Коллектив авторов - Богословие личности Страница 49

Новое время сделало человека иконоборческим словом против Бога: человеческое самопознание привело к иконоборческой борьбе против религиозных образов Бога. Но это возможно только до тех пор, пока реальный Бог является иконоборческим словом против человека: познание Бога приводит к иконоборческой борьбе против образов человека, в которых человек себя отражает, оправдывает и обожествляет. Познание Бога и самопознание человека находятся во взаимосвязи, так что не может быть познания человека без самопознания (и без критики религии) и самопознания без познания Бога (и без самокритики). Только во взаимной иконоборческой критике может появиться понимание как трансцендентности, которое не отчуждает и не обожествляет, но очеловечивает, так и понимание имманентности, которое не допускает ни рабского смирения, ни тирании, а делает возможной окончательную свободу.

Антропология в эмфатическом смысле богоубийства сегодня уже невозможна. Антропология должна отказаться от своих притязаний на антропотеизм, чтобы снова начать говорить по-человечески с человеком, а не предъявлять ему абсолютные требования, которые он не сможет выполнить. Чтобы рассматривать человека как божественное существо, нужно забыть про Аушвиц и Хиросиму и про отравленных талидомидом детей. Человек становится человечным, если ему дать возможность отказаться от самообожествления и идолопоклонства перед всеми его приобретениями и достижениями. Но что же реально может сподвигнуть его к этому? В этом и состоит критическая задача богословия; оно должно изъять из антропологии абсолютный и тоталитарный элемент, а также юридическое понимание спасения. Богословие только тогда становится самим собой, когда принимает антропологическую критику религии и серьезно относится к запрещению образов. И наоборот, антропология лишь тогда стоит на реальной почве, когда она принимает критическое богословие и уважает совершенно Иного, наряду с которым все самопознание человека в конечном счете становится только фрагментами. Без этого «совершенно Иного» все бренное счастье и несовершенная справедливость настоящего неприемлемы. Без стремления к «совершенно Иному» человек теряет достоинство своей «сомнительности». Без доверия Богу протест против несправедливости и борьба за справедливость теряют свою силу. Каковы же критерии для богословской критики человека?

Б. Творец-Бог и свободный человек

Первым обетованием человеку, которое мы находим в Библии, было его сотворение по образу Божьему. Но что же это означало тогда и что это означает сегодня? «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божьему сотворил его» (Быт 1:27).

Во-первых, это значит, что, подобно всем другим творениям, человек есть творение Божье. Они все являются его со-творениями. Человек не их Бог, и наоборот, ни «Мать-природа», ни «отечество» не являются его Богом. Между Богом и ничем человек существует вместе со всеми другими бытиями как творение божественной доброй воли. Человек и природа солидарны. Эта вера в сотворение, если она принимается серьезно, имеет критически освобождающую силу. Боги и демоны исчезают из мира, который понимается как творение трансцендентного Бога. Это выбивает основание для самообожествления человека, цезаризма, национализма и фетишизма вещей. Нет божественных людей. Человечный человек, не будучи ни «человекобогом», ни «человековолком», сознает себя творением свободного Бога среди прочих творений. Как и они, он был призван из ничто к конечному существованию.

Во-вторых, из всех творений только человек был сотворен и предопределен быть образом Божьим на земле. Образ, или подобие, – это то, что соответствует самому Богу и предназначается быть таковым. В своем подобии Творец хочет найти своего помощника, свое отражение и свою славу. В своем образе Он хочет сам присутствовать на земле. Быть сотворенным по Его образу означает представлять Его и действовать во имя Его. В Его образе можно встретить Его самого и познать Его благость. Учение о творении считает все творением Божьим, но лишь человека – образом Божьим. Это указывает на особое положение человека во вселенной. Вещи и животные – это просто то, что они есть. Но человек является зеркалом того, чего он боится и что любит превыше всего. Это может быть зеркалом его личных интересов, зеркалом его общества, зеркалом его собственной работы и социальных ролей, но оно всегда есть отражение, которого он страшится и которое он любит. Это составляет суть его эксцентричного положения. Назначение человека быть образом Божьим означает то, что он не может полностью слиться с окружающей средой, но бесконечное расстояние Творца от Его творения дает человеку бесконечную свободу от всех конечных вещей и отношений и даже от его собственной реальности. Достоинство человека в том, что он достоин такого отношения. А нечестьем является то, что в тот момент, как он забывает трансцендентную основу, он должен ожидать или бояться бесконечности в конечных вещах и божественности в земных и человеческих отношениях. «То, чему вы от даете свое сердце, является, по существу, вашим богом», – справедливо заметил Лютер. «Тот, кто смотрит на себя, не излучает света», – говорит китайская пословица.

