Исидор Пелусиот - Письма Страница 59

710. Ему же.

Без меры, как видно, любишь ты тех, в ком сияет светлость добродетели и, не умолкая, как слышу, воспеваешь эту песнь Песнопевца: мне же зело честни быша друзи Твои, Боже (Пс.138:17). Ибо в тебе такая к ним приверженность, что даже и тех, в ком нет следа добродетели (так как мы не походим на добродетельных, хотя, может быть, и почитаемся такими), увенчиваешь многими и разнообразными похвалами. Посему, тебе, хотя мы и не таковы, соблюдется награда, а мы, если с такими похвалами не сделаемся лучше, понесем большее наказание. И чтобы нам не подвергнуться сему, перестань чрезмерно хвалить нас.

Книга II.

1. Епископу Лампетию.

Остерегайся, наилучший, не принявших тайноводства и не достойных слышать Божественное Слово; иные из них нередко даже смеются над тем, что выше всякой похвалы. А кому позволительно, тем говори; потому что, по Божественному изречению, не псам и не человекообразным свиниям должно давать святое (Мф.7:6), но людям, ведущим евангельскую жизнь.

2. Пресвитеру Феогносту.

О трех днях и ночах пребывания Господа во гробе.

Крайне дивлюсь и изумляюсь несмысленности спрашивающих: по какой причине Христос воскрес прежде трех дней? Ибо если утверждают, что Он вовсе не воскрес, то для чего вдаются в исследования о времени? Если же воскрес, но раньше, нежели обещал, то да признают, что воскресением доказана вместе и несомненная истина изреченного Им.

Ибо совершив то, что было и казалось (если судить по немощи человеческой) невозможным, конечно, не оказался бы Он немощным для совершения возможного. Хотя всего более показывало бы немощь, если бы Он воскрес позднее, а то, что воскрес ранее, служило доказательством самой великой силы.

И потому, что Христос уничтожил тьмочисленные списки еллинских богов, ниспроверг всех идолов, истребил нечестивые жертвенники, обагренные человеческими кровьми, привел в бессилие диавола, обратил в бегство демонов, укротил дикие племена, Иудеев подверг весьма великим бедствиям, а уверовавших в Него возводит превыше неба, — надлежало бы поклониться Его Божественной и непреодолимой силе, а не спорить о часах. Ибо, что всего важнее и превышает всякий разум, то не может быть опровергнуто маловажным. Но, впрочем, поскольку преизобилие истины велико, попытаюсь приступить к рассмотрению самого дела.

Итак, в отражение их нападения, скажем им следующее: если увидим, что какой–либо должник, обещавшийся уплатить своему заимодавцу долг по прошествии трех дней, уплатил все прежде срока, то осудим ли его как солгавшего или подивимся ему как более должного устоявшему в истине? Я держусь последнего, и конечно, того же мнения и они.

Посему, что же несообразного в том, если Христос сказал, что воскреснет в третий день, а воскрес ранее, чтобы показать Свою силу, привести в омертвение стражей и заградить уста Иудеям? Воскреснуть ранее — сие не подавало повода к обвинению, а замедление воскресения внушило бы великое подозрение. Воскресению надлежало совершиться, когда стража была при гробе и стерегла. А если бы оно совершилось по истечении назначенных дней и по удалении стерегущих, то дело показалось бы подозрительным.

Если же Христос не воскрес, то как Апостолы именем Его совершали такие знамения? Почему недостоверными будут те свидетели, которые тысячами опасностей и смертей уверяли в истине, запечатлев свидетельство не чернилами, но собственною своею кровию?

Но если нужно дойти до самой точности, то скажу еще следующее. Христос изрек, что воскреснет в третий день. Имеешь пяток, имеешь и субботу до захождения солнца, а по субботе Он воскрес, коснувшись крайних дней вполне и совершив весь средний. Ибо и сказал, что воскреснет в третий день, а не после трех дней. Разорите, говорит, — церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин.2:19). Да и Пророк, песненно предвозвещая, что смерть тогда восплачет, будучи связана крепчайшею смертью, сказал: исцелит ны по двою дню, в третий день воскреснем, и живи будем о Нем (Ос.6:3).

Если же будут указывать на слова: три дни и три нощи (Мф.12:39), то отвечу, что соприкосновением с ними Он исполнил обещание. Ибо все продолжение двадцати четырех часов называется одним днем. Но если кто родится или умрет в первый или последний из сих часов, присчитывается ему самый день. Например, если родится кто перед самым захождением солнца и день этот будет первый день месяца, то считается, что он родился в этот день. А если другой родится по захождении солнца, то будет это уже второй день.

