Андрей Снесарев - Невероятная Индия: религии, касты, обычаи Страница 25

Тенистые деревья вроде знаменитого баньяна или пипала можно видеть в самой деревне и на ее окраинах, но не на полях. Часто в их тени ютятся часовни племенного или местного бога, а в дуплистых стволах обитают змеи. Так как эти последние признаются священными, а иногда даже играют роль гения-покровителя деревни, жители не только не обижают их и не питают к ним страха, но и иногда поят их молоком.

На ветвях деревьев мы найдем сложную семью пернатых. Голуби, горлицы, майны[107], зеленые попугаи, воробьи, вороны и совы — обычные жильцы этих деревьев; а полосатая красивая белка, с игривой живостью прыгающая с ветки на ветку и доверчиво спускающаяся на землю, чтобы подхватить крошки хлеба, бросаемые деревенским мальчуганом, оживляет ленивый животный мир.

Стада антилоп обитают в между деревенских пространствах; они почти ручные и позволяют местному жителю подходить чуть ли не на пятнадцать — двадцать шагов, но при виде охотников они ведут себя много осторожнее. Несмотря на свои спиральные рога до семидесяти сантиметров длиною, антилопы легко пробивают себе дорогу через густые чащи сахарного тростника. Житель деревни смотрит на них как на безобидных друзей, за исключением случая, когда они слишком близко подходят к нивам, прилегающим к деревне, и начинают поедать молодые побеги драгоценной жатвы. Но едва житель прогонит этих своих «друзей», как появляются группы обезьян; с этими справиться куда труднее. При подходе человека они взбираются на деревья, но, едва угроза минует, тотчас же вновь спускаются к колосьям.

Подойдем теперь к деревенским обиталищам. Они обыкновенно располагаются на некотором возвышении (род покатого холма); столетия жизни деревни на одном и том же месте оставили след в виде разных накоплений и осадков, поднявших местность над прилегающими пространствами. Если углубиться в эти наносы, то можно натолкнуться на следы жизни предков современного жителя деревни: медные и серебряные монеты, женские браслеты, куски глиняной посуды и т. д. Но пройдем мимо этих археологических остатков и подойдем к жителю деревни.

Перед нами человек в голубом кафтане и красном тюрбане, с длинной бамбуковой палкой в руках. Палка до двух метров длиной имеет медные набалдашники на краях и достаточно увесиста, чтобы в рукопашной схватке усмирить пару-другую нарушителей общественного порядка. Собственник оружия высоко несет свою голову и, по-видимому, смотрит на свою палку как на эмблему божественной власти. Это гордое существо — местное начальство и по совместительству деревенский ночной сторож, по-местному чаукидар; его месячное жалованье очень невелико, придатком к нему он получает небольшую долю зерна после жатвы.

Но чаукидар в незамысловатом воображении обитателей деревни — фигура крупная и мыслится как представитель сильной центральной власти. Закон дает чаукидару даже право ареста виновных в случае маловажных проступков. А так как чаукидар далеко не законник, то он нередко переходит границы предоставленной ему власти. Но деревня, куда и ветром не заносит знающих закон, не станет критиковать эти «превышения власти» и даже не будет осуждать нарушителя, лишь бы он в своей начальнической суровости не переходил границ, необходимых ему для поддержания своего достоинства. А если он эти административные функции сочетает с несколько грубоватым юмором и наставительностью, то его престиж поднимается много выше того, который чувствует чиновник перед особой даже самого губернатора.

В выполнении своих полицейских функций чаукидар проявляет обычно много искусства, энергии и находчивости. Однако он не только «полицейский» — он еще регистратор рождений и смертей. Дело не из легких, так как чаукидар совершенно безграмотен, а между тем ему дается тетрадь, в которую должны заноситься указанные явления, случающиеся в деревне. Обычно чаукидар прибегает к услугам деревенского счетчика или учителя. Когда книга в итоге оказывается веденной правильно, чаукидар искренно принимает на свой счет выпадающие блага и благодарности, но, если встречаются ошибки или промахи, он умело сходит со сцены и кивает на своего помощника-грамотея.

Чаукидар обычно человек низкой касты, очень часто даже из касты профессиональных воров или преступников. Ведь брахман, окажись он на месте чаукидара, был бы наверняка поставлен в трудное положение необходимостью арестовать провинившегося ассенизатора.

