Михаил Богачёв - Веянье звёздной управы Страница 3
Михаил Богачёв - Веянье звёздной управы читать онлайн бесплатно
Азия бредила маковой прелью —
Земли отторжены. Дольнего ора
Шёл перелив, и трава на рассвете
Губы дразнила нехитрою снедью,
К пальцам и к дому приникнув покорно.
Трактор заманит грачей и утихнет.
Гость соберётся, но канет в пути он.
Туча удушьем грозит, верно, тоже
Выпадет к ночи в комочках творожных.
Сны приходили, луга золотили,
Дули в рожок и в висок осторожно.
В былях ментоловых
схема сонета
петель
протяжная
зима
В былях ментоловых, Эма,
пряхи кочуют и козы.
Косы в цветок потаенный
льются протяжней, чем слезы.
зурна и долгая
сосна
В былях настоянных, Эма,
Саади и прелые розы.
Воздух так солон, что воздух
потрескался в северном небе.
земля и душная
зола
Эма, что чувственней былей, —
в грозах, в любом из солитий.
Пыль над землёю — и с пылью
взвешено семя соитья.
и отрок гладит
шею сна
Там — на окраинах былей
зачали мы сказку столетья.
Петель колокольный бой...
(дубль-сонет)Петель колокольный бой,
Петель долговая зима —
Дома простуженный вой,
Места, где жил и зиял
В покое. Дом — это бой!
Дом — баррикад квартал!
Дом — многорыкий Тамбов,
Оскаленный пастью — врата!
Чад домочадцев — Дом!
Дом — над болотною жижей мост!
Илья недвижимый — Дом!
Дом — рента рода, недвижимость!
Мой дом за холмами грудей,
В области светлой твоей.
Примёрзших тел остов, и сквозь
Примёрзших тел остов, и сквозь
Двужильный взлёт костей моста
Продет зависшей птицы мозг,
И здесь реки ей не достать.
Но кровь и кровь, где русла врозь,
Как жизнь и жизнь со смертью в рост.
Здесь платим плоти, в ней устав,
Там устьев высохли уста.
Бредём пределами холмов:
Лиса и лось, и лес, и слов
Следы висят на иглах трав.
Чужие здесь, мы — братья там!
Бежит Эмилья по звездам,
Не тая до утра.
Увядают волна и волна, и глотают
Увядают волна и волна, и глотают
Двуголовый закат, и лежит на песке
Отражённые знаки, и зреет, не тая,
Взгляд, повисший на море и на волоске.
Это плечи, Луной обречённые таять,
Увядают, подвешены на волоске.
Им ни воды, ни воздух, ни звёзды в песке
Не вернут обаянья. Я имя глотаю.
На ладони коровка и на волоске.
Ты по воле стихий до рассвета растаешь,
Словно грудью, приливом прильнёшь, соль глотая,
К животу твоему я прильну на песке
В волосах твоих — рыбы и звезды, и стаи...
На песке отражённый, я небо глотаю.
Плечи выгорбили стан
Плечи выгорбили стан
нежась в струях Алазани
По окалинам стакан
В трещинах от лобызаний
Бочка к вечеру пуста
Загибаясь в рог бараний
Раскрасневшись от стараний
Дуем в задние уста
Монастырских брадобреев
Я смиреннее сейчас
Ливень он утопит нас
Вечер к ночи не добрее
Отдал, больше чем имею
Болевой подходит час
ВЕНОК НА СТАРЫЙ ЗАБЫТЫЙ ХОЛМИК
(Несколько сонетов в технике верлибра)
(1982— 1996)
Когда выльет утро последнее горло,
Кристаллизуется в заочной выси
Покой мощи.
Обёрнутый в одежды сказаний
В жасмин кану.
Заплачет родня чужим горем.
Вечер
Тобой едва прильнёт в спину поздно.
Дышу, но выдох каждый — Имя.
Больше не дразнит улья запах тела,
Нечем длить кровь рода.
Я вмёрз костью времён, кровель
В тебя, на сваях набухли вены.
Обёрнутый тобой мир оправдал смыслы.
Когда выльет утро последнее горло
Когда выльет утро последнее горло,
Сожгу ложе.
Зола вытеснит язык. О тебе голод —
Хрустящая кожица пепла.
Пряничный полдень гремит кварталом,
Где каждый шаг — не ты, и не ты — голос.
Голубь хромает на оба крыла.
Весть он тебе — глухая старуха в окне.
Кто-то сошёл с карниза в мёртвую петлю.
Душно от позднего зноя,
От крыш, под которыми бдит безымянное счастье,
Беспомощнее соцветий теперь,
Жду над изголовьем, когда завязь
Кристаллизуется в заочной выси.
Кристаллизуется в заочной выси
Кристаллизуется в заочной выси
Влага, длящая осень.
Бегут к горизонту трубы,
Флейты, челесты — милые сердцу склянки.
Мир спокоен, уходя из себя.
Пятипалые звери покинули край, заноза
Ушла под кожу
И движется к сердцу — глотнуть крови.
Всё умерло, как приготовилось ждать.
Мухи слетелись на тлеющий воздух и впились
За голод вперёд — в слабое тельце твоих пребываний.
Опустела Земля, но бездонны щедроты твои,
Когда монолитны снега, словно белая радужка страха или
Покой мощи.
Покой мощи
Покой мощи —
Нагое тело.
Дня корма, для кровного бега
Тело одето снегом.
Не умер, но тлею кровом.
Речка и две голубиные лапки
В доме толкуют о снах.
Тебя играю, но плачу по грому.
Слова и молитвы — одна речь полдня,
Молчит о тебе и сияет о будущем — бедный
Звери стоят у порога, рыщут,
Как будто сошли с карусели — зимняя повесть,
Я умер, но, обещаю, выйду,
Обёрнутый в одежды сказаний.
Обёрнутый в одежды сказаний
Обёрнутый в одежды сказаний
Край всё ещё молит: я жажду!
От соли в нём зимы,
От крови — корни и реки.
Вон Эма на холмах под ливнем,
Другая в озёрах,
От ора одна и от луга,
От стада на облаке, от света.
Когда небо кочует, в нём прибыль
Семи лепестков, остальное не видно.
Кто хочет ходит по небу, кто может,
Кто лижет
Венчальные звёзды. Я там, а оттуда
В жасмин кану.
В жасмин кану...
В жасмин кану,
Он тучное облако
От воспоминаний прошедшее цветов,
Шевельни, — обольёт цветами.
Им девы одеты и плачут:
“Ах, Атлантида!”
В мешочках по жениху с зажигалкой,
И в каждой по пламени.
В этой свадьбе горе весело,
Весело лесу, но нет места
Стальному обручу, связавшему местность
И капельку крови. Прощайте! — кричу —
Заплачет родня чужим горем.
Заплачет родня чужим горем...
Заплачет родня чужим горем,
От ветра,
От Севера — стойбища страха и снега,
От света полнощного вместо супружества — мести.
Вот и река — сестра,
Ей лодка пустая и полная — кровно, жена:
Обнимает и тянет на дно ещё большим.
Кто вечер зажёг,
Где птицы танцуют тайно,
Где травы отдали себя и лежат.
Эмилия недалеко провожает утро,
Вернётся, качая на бёдрах шмеля —
Вечер.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
