Александра Давид-Неэль - Магия и тайна Тибета Страница 33

Но он, не соблазненный ее прелестями, поднялся к трону и, продолжая повторять мантру, сорвал с нее драгоценности, растоптал цветочные гирлянды, разорвал дорогие одежды из шелка и золота. А когда осталась она нагой на сломанном троне, овладел ею.

Такое завоевание дакини, с помощью простого насилия либо магических приемов, – распространенная тема в тибетской мистической литературе. Это аллегория, связанная с пониманием истины и некоторыми психологическими процессами духовного саморазвития.

Тилопа передал свое учение Наропе, ученому кашмирцу; духовный ученик его, тибетский лама Марпа, привез его в свою страну. Самый знаменитый из учеников Марпы, известный поэт-отшельник Миларепа, передал его своему ученику Дагпо Лхаджи. Их последователи по прямой линии сейчас известны как последователи секты Кагьюдпа.

Мы находим в биографии Наропы удивительное описание (не такое уж и фантастическое, как кажется на первый взгляд) текстов, созданных мастером «Краткого пути» для подготовки и наставлений своего ученика. Изложим краткое содержание текстов – это даст о них некоторое представление.

Нарота (или Наропа, как его называют тибетцы), брамин из Кашмира, жил в Х веке нашей эры. Глубоко изучив философию, он, как считается, овладел еще и магией. Служил он священником у раджи, и этот раджа сильно оскорбил его. И решил он убить принца с помощью оккультных сил. Для этого заперся в стоящем на отлете доме и стал выполнять обряд драгпой дубтхаб[80]. Во время отправления ритуала в углу магической диаграммы появилась мать-фея и спросила Наропу, желает ли он отправить дух раджи в счастливое место в другом мире или вернуть назад в тело, которое он покинул, и воскресить. Магу ничего не оставалось, как только признать, что и его наука не всесильна.

Затем лицо матери-волшебницы стало строгим и она отругала его за недостойное поведение: ни у кого нет права разрушать то, что нельзя восстановить заново или устроить в лучших условиях. Последствием его преступных мыслей, добавила она, станет его собственное новое рождение – в одном из чистилищ.

Наропа в ужасе спросил, как спастись от столь ужасной судьбы. Кхадома посоветовала ему искать мудреца по имени Тилопа и просить, чтобы он посвятил его в тайное учение ци чиг лус чиг санъгайс. Это мистическое учение «Краткого Пути» освобождает человека от последствий его действий, каковы бы они ни были, с помощью раскрытия его подлинной сути и позволяет обрести свойства Будды «за одну жизнь»[81]. Если он успешно усвоит то, чему его станут учить, и поймет суть учения, сможет не рождаться вновь и, следовательно, избежит мучительной жизни в чистилище. Тогда Наропа прервал отправление ритуала и поспешил в Бенгал, где жил мудрец.

Тилопа, о фантастическом посвящении которого с помощью дакини я только что рассказала, снискал большую славу к тому времени, когда Наропа познакомился с ним. Он принадлежал к тантрической секте и был одним из авадута, о которых говорят, что «они ничего не любят, ничего не ненавидят, ничего не стыдятся, никого не превозносят и совершенно удаляются от всех и вся, включая семью, обрывая все социальные и религиозные связи».

Что касается Наропы, история говорит, что он стал совершенно чистым человеком, абсолютно уверенным в своем превосходстве, так как был членом касты браминов и ученым доктором. Встреча двух таких разных характеров привела к серии инцидентов, которые могут вполне показаться нам дурными шутками, но они нанесли Наропе душевные раны.

Первая встреча Наропы и Тилопы произошла во дворе буддийского монастыря. Циник аскет, нагой или почти нагой, сидел на земле, ел рыбу и складывал рядом с собой рыбьи кости. Чтобы не потерять свою кастовую чистоту, Наропа собирался обойти утолявшего голод монаха подальше, но тут какой-то другой монах принялся ругать Тилопу за то, что он выставляет напоказ отсутствие сострадания к животным[82]прямо в буддийском монастыре. И, сказав так, велел Тилопе немедленно убираться вон.

Тилопа даже не удостоил его ответом: произнес несколько магических слов[83], щелкнул пальцами – и рыбьи кости вновь обросли плотью, рыбы стали шевелиться, как живые, поднялись в воздух и улетели – на земле не осталось и следа жестокого пира.

Наропа замер, но вдруг его осенило: этот странный чудодей, без сомнений, и есть тот самый Тилопа, которого он ищет. Он поспешил навести справки о нем, и сообщенное монахами совпало с тем, что подсказывала ему собственная интуиция; тогда он побежал за йогином, но последнего нигде не могли найти.

