Роланд Бейнтон - На сем стою Страница 63

По словам Лютера, он пребывал в праздности. Как бы то ни было, он находился вдалеке от шума и раздоров. "Я не стремился оказаться здесь, - писал он.- Я хотел быть в гуще драки". И в другом письме: "Я предпочел бы жариться на углях, чем гнить здесь".

К одиночеству и невозможности участвовать в общественной деятельности прибавлялись физические недуги. Все это были старые болезни, но теперь в силу обстоятельств они предельно обострились. Еще в Вормсе он перенес тяжелый запор. Возможно, сказалось нервное истощение тех критических дней. Неподходящая пища и малоподвижный образ жизни в Вартбурге вновь вызвали болезнь, но в еще более тяжелой форме. Он готов был уже рискнуть жизнью, отказавшись от своего убежища, чтобы получить медицинскую помощь в Эрфурте. Запоры продолжались с мая по октябрь, пока Спалатин не смог передать слабительное.

Помимо этого Лютера преследовала бессонница. Началась она в 1520 году, когда он стремился возместить пропущенные часы положенных молитв. Несмотря на свое противоборство с Римом, он оставался монахом, которому положено стоять заутрени, терции, разнообразные вечерние службы. Но когда Лютер стал университетским профессором, приходским священником и настоятелем одиннадцати монастырей, он уже не успевал произносить все положенные молитвы. Неделю, две, а иногда и три накапливались непрочитанные молитвы, а затем Лютер выделял для них целое воскресенье; однажды он три дня не ел и не пил, пока "не вымолился". После одного из таких испытаний в 1520 году разум его не выдержал. В течение пяти суток Лютер не мог уснуть. Он пластом лежал в постели, пока врач не дал ему успокоительного. В период выздоровления он не мог взять в руки молитвенник и пропустил три месяца молений. Тут он сдался.

Лютер подобно Евангелисту Матфею переводит Писание

Это была одна из стадий отхода Лютера от монашества. Постоянным напоминанием об этом опыте стала бессонница.

Лютер нашел единственное лекарство, которое помогло ему одолеть приступы депрессии в Вартбурге, - то была работа. Посвящая написанный им трактат Зиккингену, он сказал: "Чтобы пребывание на моем Патмосе не было праздным времяпрепровождением, я написал труд по Откровению Иоанна". Написал он не одну работу, а почти дюжину. Своему другу из Страсбурга он пояснял:

"Посылать вам мои книги не вполне безопасно, но я попросил Спалатина проследить за этим. Мною написаны ответ Катарину, еще один - Латому, а на немецком - работа, посвященная исповеди, комментарии к псалмам 66 и 35, комментарий к Magnificat и перевод ответа Меланхтона Парижскому университету. Сейчас я тружусь над несколькими проповедями относительно тех уроков, которые можно извлечь из Посланий и Евангелий. Я выступаю против кардинала Майнцского и пишу комментарий к истории о десяти прокаженных".

Помимо всего этого он перевел на свой родной язык весь Новый Завет. Таким был результат его годичного труда. Вполне логично задаться вопросом о том, не были ли его депрессии просто чередованием работы и усталости.

Реформация в Виттенберге: монашество

Не стоял он, в сущности, и в стороне от борьбы. Реформация в Виттенберге разворачивалась с невиданной скоростью, и Лютер не отставал от событий, насколько это позволяли затруднения со связью и условия конспирации. Лютера постоянно просили высказаться, и ответы его способствовали успеху дела, хотя ситуация и не позволяла ему взять инициативу на себя. Бремя руководства легло на плечи университетского профессора греческого языка Меланхтона, профессора и архидиакона Замковой церкви Карлштадта, и Габриеля Цвиллинга, монаха августинского братства, к которому принадлежал также и Лютер. Под руководством этих людей реформация впервые приобрела свои характерные черты, легко различимые для глаза простого человека.

Все, чем занимался Лютер прежде, никоим образом не затрагивало жизнь народа, не считая, конечно, его выступлений против индульгенций, что, кстати, еще не принесло существенных результатов. Будучи в Вартбурге, Лютер узнал, что кардинал Альбрехт Майнцский продолжает заниматься в Галле все той же торговлей отпущениями. 1 декабря Лютер сообщил его высокопреосвященству, что тот весьма заблуждается, считая его мертвецом.

