Григорий Дьяченко - ЯВЛЕНИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ ЕГО ТЕЛЕСНОЙ СМЕРТИ Страница 37

Вот рассказ, который для вас я изложил на бумаге. Воспользуйтесь им, как вам будет угодно для своих изысканий, но не подумайте о моем состоянии духа того, что думал мой приятель Рустан; горе не могло свести меня с ума в тот момент, когда я еще далее не получил печального известия, которое стало причиной моего горя. Я находился в совершенно нормальном состоянии, я далее не подозревал о казни и ясно слышал поданный мне знак. Вот вам голая, неприкрашенная истина.

Кловис Гюг».

й) Один известный ученый, Альфонс Берже, доктор естественных наук, лаборант по физике в Сорбонне, рассказал мне следующий случай:

Мать моя была в то время молодой девушкой, невестой моего отца, тогда служившего в пехоте в чине капитана; жила она в Шлесштадте у своих родителей. У Матушки была когда-то подруга детства, молодая девушка по имени Амелия М. Эта девушка, слепая, была внучкой одного старого полковника, служившего в драгунах при империи. Оставшись сиротой, она жила с дедушкой и бабушкой. Она была хорошая музыкантша и часто пела дуэтом с моей матерью. Восемнадцати лет она почувствовала влечение к монашеской жизни и постриглась в одном Страсбургском монастыре. Первое время она часто переписывалась с моей матушкой; потом письма стали получаться все реже и реже, наконец, как это часто бывает в подобных случаях, она совершенно перестала писать своей бывшей подруге.

Прошло года три после её пострижения; однажды, мать моя отправилась на чердак разыскивать что-то в старом хламе. Вдруг она прибежала назад в гостиную с громкими криками и упала в обморок. К ней поспешили на помощь, подняли ее, она очнулась и воскликнула, рыдая:

– Это ужасно! Амелия умирает, она умерла, – я слышала её поющей так, как может петь только умершая!

И опять нервный припадок, такой сильный, что она лишилась чувств. Полчаса спустя полковник М. как сумасшедший прибежал к моему деду с депешей в руках. Она была от настоятельницы Страсбургского монастыря и содержала следующие слова: «Приезжайте, ваша внучка при смерти». Полковник бросается на первый поезд, едет в монастырь и узнает, что «сестра скончалась ровно в три часа», как раз в тот самый момент, когда с матушкой случился нервный припадок.

Этот случай часто рассказывался мне моей матерью, бабушкой, отцом, присутствовавшими при этой сцене, а также теткой и дядей, очевидцами этого происшествия.

Этот случай достоин внимания… Имя рассказчика служит порукой его достоверности. Здесь нет ничего фантастического или романтического. Очевидно, подруга г-жи Берже, умирая, в самый момент кончины с большим жаром, любовью и, вероятно, с сожалением думала о своей подруге детства, и от Страсбурга до Шлесштадта душевное волнение молодой девушки перенеслось моментально и поразило мозг г-жи Берже, сообщив ему впечатление небесного голоса, поющего дивную мелодию. Но как? Каким путем? Этого мы не знаем. Было бы, однако, ненаучно отрицать реальное совпадение, отношение причины к следствию, явление психического порядка, отрицать только потому, что мы не умеем его ооъяснить себе.

к) Г-жа де Фонвиель рассказала мне 17 января 1899 года о следующем случае, испытанном ею самой и известном всей её родне.

Она жила в Роттердаме. Однажды вечером, около 11 часов, всей семьей в сборе были вслух прочитаны вечерние молитвы, а потом все разошлись по своим спальням. Г-жа Фонвиель только что успела улечься, как вдруг увидала, что в ногах её постели полог раздвигается, и перед ней является с ясностью живого человека одна подруга её детства, с которой она рассталась года три тому назад, после какого-то неделикатного поступка с её стороны. Она была в длинной белой одежде, черные волосы её были распущены по плечам; она пристально уставилась на подругу своими большими черными глазами, протягивала руку и говорила на голландском языке.

– Я умираю. Неужели вы не простите меня?

Г-жа де Фонвиель приподнялась на постели и, в свою очередь, протянула ей руку, но видение вдруг исчезло. Комната была освещена ночником, и все предметы были отчетливо видны. Вслед за тем часы пробили двенадцать.

На другое утро г-жа де Фонвиель рассказывала своей племяннице об этом странном видении, как вдруг раздался звонок у входной двери. Принесли телеграмму из Гааги, гласившую: «Мари скончалась вчера, в одиннадцать часов и сорок пять минут». Г-н де Фонвиель со своей стороны подтвердил мне факт видения; совпадение не подлежит сомнению. Что касается объяснения, то он так же усердно доискивается его, как и мы.

л) Баронесса Стафе, автор прелестных повестей, сообщила мне следующий факт:

Г-жа М…, по замужеству сделавшаяся француженкой и принадлежавшая к многочисленной медицинской семье, была воплощением честности. Мне кажется, она скорей умерла бы, чем согласилась выговорить ложь. Вот что она передавала мне.

