Просветитель - Аксиология Светлого сатанизма Страница 4

Сатана, согласно легендам, был прекраснейшим из ангелов: «ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты» (Иезекииль 28:12). «Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего» (Там же: 28:15).

Затем, по одной из версий — за гордыню («От красоты твоей возгордилось сердце твое» (Там же: 28:17)), Сатана был низвергнут Богом с Неба: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: „взойду на небо, выше звезд божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен всевышнему“.» (Исаия 14:12–14). С последним отрывком из пророка Исайи было связано две легенды, повествующие об изгнании Сатаны из рая:

Первая легенда повествовала об обитавшем в Эдеме прекрасном духе утренней звезды, облеченном в сверкающие самоцветы и яркий свет. Однажды он дерзнул бросить вызов Богу. «Денница, сын зари» в древнееврейском оригинале звучало как Хелель бен Шахар, т. е. «дневная звезда, сын зари». Древние евреи, арабы, греки и римляне отождествляли утреннюю звезду (планету Венеру) с божеством мужского пола. По-гречески ее называли «phosphoros» (Фосфорос), а по-латыни — «lucifer» (Люцифер); оба эти названия означают «светоносец». Высказывалась гипотеза, что легенда о Люцифере основана на том, что утренняя звезда — последняя из звезд, видимых на небе на рассвете. Она словно бросает вызов восходящему солнцу, из-за чего и возникло предание о мятежном духе утренней звезды и о постигшей его каре.

Согласно второй легенде, имеющей под собой апокрифическую основу («Жизнь Адама и Евы» — «Vita Adae et Evae»), Сатана был изгнан с неба за то, что ослушался Бога и не пожелал поклониться Адаму. Архангел Михаил сказал ему, что Бог разгневается на него за это, но Сатана ответил: «Если станет он гневаться на меня, то я поставлю престол свой выше звезд небесных и буду подобен Высочайшему». Узнав об этом, Бог низверг Сатану и ангелов, его поддержавших, на землю.[12]

Существуют ещё более экзотические легенды о Дьяволе:[13]

В южнославянском апокрифе — «Сказании о Тивериадском море» Бог опускается по воздуху на море и видит Сатанаила (Сатану),[14] плавающего в облике гоголя. Сатана называет себя богом, но признает истинного Бога «господом над господами». Бог велит Сатане нырнуть на дно, вынести песку и кремень. Песок Бог рассыпал по морю, создав землю, кремень же разломил, правую часть оставил у себя, левую отдав Сатане. Ударяя посохом о кремень, Бог создал ангелов и архангелов, Сатана же создал свое воинство.

Таким образом, в легендах славян Сатана претендует на власть над людьми: ведь они сотворены из земли, добытой им со дна океана. Он получает власть над мертвыми людьми, поэтому они должны были пребывать в преисподней — аду.[15]

В евангелии от Марка есть знаменитый эпизод, где Иисус изгоняет нечистого духа из одержимого. Иисус спросил духа: «как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много». (Мар.5:9).

Гонорий Августодунский считал, что «число бесов неисчислимо»; к каждому человеку приставлен как ангел хранитель, оберегающий его, так и бес, его смущающий. В трактате XVI в. «Лжевладычество бесов» — говорится о 7 405 926 простых бесах, помимо 72 «князей» и самого Сатаны. Кроме того, к слугам Сатаны причисляются и люди, ставшие на путь зла: еретики, мусульмане, евреи, иногда — женщины («сосуд Дьявола»).[16]

В Библии, а так же в ряде апокрифов можно встретить целый ряд имён «злых» духов: Вельзевул, Азазель, Астарот, Самаэль и др. Нам неизвестно, являются ли эти духи воплощениями самого Сатаны, или же это члены его адской свиты. Кроме того, как я уже говорил выше, в число демонов были включены так же языческие божества, которым поклонялись люди до того, как в их страны пришло христианство.

В средние века были выстроены целые иерархии демонов:

Агриппа Неттесгеймский предлагал классификацию демонов по аналогии с принятой в современном ему обществе дворцовой иерархией: «Да будет известно, — пишет Агриппа, — что дух низшего порядка, какое бы достоинство ему ни было присуще, всегда ниже духов высшего порядка. Не является неудобством, что короли и графы подвластны высшему начальству и не имеют большего значения, чем их министры».[17]

Иоганн Виер (Johann Wierus, 1515–1588), в своей работе «Pseudomonarchia daemonum» (Псевдомонархия демонов, 1568) изобразил своё видение Адской иерархии. Он приписал каждому демону соответствующий чин или должность. Верховным правителем Ада у него является Вельзевул. Высшие князья — Плутон, Молох и прочие демоны.

