Борис Клосс - Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. Страница 35

Сочинения Пахомия Логофета были положены в основу Российской официальной доктрины. Такие его произведения, как «Слово на латыню», Повесть об убиении Батыя в Венгрии, Повесть о Темир–Аксаке, включаются в Московское великокняжеское летописание 70–х годов XV в. В трудах агиографического плана (Житие митрополита Алексия, Житие Кирилла Белозерского, Слово на перенесение мощей митрополита Петра, Похвальное слово Петру, Слово на сооружение московского Успенского собора) Пахомий вполне следует сложившейся доктрине: Москва понимается как новый центр православной ойкумены, великие князья титулуются не иначе как «самодержцами», «самодержцами Русской земли», «царями всея Руси». Успехи централизаторской политики Ивана III способствуют расцвету литературы официозного толка. В Пахомиевской редакции Повести о Темир–Аксаке разрабатывается концепция о перенесении на Русь «вселенской» святости: Владимирская икона Божией Матери объявляется творением самого апостола и евангелиста Луки.

В произведениях послепахомиевского времени отражаются взгляды, сложившиеся в конце княжения Василия II и начале правления Ивана III. В 1480 г., в условиях активного противостояния нашествию Ахмата, Ростовский архиепископ Вассиан укрепляет патриотический дух Ивана Васильевича напоминанием, что тот является «великим Русских стран христьанским царем», более того — «Богом утверженым царем», в отличие от «безбожного» Ахмата, который собственно и «не царь сый, ни от рода царьска» (здесь Вассиан пользуется терминологией Повести о Темир–Аксаке).

Хотя Вассиан подтвердил значение Москвы как «царствующего града», но более точное представление о Москве в качестве столицы православного мира было высказано в Предисловии к пасхалии 1492 г. Многозначительно напомнив о евангельском предсказании: «И будут прьвии последнии и последнии прьвии», автор рассказывает о распространении христианской веры в «первая лета» и при первом православном царе Константине, о построении «града Констянтина, еже есть Царьград, и наречеся новый Иерусалим», а затем переходит к «последним» временам, когда Бог прославил «нового царя Константина», самодержца Ивана Васильевича, «новому граду Констянтину — Москве и всей Русской земли и иным многим землям государя» (РНБ, Сол., № 858, л. 613 об.). Таким образом, в произведении недвусмысленно заявлено, что новым духовным центром православного мира является Москва, а роль «вселенского» царя переходит к русскому государю.

Предисловие к пасхалии, составленное в конце 1492 г.[258], несмотря на широкую его известность в литературе, остается по существу малоизученным. Автор произведения не установлен (хотя настойчиво связывается с именем московского митрополита Зосимы). Критическое издание текста (по 5 рукописям) осуществлено лишь в недавнее время[259]. Все списки разделяются на два вида: первый вид образуют списки, в которых Царьград определяется как «новый Иерусалим», а пасхалия рассчитана на 7001—7020 гг., второй вид представлен единственным списком Троиц., № 46 — в нем Царьград назван «новым Римом», пасхалия составлена на 7004—7018 гг. И. А. Тихонюк оценил текст Троиц., № 46 с чтением «новый Рим» как вторичный по сравнению со списками первого вида (поскольку пасхалия начиналась не с 7001 г., а с 7004 г.), датировал рукопись временем около 1495 г. и связал ее происхождение с Троице–Сергиевым монастырем, с кругом троицкого игумена Симона Чижа. Данный факт послужил основанием для Б. А. Успенского высказать предположение, что изначальным автором концепции «Москва — третий Рим» являлся Симон — троицкий игумен и затем московский митрополит[260].

Однако, по мнению Н. В. Синицыной, л. 94—96 об. троицкого сборника, содержащие пасхальные таблицы (ошибка: на самом деле—л. 94— 94 об.), написаны другим почерком, позднее и не могут служить основанием для передатировки самого предисловия[261]. В итоге вопрос о первичности того или иного варианта предисловия остался открытым, заявлено было о непонятном их «сосуществовании»[262], тем не менее в последнем издании текста предисловия к пасхалии 1492 г. (!) приоритет был отдан списку Троиц., № 46, который определен был «основным» (и единственным!)[263].

