Петр Францев - Под черной звездой Страница 5

ГРЕЗЫ СЕРДЦА

(Цикл лирических зарисовок и состояний, философских раздумий и обобщений)

ПЕСНЬ БАРДА

Пульсарам страстей, созвездием планет Струит, струит, струит. Вселенский тайный мир, великий его миг Летит, летит, летит.

Лазоревым цветком Вращается Земля Вокруг, вокруг, вокруг. Вертится на оси Фортуны колесо Внатуг, внатуг, внатуг.

То круто вознесет, То камнем бросит вниз Судьба, судьба, судьба. Вершит она дела Галактик и людей Всегда, всегда, всегда.

Тоску мне не пророчь Кровавым колесом - в душе, в душе, в душе. Я много видел зла, Испытывал обман Везде, везде, везде.

Не мучай кривдой нас, Ты правду обнажи Восстань, восстань, восстань! Кто роботом не стал И жизни не щадил Воздай! Воздай! Воздай!

Оковы, путы - прочь В пылающий огонь Сожги, сожги, сожги. концлагерь и тюрьму Казенный бастион Смети! Смети! Смети!

Не надобно границ, Не надо часовых С ружьем, с ружьем, с ружьем. Страна у нам одна. Как родина одна, Земля! Земля! Земля!

Пусть в вольности живет Свободный человек В веках! В веках! В веках! Не горбит спину зря, Не студит сердца кровь Во прах, во прах, во прах.

Молиться мог бы всяк, И правду говорить Любой, любой, любой. И право выбирать Богов, вождей, друзей Любовь! Любовь! Любовь!

ПЕСНЬ ВОЛЬНОСТИ

Люблю цыганские романсы Под звон гитары в тишине И хороводный их танцы, Горят огнем они во мне.

Как паруса в открытом море Плывут их песни в вышине. В низ много счастья, много горя В кочевной жизни по стране.

В них вся житейская отрада Земного счастья и любви, В них слышны стоны конокрада И страстный шепот: "Полюби!"

ШАНСЫ НЕВОЛИ

(Песня)

Сзади нету погони Я ушел от преследа волчар. Себя вырвал я с корнем Больно не было мне вгорячах.

Кровь сочится из раны, Хоть и след в ней ножа не сквозит. Тот, кто грубостью ранен Отчий край никогда не винит.

А повинна в том грубость Палачей одебелых с Кремля. Все крушат они, губят Опошляется ими земля.

Сзади нету погони Я ушел от сплошного огня. Будь тот проклят поганец, кто в загоне нас всех загонял.

СОВЕТЯНОЧКА

(Политические частушки)

На горе стоит ольха, Под горою - вишня. Я кричу во все меха, А никто не слышит!

Все бегут, летят, спешат, Словно очумелые. Разве мне их удержать, Что один я сделаю?

Водка, яйца, колбаса Их влечет внимание. Первым хочет слопать всяк, То, что кинет мафия.

Горбачев с Рыжковым дал По пятнадцать рубликов, Тем, кто молча погибал, Облученный "быльником".

Оренбург, Челябинск был, Был семипалатинский. Радиоактивная их пыль Стала всем расплатою.

Марш коммун для многих стал Панихидой с танцами. Призрак красный "зачихал" И сошел с дистанции...

Говорят, КПСС Обратилась к лешему, Чтоб помог всесильный бес Удержать власть прежнюю.

И ответил из болот Окаянный бестия: "Пусть решает сам народ. Ваша песня спетая!"

На горе стоит ольха, Под горою - вишня. Я кричу во все меха, Может, кто услышит?

ОГНИВОМ ПЛАМЕННЫХ СЕРДЕЦ

(Посвящение героям революции в Румынии)

Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день идет за них на бой. И.В.Гете