Следующим лицом, заслуживающим нашего внимания, будет деревенский счетчик, или писарь, по-местному патвари (в Северной Индии и Центральных провинциях), кулкарни (на западе), карнам (на юге) и т. д.[108] Он до некоторой степени представитель правительства, но он не располагает какими-либо правами и в глазах деревни менее почтенен, чем чаукидар. Счетчик — человек образованный, он умеет оперировать с большими и запутанными деньгами не хуже банковского клерка. Поземельное обложение, один из главных доходов правительства, собирается с деревни часто до крайности миниатюрными долями; без счетчика этот сбор с безграмотного и темного населения был бы немыслим.

Но это лишь одна сторона его работы. Внутри самой деревни раскладка платежей на разные дворы и долговые обязательства представляют собой дело очень сложное. Например, владельцы поземельных участков, сами не обрабатывающие землю, но сдающие ее в аренду, едва ли без счетчика могли бы определить размеры причитающейся им ренты, и с кого именно. Арендаторы никогда между собой не установили бы, сколько каждый из них арендует земли по официальному учету (хотя на глаз и по своим выкладкам они, может быть, и хорошо это знают) и сколько на долю каждого выпадает арендных денег. Наконец, некоторые собственники земли часть ее обрабатывают сами, часть отдают в аренду; в этом случае расчетный узел затягивается еще туже, и один только счетчик в силах его распутать.

Но этого мало. Деревня имеет свои специальные расходы и траты. В прежние времена деревня старалась приютить странников (особенно богомольцев), калек, нищих и т. д., которые систематически приходили к ее порогу. Из этого правила до наших дней дошел обычай кормить брахманов и нищих. Часто в деревню наезжает чиновный люд с ревизиями, обследованиями, в порядке надзора, и политика заставляет обитателей проявить к гостям возможное внимание. Вытекающие расходы по тонкой линии между подкупом и законными тратами может провести только мудрый счетчик. Особенно характерны из деревенских издержек расходы на цыган и акробатов или странствующих бардов (в раджпутских деревнях), воспевающих прошлое и предков. Отстоять издержки, умно их мотивировать, защитить их даже перед судом и свести годовой баланс, учитывая их, — все это составляет одну из тонких обязанностей деревенского счетчика.

Но он не только представитель правительства и представитель деревни перед правительством — он неотъемлемое колесо в многогранных нуждах деревни, так или иначе связанных с письменностью. Он ведет корреспонденцию со всеми «далекими» (это нужно понимать «живущими вне деревни») родственниками и друзьями, читает адресатам полученные письма, пишет жалобы в суд, отписки на разные требования властей, он — поверенный всех сердечных дел, выходящих за пределы деревни, и т. д.; словом, для безграмотного люда деревни он — величина необходимая. И счетчик знает себе цену: сверх месячного жалованья, которое раза в два больше, чем у чаукидара, он получает подарки разного вида за оказываемые услуги и, кроме того, вымогает некоторые суммы путями, ему одному ведомыми; в результате он в пять-шесть раз увеличивает сумму официально получаемого содержания. Он может принадлежать к любой из каст, но чаще всего это будет или брахман, или кайястх.

Но все же главная персона в деревне — это ламбардар[109], или староста. Он является представителем в деревне обеспеченного класса. Обычно ламбардар — наиболее богатый из зажиточных людей деревни, то есть фактически хозяин пяти — десяти акров земли. У иного ламбардара будет даже каменный дом, покрытый черепицей, — может быть, единственный в деревне дом этого рода, так как остальные — это простые мазанки, тесно примыкающие одна к другой. Дом ламбардара содержит в себе иногда несколько особых комнат, имеющих выход на улицу и служащих местом сбора для деревенской публики. Если деревня достаточно велика, чтобы иметь школу, но еще недостаточно велика, чтобы правительство такую школу построило, дети обычно собираются в «общественных апартаментах» ламбардара. Здесь же принимаются всякого рода подати и налоги. Когда приходит время сбора поземельного налога, деревенский счетчик садится по одну сторону комнаты со своими ведомостями, пером и чернильницей, а ламбардар — по другую, а посыльные ламбардара (обычно его арендаторы) бегают по всей деревне, собирая запоздалые гроши, и приносят их начальству, дабы последнее могло вовремя отчитаться перед правительством. Если ламбардар — друг бедных и защитник нуждающихся и бездомных, что в деревенском обиходе случается, то его дом в эти дни осаждается просителями разных типов, которые с криком, слезами, биением в грудь будут повествовать ему о своих горестях и нуждах.