Итак, почему же, когда разница во времени состоит в одном часе, а может быть, не составляет и одного часа, об одном говорится, что он родился в первый день, о другом же — что во второй? Потому что для всякого явно и ясно, что первый прикосновением только совершил предшествовавшие сутки, а другой жил последовавшие за тем сутки только прикоснувшись к ним, состоявшие из полных двадцати четырех часов. Посему, если это подтверждается и точным исчислением часов, то для чего напрасно мучат себя те, кто усиленно утверждает, будто бы Истина не устояла в истине?

3. Петру.

Почему сказано: глаголющеся быти мудри, объюродеша (Рим.1:22)?

Сие: глаголющеся быти мудри, объюродеша, — сказано, премудрый, и по той причине, что, поскольку у них было много величавости, утратившей истину, а в Писаниях истина была без всякой пышности, то требовалось тогда много мужества и благоразумия, обнажающего всякие приукрашенные, внушающие доверие слова, при помощи которых и ложь тщательно выдавалась за истину; ныне же заблуждение их стало ощутительно даже простолюдинам.

4. Аполлонию.

О милостыне.

Милостыне надлежит быть чистою от оскорбления и упрека. Ибо присоединяющие это к милостыне — к благовонному миру примешивают зловонную тину и наносят удар душам принимающих. Потому что подаваемое с упреком, как бы ни было оно значительно, весьма неприятно для принимающих, хотя они по нужде и молчаливо переносят обиды. А когда и подаяние мало, и подается с оскорблением, тогда порождает сие в душе обнищавшего какую–то несносную бурю.

Ибо о тех, которые не подают, но злословят, не нужно и упоминать. Они превысили всякую свирепость зверства, потому что приходящих к ним, как к пристани, топят, не удовлетворив их необходимой потребности и даже прибавив к тому оскорбления.

Посему нуждающимся надлежит отвечать кротко и, по мере сил, подавать им милостыню, но соблюдать ее в тайне, как некую свободную, благородную и целомудренную деву, а не выставлять ее напоказ всем. Если же нечем тебе утешить просителя, отвечай ему мирно с кротостью. Сие слово паче даяния блага; обоя же у мужа благодатна (Сир.18:17).

5. Епископу Евоптию.

Ты, может быть, следуя, разумению многих, сказал, что причинивший насилие деве поступает хуже, нежели обольстивший ее. А я, вникая в самую сущность дела (если и странным покажется то, что намереваюсь сказать, впрочем, сказано сие будет истинно), думаю, что обольстивший бывает виновнее причинившего насилие, ибо здесь обольщение страшнее насилия: обольщенная заслуживает наказания, а подвергшаяся насилию — извинения.

Один, подвергнув поруганию тело, соблюл чистым сердце, а другой, растлив сперва душу, потом подверг поруганию и тело; и один соделал деву подлежащею, а другой — не подлежащею наказанию. Для одной поругание касается только тела, а для другой простерлось и на душу. Подвергшаяся насилию имеет оправдание, а обольщенная подвергается нещадному наказанию.

Первая может требовать, чтобы совершивший поругание был наказан, а последняя, как растлившая сердце, не имеет извинения, и сама несет одно с ним наказание. На одну не падает укоризна, а другая подлежит укоризне; одна возбуждает сожаление, а другую справедливо ненавидят. Поругание одной коснулось тела, но не коснулось сердца, а у другой осквернены и тело, и душа.

Если же думаешь, что это человеческие рассуждения, то прочтем закон, данный с неба. Посему, что говорит он? Если кто причинит деве насилие в пустыне, то его убейте, а деву сохраните. Ибо возопи отроковица, и не бе помогаяй (Втор.22:27). Но той, которая подверглась сему в городе и не возопила, — наказание неминуемо (24). И весьма справедливо. Ибо в пустыне помочь было некому и поруганная признается достойною извинения. А потерпевшая сие в городе и безмолвно согласившаяся, не возопившая и не призвавшая того, кто мог бы остановить насилие, справедливо осуждается на смерть.

Поэтому надлежит всеми силами блюсти сердце чистым и неоскверненным, не имеющим стремления к чему–либо срамному и не дающим на то согласия, чтобы, если и случится встретится (чего не дай Бог!) что–либо подобное, у нас было полное оправдание пред нелицеприятным Судиею, проникающим в сердца и не нуждающимся в свидетелях.