни нашлись возчики. Справляя "Степана Великого", все они были навеселе. Наняли три подводы. Поехали, Господи благослови! Дорога шла лесами, к вечеру стало холодно. Кругом вода, разливы реки, суровая растительность, круглая луна. Владыка с молитвой в возочке… дал нам по ломтику черного хлебца. Как-то пустынно кругом, тоскливо. Впереди неведомый ночлег.

Доехали до села, остановились на постоялом дворе. Полежали немножко на полу, а утром рано тронулись в путь. Въехав вглубь дремучего леса, мы неожиданно увидали, что — на тройке нас догоняют из нашего города Визинги сотрудники НКВД. Они подозвали возчиков, о чем-то долго говорили по-зырянски.

"Что они тебе говорят?" — спросила я своего извозчика. "Велят вас бросить здесь, в лесу, а мы не хотим. Ведь мы люди честные, много всего возим, и почту возим столько лет". Но беда была в том, что энкаведисты подпоили наших мужиков водкой. Мужики еле стояли на ногах. Только один наш возчик Василий не пил. Возчик о. Иоанна не владел собой. "Василий, возьми у него топор", — стала я просить своего возчика. "Господи, спаси нас и владыку", — молилась я. Остались мы в ле-

78

су и в руках у нетрезвых людей. "Св. Николай, спаси нас!"

Разъяренный извозчик просил отдать топор, но топор мы спрятали в сене. Тот гнал лошадь; вдруг свалился с телегой в канаву и застонал. "Что с тобою?" — подошли мы к нему. Рука у него оказалась переломлена. На него жалко было смотреть. Лошадь его мы привязали к нашей, самого усадили в повозку и уже тихо последовали дальше. В Усть-Сысольске поместили его в больницу, сами же поехали к дому усть-сысольского священника о. Клавдия.

Здесь догнал нас митрополит Кирилл, тоже получивший освобождение. Положение его было особенно тяжелым: в завещании Патриарх Тихон назвал его первым кандидатом на местоблюстительство. Приезда его в Москву ждала Православная Церковь. Однако, несмотря на освобождение, его задержали в пути, не давали возможности вернуться в Москву. "Видел я сон, — говорил митрополит, — стою на берегу бушующей реки, а мне надо следовать по ней. Вдруг огромная льдина преградила путь. Видно, — пояснил он, — мне сейчас закрыт путь в Москву, а что будет, Богу известно".

Когда мы были уже на пароходе, митрополит Кирилл, в белом подряснике, стоял на берегу, провожая владыку Серафима в новый путь, на новые подвиги и испытания.

Мы стояли на палубе, когда подошло к нам

79

начальство. "Граждане, идите с вещами в каюту". Пришлось повиноваться. Начался обыск. Нашли у меня одну бумажку на греческом языке, написанную русскими буквами, т. к. я не умела читать по-гречески. А это была молитва: "Достойно есть яко воистину", которую мы с вл. Серафимом пели на Параклисисе по-гречески в Кольеле. Я оставила ее себе на память. Не могла и предположить, что переживу столько тревог из — за бумажки. "Если не установим, что это такое, то снимем дорогой", — пригрозили мне. Бог видел, что я тогда переживала из-за своей оплошности. Ночью вдруг стук. "Здесь едут ссыльные?" Ответили "да" и, слава Богу, не начальство, а свой — отец Неофит. Он поджидал вл. Кирилла и приходил к каждому пароходу.