Александра Давид-Неэль - Магия и тайна Тибета Страница 45

Кроме общения по вопросам духовного содержания, – тут важна не только телепатия, но и общность мыслительного процесса, протекающего сходным образом у учителя и у ученика, – происходили и процессы совершенно иного рода, – расскажу о двух случаях.

Один связан с долиной реки Дайншин – это во время моей поездки в Лхасу. Лама, который, как мне показалось, провел сеанс телепатической передачи, был из монастыря Чёсдзонг.

Йонгден и я провели ночь на открытом воздухе, заснули в канаве, проделанной водным потоком в сезон дождей, но в то время сухой и прихваченной морозцем. Из-за отсутствия топлива мы отправились в путь без обычного для нас чая со сливочным маслом. Итак, голодные и мучимые жаждой, шли мы пешком до самого полудня, когда увидели на обочине дороги благообразного ламу – он сидел на ковре для седла[120]и заканчивал полуденную трапезу. С ним – трое молодых трапа, с хорошими манерами, больше похожие на учеников, сопровождающих своего наставника, чем на простых слуг. Четыре спутанные лошади пытались пастись на высохшем лугу, рядом с этой группой. Путешественники – они везли с собой связку дров – разожгли огонь, на углях все еще кипел чайник.

В соответствии с нашим положением нищих паломников[121] мы уважительно приветствовали ламу. Вероятнее всего, желание, которое пробудил в нас вид кипящего чайника, отразилось на наших лицах. Лама пробормотал:

– Ньиндже![122] – и громко пригласил нас сесть и вынуть наши чаши[123] для чая и цампа.

Трапа разлил нам оставшийся чай, поместил сумку с цампа рядом с нами и пошел к своим товарищам, которые уже начали седлать животных, готовясь отправиться в путь. Внезапно одна из лошадей чего-то испугалась и ускакала; это часто случается, – кто-то побежал за лошадью с веревкой.

Лама был неразговорчив, посмотрел на лошадь, выбравшую направление к деревне, и ничего не сказал. Мы продолжали молча есть. Потом я заметила пустую деревянную чашу из-под простокваши и догадалась, что лама брал простоквашу на ферме, которую я видела на некотором расстоянии от дороги. Диета из одной цампа, без овощей, слишком тяжела для моего желудка, и я пользовалась любой возможностью достать молочную еду. Я прошептала Йонгде– ну на ухо: «Когда лама уедет, сходи на ферму и попроси простокваши».

Говорила я очень тихо, и мы сидели далеко от ламы, но мне показалось, что он слышал мои слова.

Он бросил на меня изучающий взгляд и снова проговорил:

– Ньиндже!

Затем повернул голову в сторону убежавшей лошади: она убежала недалеко, но явно желала поиграть, и трапа никак не удавалось поймать ее. Наконец он набросил ей на шею веревку, и она послушно пошла за ним.

Лама, оставаясь неподвижным, не отрываясь смотрел на человека, приближавшегося к нам. Вдруг тот остановился, оглянулся и зашагал к большому камню неподалеку, где привязал лошадь. Затем вернулся немного назад и, свернув с дороги, направился к ферме. Через некоторое время я увидела, что он возвращается к лошади и несет что-то в руках. Вот он рядом с нами: оказалось, что это чаша с простоквашей. Он не отдал ее ламе, а, держа в руке, вопросительно смотрел на своего учителя, будто спрашивал: «Это то, что вы просили? Что мне делать с этой простоквашей?» На его немой вопрос лама ответил кивком и велел отдать простоквашу мне.

Второй случай произошел не в Тибете, а на приграничной территории, аннексированной Китаем и присоединенной к провинциям Шецуань и Кансю.

На опушке огромного первозданного леса, простиравшегося от Тагана до перевала Кунка, к моей небольшой компании присоединились шесть путников. Этот район известен тем, что здесь промышляли дерзкие тибетские разбойники, и те, кому приходилось пересекать его, искали любую возможность образовать как можно более многочисленную и хорошо вооруженную компанию. Пятеро из моих новых компаньонов – китайские торговцы, а шестой – Бонпо нгаспа, высокий человек с длинными волосами, обернутыми куском красной ткани, образовавшим объемный тюрбан.

Стремясь собрать все возможные сведения о религии страны, я пригласила этого человека к нам на обед, чтобы, воспользовавшись случаем, поговорить с ним. Оказалось, идет он к своему учителю, колдуну Бонпо, который совершает большой дубтхаб в соседних горах. Цель ритуала – поймать злобного демона, время от времени вредившего одному небольшому племени, живущему в этом районе. После дипломатических преамбул выразила желание нанести визит колдуну, но ученик его заявил – это совершенно невозможно: учителя нельзя беспокоить в течение целого лунного месяца – ему предстоит отправлять этот ритуал.

