Николай Арсеньев - Единый поток жизни Страница 24

Сын Мой, что Ты скрываешься — от груди, что Тебя вскормила?"

Когда Он испустил последнее дыхание на кресте, Она начинает Свои полные безмерной скорби сетования:

Fiqlio, 1'alma t'e uscita, — fiqlio de la smaritafiqlio de la sparita — fiqlio attosicato!Fiqlio bianco e vermiqlio, — fiqlio senza simiqlio,fiqlio, a chi m'apiqlio? — fiqlio pur m'hai lassato.Fiqlio bianco e biondo, — fiiqlio, volto iocondo,fiqlio, perche t'ha el mondo, - fiqlio, cosi sprezato?Fiqlio, dolce e piacente, —fiqlio de la dolente,fiqlio, hatte la qente — malamente trattato!

"Сын Мой, душа Твоя отлетела — Сын скорбящей Матери,

Сын покинутой Матери, — Сын Мой, отравленный ядом!

Сын Мой, белый и румяный, — Сын Мой, Которому нет равного,

Сын Мой, к кому Мне обратиться? — Сын Мой, ведь

Ты покинул Меня!" и т. д.

Впрочем, излюбленное и наиболее яркое и законченное выражение нашел себе в Средние Века образ Матери, состраждущей распятому Сыну, в латинской религиозной лирике и в латинских песнопениях Церкви.

Плачьте все вместе со скорбной Матерью! Так Сама Она обращается к верующим, проходящим мимо креста:

Qui per viam perqitis, — Hic mecum sedeteSi est dolor similis, — Ut meus, vedete:Meum dulcem filium — Pariter lugete.Videte spectaculum — In cruce pendentisMore damnatitii — Crimina luentis,Pro peccato populi — Mortem patientis.

"Вы, что проходите по дороге, посидите здесь со Мною: посмотрите, есть ли мука, равная Моей. Плачьте вместе со Мною над Моим сладостным Сыном. Вот - Он висит на кресте, искупая грехи, подобно осужденному преступнику; вот Он терпит смерть за грехи народа"...[98]

Мать с душой, пронзенной мечом страдания, скорбящая у подножия креста, на котором висит Ее Сын, вот -один из наиболее потрясающих сюжетов, какие можно себе представить, в частности - один из центральных сюжетов в церковной песне средневекового Запада. Все снова мысль верующих возвращается к этому образу, и они длительно останавливаются на нем, со смятенной и соболезпущей душой, плача и благоговея. Можно наметить целую цепь непрерывного, преемственного развития в процессе воплощения этого образа в церковной песне, особенно 11-го века;[99] предвосхищаются при этом уже целые выражения, стихи, даже группы стихов, вошедшие, воспринятые потом (в конце 13-го века) в классическое, высочайшее по законченности и силе, воплощение этого плача Западной Церкви, плача вместе со скорбной Матерью над распятым Единородным - именно в "Stabat" Якопоне да Тоди:

"Мать стояла, в день рыданьяУ креста, полна страданья,Когда Сын висел на нем,И душа Ее больная,Вся трепеща и стеная,Прободалась острием.О, сколь скорбной, сколь печальнойБыла Мать в сей миг прощальный,Мать, родившая Его!Как страдала и рыдала,И, рыдая, созерцалаМуки Сына Своего! ...

5

Ряд других лирических гимнов и песнопений Церкви сосредоточивает свое преимущественное внимание на самом страждущем Иисусе. В одном рукописном сборнике гимнов 14-15-го веков мы читаем:

Planqe, Sion tiliaLeva supercilia,Vide Christum JesumPer pecius et iliaPer membra qiacilia,Vulneratum, laesumGraviterque caesum.Cuspis arundineaCum corona spineaSacra membra forat,Fundatori vineaVina dai sanguinea,Naturaque ploratDum Jesus laborat.

"Плачь, дщерь Сиона, подыми вежды свои: узри Христа Иисуса раненого, проведенного через грудь и внутренности, через нежное тело Его, покрытого тяжкими ударами...

Острие и венец терновый пронзают пречистые члены. Лоза виноградная приносит Насадителю своему кровавое вино, и плачет природа, пока Иисус терпит предсмертные муки".[100]

Взор всецело прикован к образу уничиженного, страждущего Иисуса:

"Ныне я вижу Тебя, Иисуса Христа, страждущего, оплеванного, заушенного, обезображенного язвами...

Про Тебя взывает Иеремия: 0, вы все, что проходите по дорогам, взгляните, есть ли мука равная этой Моей муке!"[101]

Эта пречистые глаза, поет Бонавентура, на преете потускнели и побледнело лицо; у Его обнаженного пела не осталось ни красоты, ни вида, ни доброты... Члены Его растянуты, для страшной пытки: Он исполосован ударами.[102]

С благоговейной скорбью покланяется верующая душа язвам Распятого, склоняется перед израненными членами Его тела:

На этом древе, словно преступник, висит истинный Бог и человек, дрожа обессиленными коленами.

