Сергей Лукацкий - Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир Страница 44

Для римлянина светская и политическая власть неразделима с религией, и именно обожествление императора становится формой идеологической легитимизации их власти. В связи с этим Пилат понял слова Иисуса сообразно представлениям своего мира. Имена и эпитеты, даваемые Иисусу адептами, были весьма созвучны или полностью совпадали с эпитетами, коими римляне награждали императоров и вызывали у них недвусмысленные ассоциации. Для Пилата признание обвиняемого в претензии на божественную природу власти, наряду с претензией на светскую власть, - это не оправдание, а только дополнительный аргумент для осуждения. Он трактуется как покушение подсудимого еще и на сакральную, божественную власть императора, что является дополнительным доказательством бунта против божественного кесаря.

Если бы Иисус хотел оправдаться, то Ему следовало бы сказать, что Он признает высшую власть римского кесаря над народом Израиля, что не вел никаких подрывных действий против оккупантов, не провоцировал мятеж, не агитировал за восстание, не проповедовал свободу. Но Иисус сознательно этого не сделал. Или факты, доказывающие обратное, были очевидны, или Он не считал нужным оспаривать обвинение.

Вывод римского наместника был очевиден - бичевание и распятие.

Перенос вины

Очень странным, в исполнении иерусалимской толпы, является вопль: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф., 27: 25). Данный эпизод более чем сомнителен с исторической точки зрения и отражает, вероятно, субъективное антисемитское настроение автора интерполяции, его желание возложить всю вину на иудеев. Такое заклинание было в Израиле обычной формулой, требуемой от свидетелей на суде, по делу, где предполагался смертный приговор. Свидетелю как бы давали понять, что ответственность за показания и, как следствие, за кровь обвиняемого будет на нем и на его детях - пред очами Бога! Но такую клятву дает конкретный свидетель по делу, и нет смысла в том, чтобы толпа посторонних, хором, вопила подобное. Ведь в основе иудейского правосознания лежал боговдохновенный и поэтому неоспоримый источник - Святое Писание, в котором однозначно оговорено запрещение обвинения на основании кровного родства: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Втор., 24: 16). А также это подтверждено у пророков: «Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез., 18: 20).

Желание автора эпизода вменить в вину всем иудеям смерть Иисуса безосновательно, поскольку о ней все иудеи не могли даже знать. Двор крепости Антония, на основании археологических раскопок, был невелик и мог вместить не более 3 тысяч человек, включая римскую стражу. А это жалкий процент от людей, находившихся в Иерусалиме во время той Пасхи, включая толпы паломников. Жители других городов иудейской земли не имели понятия о суде, не говоря уже о жителях диаспоры: Вавилонии, Египта (около миллиона), Малой Азии, Греции, Рима и т. д. От количества иудеев, живших в то время в ойкумене, пара тысяч коллаборационистов и их пособников, кучка пьяных зевак (якобы вставших после праздничного стола) - это совсем ничтожная доля. Сирийский историк Иоханан (Грегориус) Бар-Хебреус (1226-1286) приводит данные переписи, проведенной якобы при императоре Клавдии в 48 г. н. э., согласно которой еврейское население Римской империи составляло не менее 6 миллионов 944 тысяч человек. Кроме того, логично предположить, что значительную часть кричащих зевак на площади претория составляли не иудеи, поскольку последние находились в своих домах и были заняты пасхальными приготовлениями. То, что среди жителей Иерусалима и паломников было много Его сторонников, которых никак нельзя обвинять в смерти Иисуса, говорят и Евангелия: «И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем» (Лк., 23: 27). «И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь» (Лк., 23: 48). Этот рассказ Луки более логично продолжает описание иерусалимского сценария, по которому евреи были на Его стороне, и первосвященники не осмеливались арестовать Иисуса на глазах у всех, так как «боялись народа». О какой же поголовной вине всех иудеев может идти речь?! И уже полнейшим абсурдом предстает обвинение со стороны разнообразных христианских церквей в адрес потомков иудеев, живших спустя века и тысячелетия после описанных событий. С таким же успехом многочисленные чернокожие адепты американских баптистов могут выдвинуть лозунг: «Белые убили Христа, бей белых!» С теми же основаниями можно сказать, что русские убили Александра II, а индусы убили Махатму Ганди.

Резюмируя, можно привести вывод юриста, бывшего генерального прокурора, а позже верховного судьи Израиля X. Коэна. Его вердикт можно сформулировать так: реабилитации обвиняемый Иегошуа по закону не подлежит.

По еврейскому праву еврейским судом Иисус не был осужден, а потому реабилитирован быть не может. По римскому же праву, несомненно, Он совершил то правонарушение, в котором Его обвинил Пилат («оскорбление Величества», провокация бунта и т. п.), и наказан Он был в соответствии с действующим римским имперским законом.

Таких приговоров в Израиле в эпоху Иисуса были тысячи, и приговор «Машиаху Иисусу, пророку из Галилеи» не был оригинален.

Казнь

По еврейскому «уголовному кодексу» приговоренный к смерти не мог подвергаться бичеванию, но так обычно поступали римляне. Сам факт бичевания как не иудейского вида казни говорит о том, что Христа осудили по римскому закону, как мятежника. Констатация того, что бичевали и распинали Иисуса именно римляне, в претории (лат.praitorion - резиденция римского правителя), недвусмысленно изложена и евангелистами. «Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк» (Мф., 27: 27). Характерно, что римские воины именовали Иисуса политическим титулом «царь»: «Насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!» (Мф., 27: 29) - это перефразировка привычного для них клича: «Ave, Caesar Imperator!» - но предположить, что простые солдаты-язычники были в курсе сложных, аллегорических толкований титула и имели в виду божественность осужденного, даже при очень большой фантазии совершенно невозможно. Иосиф Флавий отмечал низкий интеллектуально- нравственный уровень кесарийцев и себастийцев, из которых формировались вспомогательные части, расквартированные в Иерусалиме(Flav.Jos. Ant. XIX. 9: 1, 2).