Григорий Дьяченко - ЯВЛЕНИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ ЕГО ТЕЛЕСНОЙ СМЕРТИ Страница 38

Прошло лето, и супруги больше не виделись с больным. Раз зимним вечером после ужина г-н В. читал газету, вдруг он невольно поднял голову и сказал жене: «Сент-Обен умер». Та не поверила и спросила, от кого он об этом узнал? – «Мне никто ничего не говорил о Сент-Обене, – отвечал В., – но вот сейчас как будто что-то ударило меня в голову, и в тот же момент я невольно подумал о смерти Сент-Обена». На другое утро г-жа В. услыхала в церкви весть о кончине Сент-Обена, последовавшей накануне вечером. Г-н В. (мой дядя), передававший мне об этом случае, говорил, что невозможно определить свойства полученного им легкого удара – никогда в жизни он потом не испытывал подобного ощущения. Он вовсе не суеверен, совершенно напротив.

Гусси ван дер Гаге, в Рулере.

р) Дед мой с материнской стороны, человек серьезный, солидный, спокойный и строгий, прогуливался однажды по улицам Лондона, погруженный в размышления, как вдруг протаскивается сквозь толпу и направляется к нему один из его близких друзей детства, полковник индийской армии, который, судя по сообщениям газет, был занят в то время усмирением бунта сипаев. Дед мой, вне себя от удивления, протянул руку приятелю и собирался задать ему вопрос, но тот исчез так же внезапно, как и появился. Вернувшись домой, дедушка осведомился, не приходил ли полковник и, получив от прислуги отрицательный ответ, несколько встревоженный отправился в свой клуб. Там тоже никто не видал полковника. Прошло несколько недель: в ту пору средства сообщения были еще очень плохи. Однажды, пробегая столбцы еженедельного журнала, выходившего в Индии, дедушка с огорчением наткнулся в списке убитых, из-за предательства сипаев, – на имя своего дорогого друга. Сравнив даты, он пришел к убеждению, что кончина этого друга совпала с появлением его на многолюдных улицах Лондона, где в прежнее время оба приятеля особенно любили бродить, изучая характерные уличные типы столицы.

Е. Азинелли. Женева.

с) Случилось это около 1850 года в знакомом мне семействе. Две сестры только что улеглись в постель: вдруг одна из них вскрикивает: «Боже мой! Отец!…» Мать воображает, что это галлюцинация или сон, и старается успокоить дочь, но та отвечает: «Я уверена, что видела папу, он далее тронул меня за руку».

Надо вам знать, что отец несколько дней тому назад уехал в Тур строить балаганы для тамошней ярмарки: На другой день семья получила письмо, извещающее, что отец убился, свалившись с постройки. Видение явилось дочери как раз в момент его смерти.

Делану, домовладелец, улица Замка, 28, в Лоте.

т) Мой брат, надзиратель над сосланными в Кайене, находясь в отпуске в Боллене, рассказал мне о следующем происшествии. Он был очень дружен с другим надзирателем, неким Ренуччи. У того была дочурка, сильно привязавшаяся к моему брату и невестке. Девочка заболела. Однажды ночью брат мой просыпается. В глубине комнаты он вдруг видит маленькую Лидию, устремившую на него пристальный взор. Затем она исчезла. В волнении мой брат разбудил жену и сказал ей: «Диди (Лидия) умерла, я только что видел её совершено ясно». Ни муж, ни жена не могли после этого заснуть.

На следующий день мой брат поспешил к г-ну Ренуччи. Девочка, действительно, умерла ночью; час явления совпадал с её смертью.

Режина Жюллиан, начальница пансиона в Морнасе (Вокаюз) (см. стат. К. Фламмариона «Неведомое» в прибавл. к «Новому Времени» за 1900 г., № № 8688-8722).

Мы могли бы неопределенно увеличить число этих достоверных рассказов. Случаи сообщений на расстоянии в момент ли смерти, или при жизни и при нормальных условиях, подобные вышеприведенным, не настолько редки, – хотя, конечно, и не особенно часты – чтобы каждый из наших читателей не слыхал о них и далее лично не наблюдал чего-нибудь подобного, может быть, еще и не раз. С другой стороны, опыты, произведенные в области живого магнетизма, показывают точно также, что в известных психологических случаях экспериментатор может действовать на своего субъекта на расстоянии не только нескольких сажен, но нескольких верст и далее сотен верст смотря по чувствительности субъекта и его способности к ясновидению, а также, без сомнения, и по силе воли самого магнетизера.