"Вы можете считать меня выбывшим из борьбы, но я сделаю то, чего требует христианская любовь, и меня не остановят даже врата ада, не говоря уже о необразованных папах, кардиналах и епископах. Я призываю вас показать себя не волком, но епископом. Уже достаточно очевидно, что индульгенции - всего лишь мусор и ложь. Взгляните, какой пожар разгорелся от ничтожной искры! Пламя его опалило даже самого папу. Бог наш живой способен противостоять кардиналу Майнцскому, пусть даже того поддерживают четыре императора. Это Бог, сокрушающий кедры ливанские и смиряющий ожесточившихся сердцем фараонов. Вам не следует думать, что Лютер мертв. Я покажу вам разницу между епископом и волком. Я требую немедленного ответа. Если вы не ответите в течение двух недель, я опубликую направленный против вас трактат".

Кардинал отвечал, что злоупотребления уже исправлены. Он исповедался перед зловонным грешником, готовый принять наказание.

Это было уже кое-что. Но все же, пребывая в Вартбурге, Лютер не мог сказать, что распространение индульгенций в его собственном приходе - в Виттенберге - прекратилось. Затем в период его отсутствия в 1521 и 1522 гг. с невероятной быстротой одно нововведение следовало за другим. Женились священники, женились монахи, выходили замуж монахини. Заключали браки между собой даже монахи и монахини. Ходившие раньше с тонзурами отрастили волосы. Во время мессы вино предлагалось мирянам. Им дозволялось своими руками брать хлеб и вино. Священники совершали таинство без специального облачения - в обычной одежде. Часть мессы читалась на немецком языке. Прекратился обычай служить мессы за умерших. Не стояли более уже всенощных, изменена была вечерня, сокрушены образы. Мясо ели и в постные дни. Патроны изымали свои пожертвования. Сокращалось число поступающих в университеты, поскольку студенты более не получали стипендии от Церкви. Все это не ускользало от взоров Ганса и Гретела. Они могли не замечать перемен в доктрине, но церковные обряды были частью их повседневной религиозной жизни. Теперь простые люди поняли, что реформация означает определенные практические перемены, и это стало тревожить Лютера. Нависла угроза, что славная свобода сынов Божьих превратится в вопрос об одежде, питании и стрижке волос. Но первоначально Лютер приветствовал перемены.

Первой из них стали браки священников. В работе "Вавилонское пленение Церкви" Лютер сказал, что законы человеческие не могут отменить заповеди Божьи; а поскольку Бог повелел жениться, то союз между священнослужителем и его женой является союзом истинным и неразделимым. В "Обращении к дворянству" он провозгласил, что священнику необходима служанка, а в такой ситуации поместить под одну крышу мужчину и женщину все равно, что поднести огонь к соломе и ожидать, что она не вспыхнет. Необходимо разрешить лицам духовным вступать в брак, пусть даже это приведет к тому, что рухнет весь канонический закон. Необходимо положить конец практике неправедного целомудрия. Совет Лютера был осуществлен на практике. В 1521 году женились три священника, которых тут же схватили по приказу Альбрехта Майнцского. Лютер направил ему горячий протест. Альбрехт проконсультировался с Виттенбергским университетом. Карлштадт ответил трактатом, где, рассматривая проблему безбрачия, заявил, что священник не только может, но и должен жениться и иметь семью. Он ратовал за то, чтобы заменить обет безбрачия обязательной женитьбой и отцовством. И женился сам. Невеста его, как говорят, происходила из благородной семьи. Непримечательна была эта пятнадцатилетняя девушка ни красотой, ни богатством. Карлшадт направил курфюрсту извещение.

"Благороднейший князь! Должен отметить, что ни один институт не превозносится в Писании выше института брака. Отмечаю также, что брак духовенству разрешен, и по причине безбрачия многие бедные священники жестоко пострадали от козней дьявольских. Посему, с позволения Бога Всемогущего, я намереваюсь жениться на Анне Мохау накануне дня св. Себастьяна и надеюсь на благоволение Вашей милости".

Лютер эту женитьбу благословил: "Я весьма рад женитьбе Карлштадта, - писал он. - Я знаю эту девицу".

Сам он, однако, не помышлял сделать то же самое, поскольку был не только священнослужителем, но и монахом. Первоначально Лютера охватил ужас, когда Карлшадт выступил также и против безбрачия монахов. "Боже мой, - писал Лютер, - неужели наши виттенбержцы дадут жен и монахам? Но со мной у них этого не выйдет!" Но под воздействием пламенных проповедей Габриеля Цвиллинга монахи-августинцы стали покидать обитель. 30 ноября ушло пятнадцать иноков. Настоятель сообщал курфюрсту:

"Раздаются проповеди, будто бы ни один монах не спасется в рясе, будто все монастыри пребывают в тенетах дьявола, будто монахов следует изгнать, а монастыри разрушить. Я глубоко сомневаюсь, что подобное учение основано на Евангелии".