Демонолог XVI столетия[18] выделил семь главных демонов, соответствующих семи смертным грехам: Люцифер ассоциируется у него с гордостью, Маммон со скупостью, Асмодей командует похотью, Сатана — гневом, Вельзевул соотносится с чревоугодием, Левиафан — с завистью, Бельфегор — с ленью.[19]

Теперь настало время перейти к главному вопросу этой главы —

Традиционно в умах обывателей образ Сатаны ассоциируется с тайными магическими ритуалами и ведьмовскими шабашами.

«Стереотип шабаша образовался в результате слияния двух разных образов.

Первый, выработанный ученой культурой (судьями, инквизиторами, демонологами), исходил из веры в существование враждебной секты, действующей по наущению дьявола, вступление в которую предварялось осквернением креста и святых таинств.

Второй образ, уходящий корнями в фольклорную культуру, основывался на вере в необыкновенные способности определенных людей, мужчин или женщин, которые в состоянии экстаза, часто в обличий животных или верхом на животных отправлялись в мир мертвых, чтобы обеспечить благополучие своей общины.

Второй стереотип был бесконечно более древним, чем первый, и получил неизмеримо большее распространение. В Западных Альпах оба эти образа закрепились вскоре после 1350 г. Весьма вероятно, слиянию этих двух столь различных культурных структур способствовало наличие в тот же самый период в этом районе вальденских еретических групп. Первоначальные учения этих групп давно уже смешались с местными фольклорными традициями или с дуалистическими верованиями типа учения катаров, происходящими из Восточной и Центральной Европы, которые могли быть истолкованы как культ поклонения дьяволу 24. Вмешательство инквизиции разогрело эти разрозненные элементы до температуры плавления. Так родился шабаш. Раз появившись, образ начал быстро распространяться. Помимо инквизиторов, судей и демонологов, внесли свою лепту и проповедники, в особенности Сан-Бернардино да Сиена. Поначалу его проповеди о „порче. . ведьмах. . и колдовстве“ вызвали в Риме определенное замешательство. „Слушая меня, — вспоминал Сан-Бернардино, — они решили, что я брежу“. Но вскоре начались суды над колдунами, загорелись костры».[20]

Как проходил шабаш ведьм?

Вот как описал шабаш известный русский писатель Валерий Брюсов:

«…я затворил и запер на задвижку дверь комнаты и тщательно закрыл полотном все щели около нее, окно же было раньше завешено наглухо. Потом, при свете сальной лампочки, раскрыл я ящичек с мазью, …, и попытался определить ее состав, но зеленоватая, жирная масса не выдавала своей тайны: только исходил от нее острый запах каких-то трав. Раздевшись донага, я опустился на пол, на свой разостланный плащ, и стал сильно втирать себе эту мазь в грудь, в виски, под мышками и между ног, повторив несколько раз слова: „emen — hetan, emen — hetan“, что значит: „здесь и там“.

Мазь слегка жгла тело, и от ее запаха быстро начала кружиться голова, так что скоро я уже плохо сознавал, что делаю, руки мои повисли бессильно, а веки опустились на глаза. Потом сердце начало биться с такою силою, словно оно на веревке отскакивало от моей груди на целый локоть, и это причиняло боль. Еще сознавал я, что лежу на полу нашей комнаты, но когда пытался подняться, уже не мог и подумал: вот и все россказни о шабаше оказались вздором и эта чудодейственная мазь есть только усыпительное зелье, — но в тот же миг все для меня померкло, и я вдруг увидел себя или вообразил себя высоко над землею, в воздухе, совершенно обнаженным, сидящим верхом, как на лошади, на черном мохнатом козле.

Сначала все у меня в голове туманилось, но потом я сделал усилие и вполне овладел своим сознанием, ибо только оно могло быть мне проводником и защитником в чудесном путешествии, которое я совершал. Освидетельствовав животное, которое несло меня через воздушные сферы, я увидел, что то был совершенно обыкновенный козел, явно из костей и мяса, с шерстью, довольно длинной и местами свалявшейся, и только когда, оборотив ко мне свою морду, он посмотрел на меня, заметил я в его глазах нечто дьявольское. Тогда не подумал я о том, каким образом вышел из своей комнаты, в которой хотя была маленькая печурка, но с трубою очень узкой; однако позднее узнал я, что одно это обстоятельство не может служить доказательством призрачности моего путешествия, ибо Дьявол есть artifex mirabilis[21] и может с неуловимой для глаза быстротой раздвигать и снова сдвигать кирпичи. Равным образом не задумался я во время самого полета над вопросом, какая сила могла поддерживать существо, столь тяжелое, как козел, вместе с тяжестью моего тела, над землею, но теперь думаю, что можно в этом видеть ту же инфернальную силу, которая позволяла подыматься на воздух Симону-волхву, о чем свидетельствует Святое писание.