Николай Арсеньев - Единый поток жизни Страница 25

6

Страждущий Христос в переживаниях великих мистиков Средневековья! Это — центральный пункт всей их духовной жизни, в Нем все богатство, вся их мудрость, все их знание, вся радость их, весь смысл их существования. Они живут для Него, думою о Нем, любовью к Нему... "Нет другого пути Божия" — восклицает Анджела из Фолиньо, — "кроме пути жизни и смерти Богочеловека--Страдальца".[113]

Центром всех "Откровений Божественной Любви", бывших Юлиании из Норича, явилось созерцание агонии распятого Страдальца. "Ты не можешь достигнуть Моего Божества, если не пройдешь сначала через Мое страждущее человечество" — так слышит Seuse голос Вечной Премудрости - Иисуса. Здесь мы стоим перед неисчерпаемой областью, перед неизмеримым богатством тонов и переживаний, от острой боли до просветленной, ликующей радости — радости общения с Ним.

На этих высотах духовной жизни Средних Веков Иисус царит безраздельно как Центр и Источник устремления, как Путь, Истина и Жизнь.

Глава восьмая

Христоцентризм в протестантских немецких церковных гимнах

Помните это известное стихотворение Ф. И. Тютчева:

"Я лютеран люблю богослуженье,Обряд их строгий, важный и простой:Сих голых стен, сей храмины пустойПонятно мне высокое ученье.Но видите ль? Собравшися в дорогу,Последний раз вам вера предстоит.Она еще не перешла дорогу,А дом ее уж пуст и гол стоит..."Заключительная строфа особенно поразительна:"Еще она не перешла дорогу,Еще за ней не затворилась дверь,Но час настал, пробил... Молитесь Богу!В последний раз вы молитесь теперь".

Проницательный и тонко чувствующий 30-летний поэт изобразил в этих словах ту опасность, которая, по его мнению, грозила немецкому протестантизму: отход от веры. В этих словах Тютчева было много правды, но не все правда. Сказанное им в значительной степени соответствует все большему духовному оскудению, которое испытывал протестантизм в 19-ом веке, особенно в области своих богословских учений, в их внутреннем, так сказать, выветривании. Но не все протестантство в последней глубине своей затронуто этими словами. Ибо вера не всегда покрывается внешним богословствованием ученых специалистов и не всегда соответствует ему. Напротив, из нея, из живого, хотя и скрытого в глубинах источника веры, может временами возрождаться и богословие (что, напр., отчасти произошло в немецком протестантизме в 20-ом веке). Вера имеет свой особый, решающий источник - не в учености, а в прикосновении к живому центру жизни духовной и веры - к Тому, Кто питает ее, к Единому Господу и Владыке. Ему посвящены самые интимные и трогательные излияния души христианской в протестантизме (как и в православии и католичестве), и особенно, может быть, в некоторых излюбленных церковных песнях (Kirchenlieder), напр., в немецких лютеранских и реформатских церквах. Эти излюбленные церковные песни мы встречаем в большинстве сборников церковных песен (Gesangbücher). Сборники эти составлялись и рядом частных лиц и потом — с середины 18-го века — стали составляться и поместными Церквами, при чем часто они довольно отличны друг от друга (каждая поместная Церковь — напр., Тюрингенская, Гессенская, Гамбургская, Гольштинская, Саксонская и др., имеют свой Gesangbuch, которые различаются между собой и в зависимости от года издания, и т. д.[114]

Некоторые из этих "песен общины" (Gemeindelieder) суть переложения - более близкие или более отдаленные — латинских средневековых гимнов (напр., О Haupt voll Blut und Wunden), или подражания им; другие церковные песни более самостоятельны. Одни принадлежат к самому героическому, драматически-патетическому времени реформации — 16-му веку, другия - ко времени большого внутреннего углубления и сосредоточенно-тихого молитвенного горения веры в 17-ом и отчасти в 18-ом веке. Некоторые из гимнов, вошедшие в сборники и получившие более широкое распространение, относятся даже к 19-му веку (напр., Wenn Alle untreu werden). Их главная характеристика - христоцентричностъ, или обращение к Всеблагому Отцу через Сына, через ходатайство Сына. В них много детского, сыновнего доверия, смиренной преданности, но и детского, смиренного дерзновения,[115] много преклонения, радостного и трепетного, перед волею Небесного Отца и все покоряющей любви к Господу Иисусу. Получаются иногда высокие и замечательные, глубоко трогательные - иногда именно в своей детской чистоте и простоте сердца — перлы христианского песнопения.[116]

Вспомним, хотя бы, такие из них:

Meinen Jesum lass ich nicht,Weil Er Sich für mich qeqeben,So erforderi meine PilichtUnverrückt für [ hn zu leben.Er ist meines Lebens Licht,Meinen Jesum lass ich nicht...Jesum lass ich rimmer nicht,Weil ich soll auf Erden leben.Ihm hab ich voll Zuversicht,Was ich bin und hab, erqeben,Alles ist aui Ihn qericht.Meinen Jesum lass ich nicht...Nicht nach Welt, nach Himmel nichtMeine Seel sich wünscht und sehnet,Jesum wünscht sie und Sein Licht,Der mich hat mit Gott versöhnei,Mich befreiet vom GerichtMeinen Jesum lass ich nicht.(Christian Keimann, 1658)

"He отступлю от Господа моего Иисуса, ибо Он отдал Себя за меня. Сего требует мой долг: непоколебимо жить для Него. Он - свет жизни моей. Не отступлю от Господа моего Иисуса.