О сколь бедным, о сколь обнаженным явился Ты на кресте, как предмет насмешек и поругания... и притом добровольно, без принуждения, изъязвленный во всех членах Твоих!

Весь залитый кровью, Ты недвижим в Твоей скорби, подпоясанный жалким вретищем: о, безконечное величие, о. неслыханная бедность!

Привет Тебе, окровавленная Глава, венчанная тернием, израненная, избитая тростью, с лицом, покрытым, плевками! ...

Так поют гимны, обращенные к отдельным членам тела Страдальца.[103]

Для сего именно и был пронзен бок Твой, - читаем в трактате "Мистическая Лоза", - чтобы нам открыт был вход. Для сего то и ранено было Твое сердце... чтобы нам обитать в нем. А и также для того, чтобы чрез видимую рану могли мы видеть невидимую рану любви.[104]

Все мое знание, всю мою мудрость заключи в Твои язвы - так восклицает один немецкий мистик 14-го века, - чтобы мне всецело погружаться в Тебя, истинную книгу любви, и в смерть Твою. [105]

Религиозное чувство ищет ярких образов и символов, чтобы изукрасить предмет своей любви. Страждущий Христос, это — чудесная гроздь виноградная; крест, это -точило; кровь, изливающаяся из раны, это — целебное вино, напояющее мир (ибо уже сам Иисус называет Себя в 4-ом Евангелии истинной виноградной Лозой; а образы грозди и точила, встречающиеся в Библии, уже ранними Отцами Церкви были отнесены к Голгофской драме).[106] Или еще: распятый Иисус - источник жизни (fontana vitae), в потоках Его крови омываются верные. "Благословенны Отцом Моим вы, состраждущие Мне", восклицает Иисус в видении, бывшем Анжеле из Фолиньо... "Удостоились вы в крови Моей омыть одежды свои".[107] Так и в "Откровении" Иоанна (7. 14) громко возглашается об избранных: "Это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили их Кровью Агнца".

Изобразительное искусство Церкви, равно как и песня, многократно с любовью останавливается на этих образах, освященных традицией: креста — точила, и неиссякающих потоков очистительной крови.[108] Или иногда Христос уподобляется чудесной розе.[109] Церковная песня и некоторые благочестивые средневековые писания говорят об ярко-красной розе крови Христовой, о розе язв Его. "На нашей Лозе, которая есть благодатный Иисус, цветет тем не менее роза, рдеющая и пылающая: она рдеет от крови страдания, она пылает огнем любви, окроплена она росою слез сладчайшего Иисуса".[110]

Ave rosa sanquinisFusi more iluminisDe carne Salvatoris!

"Радуйся, роза крови, излившейся подобно потоку из плоти Спасителя!"[111]

Конечно, все эти образы неадекватны, недостаточны, внешни; они не могут передать невыразимой высоты Голгофской тайны, они бессильны также изобразить объединение души с распятым Богом. Ибо Иисус, и притом страждущий, заполняет душу. Он — основной фон ее бытия, единственное, что ценно, всеохватывающая стихия духовной жизни. Ощущая это, душа в состоянии лишь твердить имя Иисуса, что как руководящий основной мотив проходит через все переживания, от скорби до радости: "Иисус, рожденный от Бога", - так поет Бонавентура; "Иисус, предсказанный в прообразах; Иисус, сошедший с небес; Иисус - Сын Марии...

Иисус - Пастырь добрый; Иисус, орошенный слезами; Иисус — Царь, нами не признанный; Иисус - Хлеб жизни...

Иисус, изменнически преданный; Иисус, ниспростертый в молитве; Иисус, окруженный толпою; Иисус, связанный оковами.

Иисус, насыщенный позором; Иисус, заушенный: Иисус, преданный Пилатом; Иисус, осужденный на смерть.

Иисус, всеми презренный; Иисус, пригвожденный ко кресту; Иисус, сопричисленный к разбойникам; Иисус, напоенный желчью

Иисус - солнце, помраченное смертью; Иисус, пронзенный копьем; Иисус, залитый кровью; Иисус погребенный

Иисус, торжествующий через смерть Свою; Иисус, радостно воскресший; Иисус — наша слава; Иисус, владычествующий над миром,

Иисус - Победитель величественный; Иисус - Жених украшенный... Иисус — наша желанная цель![112]

Ибо из страданий вытекала радость - победа над смертью! А из тесного общения с этим страдающим Богом вытекала возможность духовного обновления, духовного переворота. Интересно было бы проследить, как действительно из подобных настроений и переживаний зарождалась иногда новая, могучая и просветленная духовная жизнь — повышенная и торжествующая, полная силы и творчества жизнь великих мистиков.