Два мозга, вибрирующих однообразно, в один тон, на нескольких верстах взаимного расстояния, не могут разве приводиться в движение одною и тою же психической силой? Возбуждение известной части мозга не может разве, подобно тяготению, перенестись через эфир и передаться другому мозгу, вибрирующему на каком бы то ни было расстоянии, как звук, извлеченный в одном углу комнаты, заставляет дрожать струны рояля или скрипки – в другом её углу?

Не забудем при этом, что наш мозг составлен из неприкасающихся между собою и постоянно колеблющихся частиц [39].

Да и для чего говорить о мозге? Мысль, воля, вообще психическая сила одного существа, в чем бы ни состояла её сущность, не может разве действовать через расстояние на другое существо, связанное с первым симпатическими и нерасторжимыми узами интеллектуального родства. И разве биение одного сердца не передается внезапно другому, бьющемуся с ним в унисон?

Что же, ужели мы должны допустить, что в приведенных выше случаях явлений дух умершего действительно принимал телесный вид и находился около наблюдателя? Для большей части случаев в таком предположении, по- видимому, нет никакой надобности. Во время сна мы бываем уверены, что видим разных людей, хотя их вовсе нет перед нашими, впрочем закрытыми, глазами. Мы видим их столь же ясно, как и наяву, слушаем их, отвечаем им, разговариваем с ними, очевидно, мы видим их не с помощью сетчатой оболочки, не с помощью оптического нерва, точно так же, как и слышим их вовсе не ушами; – все это дело лишь одних мозговых клеточек.

Некоторые видения могут быть объективными, внешними, вещественными, другие же – чисто субъективны; в последнем случае являющееся существо может действовать через расстояние на существо видящее, и такое влияние на мозг последнего может произвести внутреннее видение, которое, оставаясь чисто субъективным и внутренним, могло бы показаться внешним, как это бывает в сновидениях, не будучи в то же время простым обманом чувств.

Опыты, произведенные в последнее время относительно явлений внушения, гипнотизма и сомнамбулизма, указывают, кажется, путь, если не к объяснению, то, по крайней мере, к рациональному взгляду на некоторые из фактов этой области. Сущность подобных явлений заключается в том, что здесь мысль одного лица действует на мысль другого. Разумеется, душа не переносится через расстояния и не принимает в действительности человеческого образа [40]; перед тем, кому является видение, нет человеческого существа в одежде, сшитой портным или швеей, закутанного в плащ, в женское платье, в широкое или узкое пальто со всеми принадлежностями мужского или женского одеяния, с тросточкой или зонтиком в руках и т.п. Но, может быть, имеющая явиться душа действует непосредственно надушу другого лица, производя в последнем такое ощущение, что ему кажется, будто он видит, слышит, далее осязает представляющееся ему существо в том самом виде, в каком оно было известно ему раньше.

Как мысль или воспоминание вызывает в нашей душе образы, достигающие большой живости и яркости, так и человек, действующий на другого, может заставить последнего увидеть какой-нибудь субъективный образ, который на мгновение покажется ему вполне реальным. Занимающиеся гипнотизмом и внушением в настоящее время уже могут по произволу вызывать подобные явления, и хотя такого рода опыты еще только что начались, но полученные результаты уже заслуживают величайшего внимания как с психологической, так и с физиологической точки зрения. Во всех таких случаях не сетчатая оболочка возбуждается внешнею действительностью, а возбуждаются прямо оптические слои мозга действием психической силы. Здесь получает впечатление непосредственно само мыслящее начало, но – каким образом? – мы этого не знаем.

Таковы наиболее рациональные [41], как нам кажется, индуктивные выводы из только что рассмотренных явлений – явлений необъяснимых, но известных с незапамятных времен, потому что примеры их встречаются в истории всех народов с самой глубокой древности, и их трудно было бы отрицать или замалчивать.

Так неужели – возразят нам – в наш век экспериментального метода и положительного знания мы должны допустить, что умирающий или прямо мертвец может иметь с нами общение?

Но что такое мертвец?

Обитаемая нами ныне земля составлена, между прочим, и из этих миллиардов некогда мысливших мозгов, из этих миллиардов некогда живших организмов. Мы попираем ногами наших предков, как по нам будут ходить потом. Все, что жило и мыслило, все лежит теперь в этой сырой земле. Мы не можем сделать ни одного шага на нашей планете, чтобы не наступить на прах мертвых; не можем взять в рот куска, проглотить одного глотка жидкости, не вводя в себя того, что уже было съедено и выпито миллионы раз; не можем дохнуть, не принимая в себя дыхание мертвецов. Составные элементы человеческих тел, взятые из природы, возвратились в не вновь, и каждый из нас носит в себе атомы, принадлежавшие раньше другим телам.