Никогда не отступлю я от Иисуса, пока я жив на этой земле, Ему я, исполненный веры, предал все, что я есмь, и все, что имею. Все направлено на Него, как на цель. Не отступлю от Господа моего Иисуса.

Пускай покинет меня свет очей моих, пусть замрут мой слух, мой вкус и осязание; пускай мой последний день наступит для меня на этом свете! И тогда, когда оборвется последняя нить моей жизни, не отступлю от Господа моего Иисуса.

Ни мира ни неба жаждет душа моя — Иисуса одного лишь жаждет она и света Его, Его, что примирил меня с Богом и избавил от суда. Не отступлю от Господа моего Иисуса".

Сходно с этим восклицает и знаменитый Paul Gehrhardt (1607-1676) в одном из своих гимнов:

Nichts, nichts kann mich verdammen,Nichts nimt mir meinen Mut;Die Höll und ihre FlammenLöscht meines Heilands Blut.Kein Urtel mich erschreckei,Kein Unheil mich betrubtWeil mich mit Flüqeln decketMein Heiland, der mich liebt.(Из гимна 1st Gott für mich, so trete...)

"Ничто, ничто не может меня осудить. Ничто не может отнять у меня моей уверенности, ибо ад и его пламя будут погашены кровью Спасителя моего. Никакой приговор не пугает меня, никакая беда не огорчает, ибо меня покрывает сению крыл Своих Спаситель мой, меня возлюбивший".

А вот слова, посвященные тому же безмерному Божественному Милосердию, явившемуся нам в СынеБожием:

Er ist das ewige Erbarmen,Das alles Denken übersteigt.Es sind die offenen Liebesarme,Des, Der Sich zu dem Sunder neigf...O Abqrund, welcher alle SündenDurch Christi Tod verschlunqen hat!Das heisst die Wunde recht verbinden,Da findet kein Verdammen statt,Weil Christi Blut beständiq schreit:Barmherziqkeit! Barmherziqkeit!...In diesem Grunde will ich bleiben,Solanqe mich die Erde träqt.Das will ich denken, tun und treiben,Solanqe sich ein Glied beweqt.So sinq ich einstens höchsi erfreut:O Abqrund der Barmherziqkeit!

"Сие есть Вечное Милосердие, что превосходит всякое помышление. Сии суть распростретые к нам объятия любви Того, Кто Сам приклоняется к грешным.

О Бездна, которая все грехи поглотила через смерть Христову! Сие есть подлинное излечение ран; уже нет здесь места осуждению. Ибо кровь Христова взывает, непрестанно взывает: О Милосердие! Милосердие! ... В этих глубинных основаниях хочу я пребыть, покуда носит меня еще эта земля. Сие я хочу помышлять, делать, к сему стремиться, пока еще могу двигать я членами своими. И тогда придет время, и я воспою в великой радости: О Ты, Бездонное Милосердие!"[117]

И опять та же тема о бесконечном, снисшедшем к нам прорыве милосердия Божия в Сыне Его — напр., в этом замечательном хвалебном гимне Филиппа Фридриха Хиллера (Hiller), 1767 года:

Mir ist Erbarmunq widerfahrenErbarmung, deren ich nicht weri.Das zähl ich zu ciem Wunderbaren.Mein stolzes Herz hat's nie beqehrt.Nun weiss ich das und bin erfreutUnd luhme die Barmherziqkeit.Ich habe nichts als Zorn verdienetUnd soll bei Gott in Gnaden stehn.Gott hat mich mil Sich selbst versühnetUnd macht durch Blut des Sohns mich rein.Wo kam dies her? Warum qeschieht's?Erbarmunq ist's und weiter nichts.Das muss ich auch, mein Gott, bekennen,Das rühm ich, wenn ein Mensch mich iraqt.Ich kann es nur Erbarmunq nennenSo ist mein qanzes Herz qesaqt.Ich beuqe mich und bin erfreut,Und rühme die Barmherzigkeit...Gott, der Du reich bist an Erbarmen,Reiss Dein Erbarmen nich von mir,Und führe durch den Tod mich Armen,Durch meines Heilands Tod zu Dir.Da bin ich ewig recht erfreutUnd rühme die Barmherziqkeit.

"Мне оказано милосердие — милосердие, которого я недостоин. Это я считаю совершенно невероятным. Мое гордое сердце никогда к этому не стремилось. Но теперь я твердо знаю это и исполнен радости и прославляю Милосердие.

Я заслужил только гнев, и вот теперь я в милости у Бога. Господь примирил меня с Самим Собой и очищает меня кровью Своего Сына. Откуда это? Почему это так? Это — бесконечное Милосердие, и ничего больше.