Наропа, стремившийся познать учение, которое спасет его от чистилища, стал странствовать по городам, но каждый раз его поиски заканчивались так: Тилопа был здесь, но перед самым его приездом покинул город.

Биографы Наропы, вполне вероятно, удлинили его странствования и преувеличили их трудности, но сами рассказы основаны на подлинных фактах.

Иногда, продолжает история, Наропа случайно встречал на своем пути существ – фантомов, созданных Тилопой. Однажды, когда он постучал в дверь какого-то дома, навстречу ему вышел мужчина и предложил вина. Наропа почувствовал себя глубоко оскорбленным и с негодованием отверг нечистое питье[84]. Дом и его хозяин немедленно исчезли; гордый брамин остался один на пустынной дороге, а насмешливый голос произнес:

– Этим человеком был я – Тилопа.

На следующий день какой-то селянин попросил Наропу помочь ему освежевать мертвое животное. Такая работа в Индии выполняется только людьми из касты неприкасаемых; даже приближение к человеку из этой касты делает индуса из чистых каст нечистым. Наропа с отвращением убежал от него без оглядки, а невидимый Тилопа снова посмеялся над ним:

– Этот человек и был я.

И вот путешественник видит жестокого мужа, который таскает жену за волосы. Но когда он вмешался, жестокосердный сказал ему: «Ты лучше помоги мне, я хочу убить ее. По крайней мере, иди своей дорогой и позволь мне закончить дело». Наропа больше не стал слушать таких слов – ударил мужчину, свалил его на землю и начал освобождать женщину, – и тут снова фантасмагория исчезла, а тот же голос презрительно повторил:

– Это я был там, я, Тилопа.

Злоключения продолжались в том же духе.

Каким бы искушенным магом ни был Наропа, он даже не заподозрил, что такие сцены – демонстрация сверхъестественных сил, чуть с ума не сошел, но желание стать учеником Тилопы крепло день ото дня. Бродил он по стране наугад, звал Тилопу и, по опыту зная, что гуру может принять любой вид, кланялся в ноги любому встречному на дороге и даже животному[85].

Однажды вечером после долгого перехода Наропа дошел до кладбища. В углу теплился погребальный костер; иногда темно-красное пламя вспыхивало в нем – углеродные остатки. В отсветах пламени Наропа заметил мужчину, лежащего рядом с костром; посмотрел на него – в ответ язвительный смех. Он все понял, распростерся на земле, притрагиваясь к ступням Тилопы и ставя их себе на голову. На этот раз йогин не исчез.

Несколько лет Наропа повсюду следовал за Тилопой, а тот почти не обращал на него внимания, не учил его ничему, но в качестве компенсации проверял его веру посредством двенадцати больших и двенадцати малых испытаний.

Описание каждого из двадцати четырех испытаний заняло бы слишком много места, тем более что они часто повторяются в деталях; я ограничусь описанием нескольких.

В соответствии с обычаями индийских аскетов Наропа должен был собирать милостыню, а возвратясь вечером, отдавать хозяину рис и карри, полученные как подаяние. Правило таково: ученик ест, только когда насытится его гуру; но Тилопа не только ничего не оставлял спутнику, а даже, съев все до крошки, говорил:

– Вкусная еда, съел бы еще чашку с удовольствием!

Однажды Наропа, не дожидаясь приказа, взял чашку и снова пошел в тот дом, где ему дали столь вкусную еду. К несчастью, придя туда, он нашел дверь запертой. Но в своем рвении доказать преданность учителю ученик не стал останавливаться перед таким пустяком, – выбил ногой дверь, нашел рис и разные соусы, еще теплые, стояли они на плите в кухне: стало быть, принесет еще от того блюда, что так понравилось Тилопе. Хозяева дома вернулись в тот момент, когда он ложкой накладывал в горшок еду, и задали ему хорошую взбучку. Весь в синяках с головы до ног, Наропа вернулся к своему гуру; тот нисколько ему не посочувствовал.

– Какие злоключения выпали на твою голову из– за меня! – произнес он с насмешливым спокойствием. – Не пожалел еще, что стал моим учеником?

Со всей силой, какая осталась в нем после несчастливых происшествий, Наропа запротестовал: далек он от всяческих сожалений, что последовал за таким гуру, и уверен – за право быть его учеником нельзя заплатить слишком много; пусть хоть жизнью – и это не непомерная плата.