Олег Хилькевич - История ИНРИ или Разберём факты Страница 3

Этот Иоанн потом написал Откровение. Ну Апокалипсис… Фантазия у мужика была буйная. Кто читал, меня поймёт. До сих пор агностики с атеистами ломают копья на тему, где растут те грибы от которых бывает такой приход. А у столпов церкви закипают мозги в попытке интерпретировать священные галлюцинации.

Однако, вернёмся к фактам. Некто Иосиф Аримафейский, на минуточку, между прочим, член горсовета, богатый и уважаемый человек, тайный поклонник Иешуа, который присутствовал на казни, добился того, чтобы забрать тело Иешуа с креста и похоронить по законам иудаизма, что и было сделано. Тело обмыли, завернули, в склеп положили и каменюкой вход прислонили. Размер каменюки — как обычно по мере фанатизма.

Авторитеты из Синедриона не угомонились. Пришли к Пилату и потребовали чтоб тот поставил у гробницы Иешуа стражу, это чтоб апостолы вдруг не утащили тело своего учителя, сказав что Иешуа воскрес, как обещал. Но Пилат, я так понимаю, запарился своих легионеров гонять туда сюда, поэтому ответил в духе типа: вам надо — вы и охраняйте. Поэтому стража там стояла храмовая. Каким образом вдруг некоторые столпы церкви утверждают, что могилу Иешуа охраняли римские легионеры, не понятно. Вероятно, чтоб придать значимость такому событию. Да и потом, если честно, нормальному человеку, хоть немного знакомому с реалиями тогдашнего мироустройства, трудно поверить, что римские легионеры были отправлены охранять мёртвое тело распятого бродяги. Это только для апостолов он был Сын Божий. Это для паханов из Синедриона он был опасный смутьян. А для Пилата он был никто, очередной иудейский бродячий проповедник, нищий еврей, казнённый по прихоти местных заправил. Как говорится, что мне в имени твоём, казнил и забыл. И чтобы послать легионеров Императора охранять его труп? Да ха-ха три раза. Кому он нужен? Пусть свою стражу напрягают, если так приспичило. Так что, не было там легионеров. Легионеры бы не испугались ни учеников с дрекольем, ни ангелов с крыльями. Потому что ни в одном из 25 тогдашних римских легионов трусов не было. Ещё не забылись децимации Краса, когда за отступление с поля боя казнили каждого десятого. В общем, казнил и забыл.

А вот тут и начинается самое интересное… Пришли две Марии через пару дней помазать покойника душистыми маслами, ну наверное чтоб не пах сильно, а покойника то и нет… Камень в стороне, саван на полу… Куда пропал? То ли ученики украли, то ли сам ушёл. А стража? А нет никого. Кроме ангела. Сидит на камне такой весь в белом и говорит: чего, типа, припёрлись? Нету его тута.

Кстати у Матвея появление Ангела опять таки сопровождалось спецэффектами в виде землетрясения. Честное слово, этому Матвею с его фантазией надо было в Голливуде кино снимать, капусту бы грёб лопатой. Жаль Голливуда тогда не было.

Причем если Матвей с Марком говорят об одном Ангеле, то у Луки и Иоанна тех Ангелов уже два. Ничего не напоминает? Куртка замшевая… Две… Две куртки… Ну, в принципе, были там Ангелы или не было, теперь не докажешь. Да и не суть важно. Однако версия, которую озвучили авторитетные дяди из Синдериона, вроде того, что мёртвого Иешуа, таки-да, утащили ученики, вызывает серьёзные сомнения. Ведь по факту, Иешуа был похоронен по всем еврейским обычаям, а все его апостолы были вполне себе правоверные евреи. Поэтому мысль похитить труп Иешуа из склепа должна была для них находиться по шкале святотатства, где то между поеданием свинины в субботу на рабочем месте и интимными отношениями с членами Синедриона в извращённой форме.

