Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга первая Страница 36

Раскрыться нелегко. И разве кто-то раскрыл себя? Разве кто-то открыл тот шкафчик, который так тщательно запер, наполнив его вещами, которые не хочет видеть? Действительно ли кто-то хочет открыть его и увидеть, что там?

«Я хочу, но как я должен поступить?»

Действительно ли кто-то хочет это сделать, или он просто играет с намерением? Однажды открыв, неважно насколько, его нельзя снова закрыть. Дверь будет всегда оставаться открытой, днем и ночью ее содержимое будет вываливаться. Можно пробовать убежать, как каждый и делает всегда, но она будет ждать и наблюдать. Неужели кто-то действительно хочет открыть ее?

«Конечно, я хочу, именно поэтому я пришел. Я должен взглянуть в лицо этому, ведь я собираюсь добраться до сути вещей. Что мне сделать?»

Откройте и посмотрите. Чтобы накопить богатство, нужно приносить вред, быть жестоким, жадным. Необходимы жестокость, хитрый расчет, непорядочность. Приходится стремиться к власти. Это эгоцентрическое действие, которое просто прикрыто такими приятно звучащими словами как ответственность, обязанность, эффективность, права.

«Да, все это так и более того. Никого никогда не брали в расчет: религиозное искание было простым прикрытием для респектабельности. Теперь, когда я смотрю на это, я вижу, что все вращалось вокруг меня. Я был центром, хотя и притворялся, что это не так. Я понимаю все это, но что же мне сделать?»

Сначала нужно признать вещи такими, каковы они есть. Но как может кто-то избавиться от этих вещей, если нет никакой привязанности, никакой любви, нет того огня без дыма? Именно один этот огонь выжжет содержимое шкафчика, и ничего другое. Никакой анализ, никакая жертва, никакой отказ не сможет сделать этого. Когда есть это пламя, тогда больше не будет жертвы, отказа. Тогда вы встретите шторм, не ожидая его.

«Но как мне полюбить? Я знаю, у меня нет теплоты к людям. Я был безжалостен, и рядом со мной нет тех, кто должен был быть здесь. Я совершенно одинок, и как же мне познать любовь? Я не дурак, чтобы думать, что я смогу заполучить ее каким-то сознательным поступком, купить ее, пожертвовав чем-то, отрекшись от чего-то. Я знаю, что никогда не любил, и понимаю, что если бы я любил, то не оказался бы в этой ситуации. Что же мне сделать? Мне отказаться от своей собственности, от своего богатства?»

Если вы обнаружите, что в саду, который вы так тщательно пестовали, растут только ядовитые сорняки, вы должны вырвать их с корнями. Вы должны сломить стены, которые прикрывали их. Вы, возможно, сделаете это, а, возможно, и нет, поскольку у вас обширные сады, ловко огороженные стеной и хорошо охраняемые. Вы сделаете это, если только не будет нужды чем-то поступиться. Но это нужно сделать, так как умереть богатым означает прожить напрасно. Но, кроме всего этого, должен быть огонь, который очистит ум и сердце, делая все явления новыми. Этот огонь не от ума, его нельзя искусственно разжечь. Можно устроить демонстрацию доброты, чтобы засиять, но это — не огонь. Деятельность, названная служением, хотя выгодная и необходимая, не есть любовь. Часто практикуемая и выпестованная терпимость, искусственно проявляемое сострадание церкви и храма, трогательная речь, добрый нрав, обоготворение спасителя, изображения идеала — ни одно из этого не является любовью.

«Я слушал и наблюдал, и я знаю, что нет никакой любви ни в одном из этих проявлений. Но мое сердце пусто, как же его наполнить? Что мне делать?»

Привязанность отрицает любовь. Любовь не найти в страдании. Хотя ревность сильна, она не может привязать любовь. Ощущения и удовлетворение от нее всегда заканчиваются. Но любовь неистощима.

«Это просто слова для меня. Я ужасно измучился, поддержите меня».

Чтобы быть накормленным, должен быть голод. Если вы хотите есть, вы найдете пищу. Вы хотите есть или просто жаждете вкуса какой-то другой пищи? Если вы жаждете, вы найдете то, что удовлетворит вас. Но это скоро закончится и это не будет любовь.

«Ну что же мне делать?»

Вы продолжаете повторять этот вопрос. Что вы должны сделать — это неважно. Но необходимо осознавать то, что вы сейчас делаете. Вас беспокоит действие в будущем, а это способ избегать немедленного действия. Вы не хотите действовать, и поэтому вы продолжаете спрашивать, что же вам сделать. Вы снова хитрите, обманываете себя, и из-за этого ваше сердце пусто. Вы хотите заполнить его тем, что в вашем уме, но любовь не принадлежит уму. Пусть ваше сердце будет пустым. Не заполняйте его словами, поступками, идущими от ума. Пусть ваше сердце будет совершенно пустым, тогда только оно наполнится.