В отроческие годы она жила в Англии и в шестнадцать лет сделалась невестой молодого офицера из индийской армии. Однажды весной в портовом городе, где жил её отец, она стояла на балконе и, естественно, задумалась о своем женихе. Вдруг она видит его перед собой, в саду – бледного, измученного. Тем не менее, обрадовавшись, она кричит: Гарри! Гарри! Сбегает, как вихрь, с лестницы и распахивает двери, ожидая на пороге увидеть своего возлюбленного. Но никого там не оказалось. Она бегает по саду, шарит по кустам, осматривает то место, где видела его. Гарри нет нигде. Домашние обступают ее, стараются успокоить, убедить, что это иллюзия, но она все повторяет:

«Я видела, видела его!» – и остается опечаленной и встревоженной. Несколько времени спустя, молодая девушка узнает, что её жених погиб на море, от внезапной болезни, как раз в тот день и в тот час, когда он привиделся ей в саду.

м) Г. Бине, тапограф в Суассоне, рассказал мне о следующем видении, явившемся ему лично.

Моя родина, Мезьер, подверглась бомбардировке в течение всего 36 часов, но при этом погибло много человек. Между прочими была опасно ранена маленькая дочь нашего хозяина; ей было 11-12 лет, а мне всего 15. Я часто играл с Леонтиной, так звали девочку.

В начале марта я поехал гостить в Доншери. Перед отъездом я узнал, что девочка в безнадежном состоянии. Но, благодаря перемене места и беспечности, свойственной моему возрасту, я развлекся и забыл о перенесенных бедах.

Спал я один в длинной, узкой комнате, окно которой выходило в поле. Раз, улегшись спать по обыкновению в 9 часов, я никак не мог заснуть. На небе светила полная луна, бросая довольно сильный свет в комнате.

Сон не являлся, я слышал, как били часы, и время тянулось бесконечно долго. Я размышлял, глядя на окно, приходившееся как раз против моей постели. Вдруг, около половины первого мне показалось, что луч луны движется на меня, потом принимает очертания длинной белой одежды и останавливается у самой моей постели. Чье-то исхудалое лицо улыбается мне… Я вскрикиваю: «Леонтина!» Но лучезарная тень, все скользя, исчезает в ногах постели. Несколько дней спустя, я вернулся к родителям и, прежде чем успели со мной заговорить, я рассказал о своем видении: это была та самая ночь, тот самый час, когда девочка умерла.

н) Вот что случилось с моим отцом, флотским капитаном в отставке. Он был в плавании и около полуночи стал на вахту. Прохаживаясь по мостику, он вдруг увидал мелькнувшую у него перед глазами фигуру ребенка, одетого в белое и как будто собирающегося улететь.

– Ты ничего не видал? – спросил он у матроса, бывшего при нем.

– Ничего, – отвечал тот.

Тогда отец рассказал ему о своем видении, прибавив: «Наверное у меня дома неблагополучно». Он тщательно записал день и час, а вернувшись домой, узнал, что в тот самый день умерла его маленькая племянница. Отец мой не раз рассказывал мне об этом и еще на днях повторил, читая вашу статью.

М. Шейльян. Арзев.

о) Г. Пасса, долгое время бывший священником в Версале, передавал мне следующий случай: однажды, в бытность его студентом в Страсбурге, находясь в бодрствующем, вполне сознательном состоянии, он увидел брата своего, офицера тюркосов в Африке, лежащим на дне глубокой ямы с раскроенной, окровавленной головой. Хотя это видение произвело на него сильное впечатление, однако он ни одной минуты не допускал мысли, чтобы оно предвещало действительность, и вспомнил о нем, о нем только тогда, когда получил по почте следующее роковое известие: в тот самый день, когда брат явился ему, он подвергся нападению одного из своих рядовых, который рассек ему череп и бросил труп в яму.

А. Е. Моно. 97, улица Дракона, в Марселе.

п) Несколько лет тому назад супруги В. посетили своего знакомого больного старика, некоего Сент-Обена, человека очень образованного и большого оригинала. Среди разговора старик, убежденный, что ему недолго остается жить, обещал г-ну В, подать о себе весть, когда придет его последний час. В. со своей стороны дал такое же обещание.

Прошло лето, и супруги больше не виделись с больным. Раз зимним вечером после ужина г-н В. читал газету, вдруг он невольно поднял голову и сказал жене: «Сент-Обен умер». Та не поверила и спросила, от кого он об этом узнал? – «Мне никто ничего не говорил о Сент-Обене, – отвечал В., – но вот сейчас как будто что-то ударило меня в голову, и в тот же момент я невольно подумал о смерти Сент-Обена». На другое утро г-жа В. услыхала в церкви весть о кончине Сент-Обена, последовавшей накануне вечером. Г-н В. (мой дядя), передававший мне об этом случае, говорил, что невозможно определить свойства полученного им легкого удара – никогда в жизни он потом не испытывал подобного ощущения. Он вовсе не суеверен, совершенно напротив.