Спорить бесполезно – запланировала за ним последовать, когда он отделится от нашей компании после перехода через перевал. Посчастливится мне неожиданно предстать перед колдуном, вероятно, взгляну на него и на его магический круг. И я приказала своим слугам присматривать за нгаспа, чтобы он не ушел незаметно.

Вероятно, они слишком громко обсуждали полученный приказ: нгаспа понял, какой трюк я собираюсь проделать с его гуру, и заявил: бесполезно и пробовать провести его. Ответив, что не имею никаких дурных намерений по отношению к его учителю и хочу только поговорить с ним, чтобы пополнить свои знания, я велела слугам не спускать глаз с нашего компаньона. Нгаспа не оставалось ничего другого, как ощутить себя пленником. Но он понял, что ему не причинят никакого вреда, будут хорошо кормить, а это очень ценится тибетцами, и он отнесся к своему приключению с юмором.

– Не бойтесь, не убегу, – успокоил он. – Можете даже связать меня, если хотите. Мне не нужно идти вперед, чтобы предупредить учителя: он уже и так обо всем знает. Нгас рлунг ги тенг ла лен бтанг цар[124].

Нгаспа имеют обыкновение так много хвастать разными своими чудесными способностями, что я обратила на его заявление не больше внимания, чем обычно на слова его коллег по черному искусству. На этот раз я ошиблась.

Перейдя перевал, мы оказались на равнине, поросшей травами. На этом обширном плато не надо больше бояться грабителей. Китайские торговцы, которые не отставали от нас ни на шаг день и ночь, когда мы были в лесу, приободрились и покинули нас. Я все еще собиралась следовать за нгаспа. Но тут из-за холма появилась группа из полудюжины всадников – они неслись во весь опор ко мне; вот они спешились, приветствовали меня, предложили кха-таг (подарочный пояс) и преподнесли сливочное масло в дар. После этой демонстрации вежливости самый старший из них сообщил мне, что их послал великий Бонпо нгаспа; он просит меня переменить свои намерения посетить его, ибо никто, кроме его ученика, не должен приближаться к тому месту, где он построил магический кьилкхор.

Итак, я отказалась от своего плана. Нгаспа на самом деле сообщил учителю о моих намерениях – «послал ему весточку по ветру».

Настаивать бесполезно: если бы я и сомневалась в оккультных способностях учителя, достаточно сильных, чтобы помешать моему передвижению (несмотря на доказательства, предоставленные учеником), меня окружили крепкие вооруженные горцы. Полные уважения, они держались как могли приветливо, но их отношение изменится, вздумай я упрямиться и подвергать риску успех ритуала, в котором заинтересовано все племя. Поэтому я также сделала подношения: подарочный пояс – нгаспа и что-то из серебра – его учителю. Пожелала тибетцам удачно обезопасить себя с помощью первоклассного колдуна, и мы дружески распрощались.

В Тибете известна и визуальная телепатия. Если полагаться на истории, которые тибетцы рассказывают о знаменитых ламах, в них немало примеров этого явления; но правда тут перемешана с вымыслом, и многие склонны сомневаться в правдивости необычного события, чем ему верить.

Однако сегодня есть люди, которые утверждают, что способны узреть переданные им посредством телепатии видения и они сильно отличаются от тех, что приходят во сне. Иногда видения появляются во время медитации, а иной раз – когда наблюдатели заняты обычными делами.

Лама ципа[125] рассказывал мне, что однажды во время обеда видел гьюд-ламу[126], своего друга, которого не встречал несколько лет. Тот стоял у дверей своего дома рядом с молодым трапа, державшим на спине какой-то груз, будто собрался в путь. Путешественник поклонился на прощание в ноги ламе, а он улыбнулся ему и показал рукой на север. Трапа повернул в ту сторону и снова три раза поклонился. Когда он выпрямился и затянул пояс тоги потуже, ципа заметил, что она сильно разорвана с одной стороны. После этого видение исчезло.

Через несколько недель тот же самый молодой трапа пришел от гьюд-ламы, который велел ему научиться астрологическим вычислениям. Когда он, поклонившись, уходил, учитель сказал ему: «Ты направляешься сейчас к новому учителю своему, тебе следует поклониться и ему» – и указал на север, в том направлении, где жилище ципа. Заметил лама и большую дыру в тоге ученика, как и ципа, когда созерцал видение.