Но факт остаётся фактом. Тело исчезло…

…Когда во время последнего ужина, то есть тайной вечери, Иешуа проговорился, что его предадут, бывший рыбак Семён, одни из первых апостолов, которого Иешуа переименовал в Петра, вскинул пальцы веером: да, типа, в натуре, никто из нас на это не подпишется, а уж я то ваааащеее… На что Иешуа ему сказал, что ещё и утро не наступит, а Сёма трижды отречётся. Так и получилось. Когда Иешуа повязали, Сёма рванул за ним, прикидываясь прохожим, и стараясь не отсвечивать. Надо сказать, что ночами в Иерусалиме тогда было довольно людно. Как сейчас в Тель Авиве. Потому что, хотя от Гефсиманского сада до дворца Синедриона не так далеко, даже по тем меркам, Сёму трижды опознали. И он трижды прикидывался шлангом, типа о чём вы говорите? Я ж тут совсем случайно, и никакого Иешуа знать не знаю. Представляете, как ему поплохело, когда Иешуа умер? Сёма даже на казнь не пришёл, чтоб его не приняли за сообщника. Я себе могу только представить степень его разочарования. Не пацан же зелёный. Повидал жизнь. Дом построил. Жил, как все. Ходил в синагогу. Ловил рыбу с братом. А тут приходит какой то нищеброд с добрыми глазами, и говорит: хватит ловить рыбу, пойдём ловить человеков. И будет вам счастье. И ведь пошёл. И сам пошёл, и брат Андрюха, тоже пошёл. Три года скитаний, в надежде на непонятно что. Иешуа ж намекал, что он Сын Божий. Что тот, кто с ним, тот спасется. Ну не мог он умереть! А тут не просто умер, а ещё рядом с какими-то ворами, как раб, на кресте… Столько лет ослу под хвост. Поверил болтуну, который обещал спасти всех, а себя спасти не смог…

Дальнейшее развитие событий настолько разнится у канонической четвёрки, что трактование и толкование их не раз выливалось в течении многих веков в кровавый беспредел религиозных разборок.

Трудно определить достоверно, как и когда воскресший Иешуа явился своим ученикам. Все склоняются к тому что первой его увидела Мария Магдалена. Это ещё один довод в пользу их любви. Ну действительно. Вернувшись с того света, куда мужик в первую очередь заявится? К любимой женщине. Это ж логично. Во первых проверить надо, а горевала ли она? А то может не успела по мужику поминки справить, как уже другого хахаля привела? А что? Свято место пусто не бывает. Сколько таких примеров. А если горевала, так тем более, надо утешить. Типа, вот он я, любимая, не плачь. Так что первенство Маши в этом вопросе никто не оспаривает. Хотя мало ли что… Может у неё от горя галлюцинации начались… Такие случаи в психиатрии тоже сплошь и рядом.

Дальше всё запутано как-то. То ли Иешуа показавшись Марии и ученикам сразу вознёсся на небо, то ли он проповедовал ещё 40 дней, и потом уже вознёсся, непонятно. С другой стороны, если бы он, вернувшись с того света с дырками от гвоздей в руках и раной от копья в боку, куда Фома по слухам пальцы свои совал, 40 дней разгуливал бы по Иерусалиму, Синедрион хватил бы такой кондратий, что мало бы никому не показалось. Да и Пилат я думаю тоже бы не пропустил такое чудо, и по меньшей мере написал бы в Рим, поскольку это могло нести потенциальную угрозу спокойствию в вверенной ему провинции. Но нигде этот факт не упоминается, кроме как в описании деяний апостолов, которое вообще непонятно кто и когда писал.

Так было ли воскрешение? Это самый главный вопрос. И ответ на него лежит в том самом Семёне, которого Иешуа назвал Петром.

Факт первый. Когда Иешуа повязали он струсил и отрёкся.

Факт второй. После смерти Иешуа он и его дружки заховались в доме и сидели тихо не отсвечивая, потому что, действительно, смерть Спасителя и Сына Бога не укладывалась ни в одну голову.

Факт третий. Вскоре после похорон Семён и его сподвижники пошли открыто проповедовать то чему их учил Иешуа и по слухам творить его именем разные чудеса.

Ну про чудеса, это, как говориться, в меру фанатизма, а вот на вопрос, каким образом кучка дрожащих бродяг, у которых казнили лидера, вдруг превратилась в несгибаемую группу бесстрашных проповедников, основателей новой религии, внятного ответа нет.

Единственное реальное объяснение этой метаморфозе может быть только одно.

Семён лично убедился в правоте Иешуа.

И единственное, что могло убедить его, это личная встреча в воскресшим Иешуа.

Только это могло убедить Семёна в истинности слов Иешуа о вечной жизни.

Только это могло вселить бесстрашие в него и его друзей, которые разошлись по миру, рассказывая историю Иешуа, с горящими глазами фанатиков, и со счастливыми лицами все умерли насильственной, а порой и мучительной смертью, во имя своей новой веры…

Все… Кроме Иоанна…

Одесса — Лос-Анджелес. 2015

Примечания

1

ИНРИ — INRI–Isus Nazarea Rex Iudea — Исус Назаретянин Царь Иудейский. Перевод с латыни. Надпись на табличке на кресте на котором был распят Иешуа.