Вера в предназначение человека быть сотворенным по образу и подобию Божьему подкрепляется ветхозаветным запрещением образов. Человек не должен делать себе «кумира и изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх 20:4), потому что он сам предназначен только представлять образ и подобие Бога на земле. Согласно мировоззрению языческих идолопоклоннических религий, весь мир обожествлен. Поэтому возможность иметь «окно» в божественное существует всюду в природе и материи. Ибо «все преходящее есть только символ» (Гете). Ветхозаветное запрещение образов исключает эту возможность для человека. Мир – это прекрасное творение, а не образ Бога. Человек в своем предназначении быть образом Божьим не может быть представлен ничем иным. Поэтому запрещение образов защищает свободу Бога от Его творения и в то же самое время защищает свободу человека от мира. С появлением этого различия между Богом и миром опосредующие полутрансцендентности исчезли из мира. Только человек является посредником между трансцендентным Богом и имманентным миром. Но кто есть человек? Идея, что царь есть подобие Бога и Сына Божьего, всегда существовала среди фараонов и абсолютистских солнцеподобных монархов, как и среди современных диктаторов. Но в повествовании о творении эта царская идеология «демократизуется». Не только царь, а человек, каждый человек и все люди вместе, предназначены быть образом Божьим на земле. И снова вера в это предназначение и ценность человека выполняют крайне важную критическую функцию. Она запрещает обожествление правителей, вождей и гениев. Она требует от человека как такового свободы и выполнения этой задачи. Она делает невозможным для него обожествление своей нации, своего на рода, своего общества или своей расы. «Не делай себе кумира и ника кого изображения», это особенно касается политики, где неразумное стремление к власти сочетается с безответственным раболепством.

В повествовании о сотворении человека по образу Божьему сказано о владычестве над «пресмыкающимися по земле» (Быт 1:28). Люди должны владычествовать над творениями Божьими, но не путем эксплуатации и разрушения, а путем созидания. Эта идея появилась в то время, когда возможности человека были незначительны и природа господствовала над ним беспредельно. И только после научного освоения природы и господства технологии над миром власть людей увеличивается почти беспредельно. Но тот, кто получает эту власть, становится ответственным за применение власти. Идея человека, сотворенного по образу Божьему, связывает свободу от мира с ответственностью за мир перед Богом. Теперь проблемой является не господство над природой, а ответственность за природу и за человеческое будущее для человека. Техническая власть стала универсальной, но ответственные власти, которых слушается человек, остались национальными и провинциальными. Идея человека, сотворенного по образу и подобию Божьему, требует поэтому сегодня решительного преодоления национальных и классовых барьеров и построения человеческого общества, в котором можно серьезно подойти к ответственности власти.

В. Царства мира и царство Сына человеческого

Кому же принадлежит господство над миром? Это как богословский, так и политический вопрос христианской веры. Мы начнем с великого ветхозаветного пророческого видения истории в Дан 7[430].

Даниил видит во сне историю мира: четыре зверя один за другим выходят из моря (т. е. хаоса), царствуют определенный период и затем предстают перед судом. Первым приходит грифон, представляющий Вавилонское царство. Вторым – медведь, представляющий Мидийское царство. Третьим приходит барс с крыльями, символизирующий Персидское царство. Затем наступает железное царство неслыханного чудовища, которое сокрушает все другие царства и уничтожает людей. Власть, предназначенная человеку, захватывается, согласно этому образу, узурпаторами в зверином обличье. В их царствах господствуют не человеческие, а «звериные» отношения. Этими четырьмя царствами «покрыто было преступление, запечатаны были грехи», говорит Даниил (Дан 9:24). Они погибнут и будут осуждены. Затем Даниил продолжает: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему, владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан 7:13–14). Кто же этот «Сын человеческий»? Это один человек, как и все человечество. И он возникает не из хаоса, а приходит от Бога. Он несет справедливость. Он освобождает недочеловеков (Unmenschen) для истинной человеческой судьбы. Человечество человека осуществляется в человеческом царстве Сына человеческого. В царстве Сына человеческого исполняются образ и подобие Божье человека. Через этого человечного человека Бог окончательно утверждает свои права на свое творение. Он не оставляет людей в их самоизбранном хаосе, но сам воплощается в человечном человеке. Затем воспоминание у Даниила о назначении человека быть сотворенным по образу Божьему становится пророчеством о пришествии Сына человеческого и владычестве человека на земле. Это не религиозная идея, оторванная от мира, а надежда на будущее земли, которая полемически направлена против тех сил, которые теперь борются за владычество над миром и «зверски» попирают человечество.