Нет! Никогда казарменный социализм по собственной воле на отрешится от власти, отобранной у народа, и не только потому, что насилие, жестокость, лицемерие, обман - сама суть большевизма, на страже которого и построена вся структурная пирамида социалистической системы. Об этом и итак более чем достаточно говорят многочисленные факты подкупа, взяточничества, незаконных репрессий, скрытого геноцида и даже откровенного террора, применяемые диктаторскими режимами против собственных народов на протяжении всего времени со дня создания соцлагеря. Все это происходит в силу личностной причастности к этому черному делу каждого члена шайки управленческого аппарата всего монополизированного общества, где творится беспрецедентное по своим масштабам политическое, финансово-экономическое, экологическое и уголовное злодейство, где многие из этих паскудных людей, забыв совсем про стыд и потеряв совесть, кто как мог приспосабливались к правящему режиму: ловчили, заискивали, наушничали, угодливо исполняли приказы, спущенные сверху, издавали свои, превозносившие командную тиранию, и слали их вниз по инстанции, тем самым творился уродливый миф всеобщего благоденствия - при безграничной власти вождей и круговой поруке их холуев из государственного аппарата. "Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата," - тыкая пухлыми пальцами в цитатник Ленина, оправдывалась ожиревшая бюрократия, хотя никто из гвардии ее членов никакого отношения к нуждам пролетариата никогда не имел и никогда не хотел даже слышать об его проблемах. Так, спрашивается, откажутся ли они от власти без нажима со стороны народа, тем более, что утрата власти для них означала б утерю всех прежних привилегий, да еще пришлось бы кое-кому отвечать перед судом народа за все содеянное. Холеные их лица с лоснящимися черепами - не маска, натянутая поверх души бесстрастной улыбкой способного комедианта, а живой портрет, без души и без собственной мысли, нынешнего правящего класса административно-тоталитарного государства. "Наша партия - эта ваша партия рабочих и крестьян," - цинично заявляли со всех высоких трибун эти лжерадетели народа, пытаясь тем самым снять с себя и взвалить на других ответственность за все свои прошлые преступления. Оправдывая свои грязные дела всеобщей греховностью людей, дескать, никто еще не открыл генов честности и инстинкта порядочности, правящая элита нанесла такой страшный нравственный и моральный удар по своей нации, который равносилен почти что ее полному физическому истреблению... С каких это пор интернационализм стал синонимом национальной обезлички? С какой стати свободный гражданин своей страны обязан пресмыкаться перед диктаторскими холуями? До каких же это пор будет такое длиться, что честному человеку, чтобы как-то выжить, нужно стать обязательно подлецом или негодяем, преступником или вором? Наверное, об этом гневно спрашивали на площадях Темешуары и Бухареста под дулами автоматов, взятые в кольцо танков, сотни тысяч смельчаков в то холодное хмурое декабрьское утро, когда огнивом их пламенных сердец высекался очистительный огонь революции. Насколько же высоко им нужно было всем любить свое отечество, свой народ и свою землю, чтоб таким фантастическим экспромтом, без всякой подготовки в одном порыве узреть всем единством своего нутра необходимую цель! Насколько же высоко ценилась ими воля, если на алтарь свободы Румынии были так самоотверженно положены многие десятки тысяч совсем еде нерасцветших юный жизней! Для такого подвига нужно быть не только героем героев, но и надо родиться гением подвигов - рыцарем со стерильной чистотой духа, для которого счастье народа и есть самые высоконравственные помысли в жизни, и который убежден идейно, что выше всего надо ценить не жизнь как таковую, а жизнь ХОРОШУЮ! ЧИСТУЮ! НЕЗАВИСИМУЮ!!!

Памяти великого гражданина России АНДРЕЯ ДМИТРИЕВИЧА САХАРОВА

Плачьте! Казнитесь душой, люди! Вас навечно оставил сам бог. Он был с вами целую жизнь, а вы того не увидели, что не хотели видеть в нем Бога, кроме как ученого-чудака со всеми присущими человеку недостатками. Чем сильнее ум ученого, считали вы, тем он становится смелее и тем больше хочет свободы... "Блажить? Своевольничать? Не позволим!" - неслось из Кремля. "Под арест! В ссылку" Пока не остепенится!" - жужжало приказом телефонное право идеологических иродов. И народ потакал им своим трусливым безмолствованием... Кайтесь! Склоните свои бесталанные головы, люди! От вас ушел навсегда ваш верный сын, ваш добрый брат, ваш любящий отец, ваш мудрый учитель - Андрей Дмитриевич Сахаров, чья жизнь была - ежедневное, ежечасное несение подвига... Мог ли он, Христос двадцатого века, вооруженный сверхзнаниями и сверхдуховностью, на вступать в бой со всякого рода несовершенствами жизни? Мог ли он, трижды Герой Труда, не видеть, как задыхаются его трехсотмиллионные соплеменники от вопиющей несправедливости, чинимой бандой узурпаторов? Мог ли он, трижды лауреат (Нобелевской, государственной, Ленинской) премий в такое время почивать на лаврах своих личных достижений, для которого вступиться за человеческую справедливость всегда было не печальной необходимостью, а всегдашним духовным праздником? Плачь, сердце! Плачь в безутешном горе! Омывай горячими слезами прах великого гражданина России, чьей жгучей совестью Андрей Дмитриевич был не протяжении всего своего земного существования... Плачьте, люди! Плачьте! Через слезы сердца обретается истинная вера, в которую он так искренне веровал. Эта вера - сострадание, благородство, гуманность. Единственно достойной памятью об усопшем Андрее Дмитриевиче Сахарове может быть лишь то, если мы всей своей душой уверуем в эти непреложные человеческие ценности и станем жить без лукавства и по совести, то единственное, за что он смог бы нам все наши прошлые грехи простить...