Сергей Лукацкий - Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир Страница 22

Свидетелями на суде могут быть только лица, известные высокой нравственностью и незаинтересованные, обязательно присутствовавшие при инкриминируемом событии лично. «По свидетельству двух или трех свидетелей должен умереть виновный, но не должно казнить по свидетельству одного» (Втор., 17: 6). Одиночный свидетель должен был сам подвергнуться телесному наказанию как нарушающий закон Моисея. Синедрион не мог осудить подозреваемого, пока как минимум два надежных свидетеля не подтвердят под присягой показания против обвиняемого. «Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело» (Втор., 19: 15).

Так гласил Закон. Иуда же Искариот никому известен не был, будучи лицом неместным, значит, законным свидетелем инкриминируемых Иисусу преступлений быть не мог. Но удивительно, что Иуда при недостатке свидетельств не был хоть как-то использован в судебном разбирательстве Синедриона, хотя он знал об Иисусе, Его школе и Его учении очень многое. Также не привлекаются к заседанию ночного суда «другой ученик» и Петр, бывшие под рукой у судей (согласно Евангелию от Иоанна). Хотя двух свидетелей вполне хватило бы для вынесения вердикта, попытка допросить их не упомянута источником.

Лжесвидетельство в суде Синедриона строго каралось, во Второзаконии действовал принцип талиона (лат.lex talionis) - возмездия, применяемый Синедрионом в своей судебной практике и к случаям лжесвидетельства: «Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни; судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему» (Втор., 19: 16­19). «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» (Исх., 20: 16). В лжесуде над Иисусом это правило попиралось неоднократно: лжесвидетельствовали не только свидетели на заседании Синедриона, но и сами старейшины, явившиеся к Пилату для утверждения смертного приговора. Как могли эти богобоязненные иудеи пойти против закона и тем самым исторгнуть себя из Израиля?

Свидетели обязаны были говорить в присутствии обвиняемого, который был вправе вызвать в суд любого, кто мог дать показания в его защиту. Что Иисус и сделал. На вопрос об Его учении Он ответил: «Что спрашиваешь меня? Спроси слышавших меня. Вот они знают, что Я говорил» (Ин., 18: 21). Иисус требовал соблюдения известных всем евреям, кроме евангелиста, иудейских норм законодательства. Но, судя по Евангелиям, Закон не был соблюден и в этот раз.

При любом несоответствии свидетельств обвинения они не принимались, а все свидетели говорили разноречиво. Это нарушает статью Закона (Втор., 17: 6, 19: 15). О том же пишет и Марк: «Многие лжесвидетельствовали на него, но свидетельства их были недостаточны» (Мк., 14: 56). Недостаточны - именно для соблюдения норм Закона.

Есть эпизод, когда один из слуг Анны ударил Иисуса. Еврейский закон строго запрещал бить подсудимого. Это напомнил Христос: «Если я худо сказал - покажи, что худо, а если хорошо - что ты бьешь меня?» (Ин., 18: 23). Реальный Иисус, судя по всему, хорошо знал Закон, как и все евреи. Флавий писал, что все еврейские дети обучались чтению и изучали историю и религиозные законы, забота об этом была общественным делом, так что «.еврею легче ответить на вопрос о предписаниях Торы, чем назвать свое имя». Апостол Павел поступал в подобной ситуации аналогично, прямо указывая на нарушение действующего законодательства: «Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! Ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня» (Деян., 23: 3).

Каиафа на ночном заседании обращается к Иисусу с заклятием, запрещенным по закону для обращения к подсудимому: «Заклинаю тебя Богом живым, скажи нам: ты ли Христос, сын Божий» (Мф., 26: 63). Это строго запрещено, когда вероятно вынесение смертного приговора, такое поведение могло прямо толкать подсудимого на клятвопреступление. Кроме того, слова самого подсудимого не имели юридического значения, ибо, во-первых, это значило осудить человека по единственному свидетельству; во-вторых, «наш закон никого не осуждает на смерть на основании его собственного признания» (Маймонид, он же Рамбам, рабби Моше бен Маймон). По древнему закону «заклятье именем Господа» (произнесение тетраграмматона вообще табуировано) могли давать только свидетели. Каиафа и Иисус не свидетели. Это также нарушение существующего порядка.

По Закону подача голосов во время заседания шла начиная с младших. А первосвященник позволил себе высказаться первым! «Он богохульствует, на что еще нам свидетели» (Мф., 26: 63-65). Первосвященник таким аргументом превращает членов суда в свидетелей, а свидетелям, согласно трактату Санедрин, запрещалось принимать участие в вынесении окончательного приговора. Но святотатства в ответе Иисуса не было, доводы в пользу этого мы рассмотрим ниже.

Назвав слова Иисуса богохульством, первосвященник разодрал одежды (совершил обряд криа), как принято это делать «по своему учителю, который обучал его Торе, и по наси (главе Синедриона), и по его заместителю (ав бейтдин), и узнав о гибели большого количества евреев, и услышав оскорбление Имени Бога, и по сожженному свитку Торы, и по разрушенным городам Иудеи, и по разрушенному Иерусалиму, и по разрушенному Храму», или в знак скорби (Маймонид, Мишне Тора, Суд., 9). Таким образом Каиафа подвел приговор под параграф о святотатцах, оскорбляющих Имя Бога. Странно, что только первосвященник разорвал одежды, ведь это полагалось совершить всем членам суда в знак согласия с квалификацией слов Иисуса как оскорбляющих Имя Бога, а значит, с неминуемой смертью подсудимого. Если же остальные судьи не разорвали одежду - это значит, что они не сочли услышанное от Иисуса святотатством и повода для смертного приговора, вынесенного коллегиально, большинством голосов, не было. Значит, судом приговор не вынесен, а имелось только частное мнение Каиафы.

Если бы приговор по обвинению в святотатстве был вынесен, то виновного полагалось побивать камнями, как было сделано со Стефаном и с Иаковом Облаимом «братом Господним», согласно Иосифу Флавию (Flav.lud Ant. XX. 9: 1). «.Поэтому он собрал Синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом (последняя фраза интерполятивна. -Авт.),равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями. Однако все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие [тогда] в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно». По Евсевию Кесарийскому - Иаков был сброшен «с крыла храма»(Eus.НЕ II. 23: 11-18), тут нет противоречия с Флавием, поскольку по обычаю сброшенного добивали камнями, если казненный оставался жив, это было частью одной и той же казни. Аналогично поступили, согласно Тосефте, с неким бен-Стадой в Луде: свидетели побили его камнями и повесили накануне Песаха (Санхедрин, 2206: 67а, 220а, XII). Но и камнями Иисуса, как святотатца, не побили, что нарушает закон, или Он не святотатствовал, и приговора по этой статье не выносилось!