Бесполезность результата

Они съехались из различных частей мира и обсуждали некоторые из проблем, с которыми сталкивается большинство из нас. Хорошо обсуждать вещи, но простые слова, умные доводы и обширные знания не приносят свободу от наболевших проблем. Интеллект и знания могут быть и часто действительно являются бесполезными, а, обнаружив их бесполезность, ум замолкает. В этом молчании приходит понимание проблемы. Но искать эту тишину означает порождать другую проблему, другое противоречие. Объяснения, раскрытие причин, аналитические разборы проблемы, никоим образом не решат ее, поскольку ее нельзя решить умственным путем. Ум может только порождать дальнейшие проблемы. Он может убежать от проблемы через объяснения, мыслеобразы, усилия. Но делайте, что хотите, а ум не сможет освободить себя от проблемы. Сам ум — это сфера, в которой проблемы и противоречия растут и умножаются. Мысль сама не может заставить себя замолчать. Она может прикрыться молчанием, но это только укрывательство и жеманство. Мысль может уничтожить себя карательным действием ради определенного результата. Но смерть не молчалива. Смерть более криклива, чем жизнь. Любое движение ума — помеха молчанию.

Через открытые окна доносилось смешение звуков: громкий разговор и ссора в деревне, мотор, выпускающий пар, крики детей и их непринужденный смех, грохот проезжающего грузовика, жужжание пчел, скрипучее карканье ворон. И среди всего этого шума в комнату вползала тишина, нежданная и незванная. Сквозь слова и доводы, сквозь непонимание и борьбу эта тишина раскидывала свои крылья. Эта тишина не приглушала шума, болтовни и слов. Чтобы вобрать в себя эту тишину, ум должен расстаться со своей способностью расширяться. Эта тишина свободна от всех принуждений, от соответствия, усилия. Она неистощима и поэтому вечно новая, вечно обновленная. Но слово — это не эта тишина.

Почему происходит так, что мы добиваемся результата, цели? Почему происходит так, что мы вечно стремимся к завершению? И почему бы уму и не стремиться к цели? Прибыв сюда, разве мы не ищем чего-то, некоего опыта, некоего восхищения? Мы утомлены и сыты по горло многими предметами, с которыми мы играли. Мы отвернулись от них, и теперь мы хотим поиграть с новой игрушкой. Мы идем от одной вещи к другой, подобно женщине, которая заглядывает в витрины магазинов, пока мы не находим то, что полностью удовлетворяет нас. И затем мы успокаиваемся, чтобы бездействовать. Мы вечно жаждем чего-нибудь. И, испробовав многие вещи, которые по большей части не удовлетворяли нас, мы теперь хотим самую последнюю вещь: бога, истину или то, что вы желаете. Мы хотим результата, нового переживания, нового ощущения, которое будет, несмотря на все, длиться. Мы никогда не осознаем бесполезность любого результата, а только лишь какого-то отдельного результата. Поэтому мы блуждаем от одного результата к другому, всегда надеясь найти тот, на котором весь поиск закончится.

Поиск результата и успеха связывает, ограничивает, он вечно приходит к завершению. Получение — это процесс окончания. Прибыть означает смерть. И все же, это именно то, что мы ищем, не так ли? Мы ищем смерть, только называем это результатом, целью, назначением. Мы хотим прибыть. Мы утомлены этой извечной борьбой, и мы хотим добраться туда — «туда», где бы оно ни находилось. Мы не видим расточительную пагубность борьбы, но через достижение результата желаем освободиться от нее. Мы не понимаем суть борьбы, противоречия и поэтому мы используем их как средство получения того, что мы хотим, самого удовлетворяющего. И то, что больше всего удовлетворяет, определено интенсивностью нашего недовольства. Это желание результата всегда заканчивается его достижением. Но мы хотим «никогда не заканчиваемого» результата. Так в чем же наша проблема? Как освободиться от тяги к результатам, так ведь?

«Думаю, что так. Само желание быть свободным также является желанием результата, не так ли?»

Мы полностью запутаемся, если будем продолжать в том же духе. Не в том ли проблема, что мы не можем видеть бесполезность результата, на каком бы уровне он ни находился? Она ведь в этом? Давайте внимательно рассмотрим нашу проблему, а потом, возможно, мы окажемся способными понять ее. Разве вопрос в том, чтобы понять бесполезность одного результата и таким образом отказаться от желаний результатов? Если мы постигнем бесполезность одного вида бегства от проблем, то тогда все бегства станут напрасными. В этом наша проблема? Конечно, это не совсем так, не так ли? Возможно, мы сможем подойти к ней по-другому.