Обращение к рукописи Троиц., № 46 позволяет оценить справедливость высказанных мнений о ее происхождении. Сборник РГБ, ф. 304 I, № 46 представляет собой конволют из трех рукописей. Первая рукопись (л. 1—94 об.) содержит Псалтырь, Четвероевангелие и другие более мелкие произведения, переписана двумя писцами: 1–ым писцом написаны л. 1—26, 2–й писец, начав с последних двух строк на л. 26, переписал весь(!) текст на л. 27—94 об. Предисловие к пасхалии на л. 93 об. — 94 он писал еще в сжатой манере, поскольку на последнем листе тетради (л. 94) необходимо было разместить оставшуюся пасхалию (безнадежная задача!), но он вышел из положения тем, что начал пасхальные таблицы не с 7001 г., а с 7004 г. (т. е. с того года, в котором он переписывал текст) — поэтому стал писать в более свободной манере (л. 94—94 об.). Это обстоятельство и ввело в заблуждение Н. В. Синицыну, посчитавшую, что текст пасхалии выполнен особым почерком. На самом деле пасхальные таблицы на л. 94—94 об. переписаны тем же 2–ым писцом: характерная лигатура «бого» присутствует и в предыдущей части (л. 56, 56 об., 87), индивидуальные варианты написания высокого «б» и «в» с характерной петлей видны в предшествующем тексте (л. 76 об., 80 об., 90 об., 91), и др. Следовательно, первая рукопись сборника Троиц., № 46 написана около 1495 г. (филигрань: Три горы под крестом — типа Лихачев, № 1272 (1497 г.) — не противоречит высказанной датировке). Переработка пасхальных таблиц определяет вторичность того варианта Предисловия к пасхалии, который содержится в Троиц., № 46 (с чтением «новый Рим»), и датирует его 1495 г. Внесу лишь уточнение в вывод Н. А. Тихонюка о месте создания рукописи. Почерки сборника Троиц., № 46 не принадлежат писцам Троице–Сергиева монастыря — следовательно, рукопись создана не в Троицком монастыре, а, скорее всего, при московской митрополичьей кафедре[264]. Попадание кодекса в собрание Троице–Сергиева монастыря вполне объяснимо — ведь с начала 1495 г. троицкий игумен Симон по сути дела являлся «нареченным» митрополитом и исполнял функции главы Русской церкви.

В других списках Предисловия к пасхалии заглавия нет, но в Троиц., № 46 киноварный заголовок надписан по верхнему полю л. 93 об. — 94: «Изложение пасхалии на осмую тысущу лѣт повелением государя великого князя Иоанна Васильевича всея Руси прѣсвященным Зосимою митрополитом всея Руси, в неи же чяем всемирнаго пришествиа Христова». В этом обычно видят указание на авторство митрополита Зосимы. Однако заголовок, помещенный на полях рукописи Троиц., № 46, просто является сжатым пересказом содержания Предисловия к пасхалии 1492 г. Более того, предположение об авторстве митрополита Зосимы противоречит тексту памятника. О самом Зосиме здесь говорится всегда в 3 лице и в выражениях, не соответствующих тогдашнему пониманию авторского самовыражения: прежняя пасхалия скончалась в 3–е лето «паствы пресвященнаго Зосимы митрополита всея Руси»; «пресвященный Зосима митрополит всея Руси упование . возложи на Господа Бога и на Пречистую Его Богоматере»; «смиреный митрополит Зосима митрополит всея Руси трудолюбно потщався написати пасхалию на осмую тысящу лѣт».

Действительный автор Предисловия к пасхалии 1492 г. может быть определен при сравнении текста Предисловия с Вологодско–Пермской летописью, именно, с ее общерусской основой (доведенной до 1492 г.)[265]. Об этом летописном памятнике можно сказать следующее. Во–первых, общерусская основа Вологодско–Пермской летописи происходит из кругов, связанных с митрополитом всея Руси. О таком происхождении свидетельствуют: известие 6988 г. о «звучании» колоколов в Москве, очевидцем которого был митрополичий ключник Гридя («а митрополиту сказывал дворетцкий его Сухан»)[266], сообщение 6988 г., где митрополит Геронтий назван «святым» (263 — см. Музейный и Лондонский списки), сообщение 6999 г. о поставлении митрополита Зосимы, который был избран «по благодати Божии и по избранию Святаго Духа .., яко достойна суща управляти Богом порученное ему стадо» (281). Во–вторых, общерусская основа Вологодско–Пермской летописи прошла редактирование при дворе Сарского епископа Прохора (1471—1493). Имя Прохора настойчиво добавляется при описании освящения московского Успенского собора в 6987 г. (258), при перечислении лиц, находившихся в Москве в 6988 г. (263—265), при описании освящения Благовещенской церкви в 6997 г. (279), и он упомянут среди иерархов, присутствовавших при поставлении митрополита Зосимы в 6999 г. (280, 281). В–третьих, составитель летописца проявил специфический интерес к Троице–Сергиеву монастырю и его деятелям: под 6988 г. сообщается о послании Троицкого игумена Паисия к великому князю Ивану Васильевичу (266, 273), под 6998 г. уточнено место захоронения дьяка Василия Мамырева в Троице–Сергиевом монастыре — «противу Никонова гробу на той стране церкви» (280), под 6999 г. добавлено о присутствии на соборе в Москве Троицкого игумена Афанасия и бывшего игумена Паисия (281).