Феофан Затворник - Письма к разным лицам Страница 65

Вы говорили: «Люблю Господа». – Не дивно, когда Он исполнял вас радостями о Духе Святом. Извольте теперь любить, когда Он оставил вас одну, пустой и голой от покрова Своего. Это будет совершенно бескорыстная любовь, более ценная, чем прежняя.

Вот и уразумевайте теперь, что есть человек, оставленный самому себе, – и смиряйтесь паче и паче. Вы не раз твердили: «У меня разум, у меня разум». – Вот извольте теперь изворотиться с своим разумом. Когда остались вы одни, враг подслушал и начал, как пишете, свои предлагать советы о лучшем устроении жизни, внушая то себя пожалеть, то даже в мир воротиться. В мир воротиться теперь уж мудрено: отрезанный ломоть. Себя пожалеть благовиднее, но не меньше опасно. Кто из монахинь или монахов, или вообще из подвизающихся последует сему совету, из того выйдет мирянин или мирянка под монашеской одеждой или язычник под христианским именем. Себя пожаление идет заодно с самоугодием и вообще с самолюбием и есть корень всех послаблений, опущений, равнодушия и беспечности. Слыхали вы фразу: «живущий в нас грех»? Вот он-то и есть саможаление со свитой его. Если будете поблажать ему хоть иногда, то это всегда будет, как параличом разбивать всякое предшествовавшими трудами стяжанное добро. И из вас существенно ничего не выйдет, кроме одной показной, наружной особы. Вот сюда и желательно врагу вас направить под благовидностью саможаления. Смотрите, он уже и дорожку туда вам углаждает.

Пишете: «На правиле утомление объяло, и тягота такая! Я бросила и села отдохнуть. Тотчас пришла мысль, что если меньше трудить себя или побольше жалеть себя, то меньше и искушений будет». – Замечаете, чья эта логика-то? – Вражья. Это он вас по голове гладит: «Умница! И всегда так делай, и я не стану тебя искушать». Но на что же вам другое искушение? Вы уже впали в него, и если послушаете врага – во всем послабить себе, то постоянно будете в искушении, будете творить волю врага, а не Божию. Тогда точно враг отступит до времени и наместницей своей оставит саможаление. Когда же укоренится саможаление и будет портить все ваши дела, тогда он с новой злохитростью подступит, нельзя ли как-нибудь сманить вас и на какие-либо грешки, не бросающиеся в глаза. Сообразив все сие, извольте встрепенуться и с лютостью начинайте трудить себя. Тереть себя надо подвигами: трение теплоту развивает.

«Больше ем, больше сплю». – Это, верно, в тех видах, чтоб меньше было искушений!? Логика врага успешно в вас действует. Если это по совершенному изнеможению тела или нездоровью какому делается, то ничего; а если из послабления, то это отзовется худо на вашем внутреннем строе. И совсем расслабнете и предадитесь полному нерадению. Устрашите себя сим и понудьтесь к преутруждению себя лишениями, чтоб шествовать тесным и прискорбным путем, который есть один настоящий путь.

50. О разных случаях

Когда вы слушали врага, по его внушениям – бросить правило из-за уборки комнаты, побольше поесть и поспать и проч., тогда он вас по головке гладил: «Умница! Всегда так делай», – что отзывалось приятной льготой и некоторым молодечеством, достойным похвалы. Он думал, что промолчите, – и хвалил. А когда вы рассказали о его проделках, это ему не понравилось, и он стал вас теребить и бранить: «Зачем то написала, зачем это сказала», – и под. Вы же, не разобравши, откуда сей ветер, начали жалеть и смущаться. Все это вражье дело. Вы ничего так же не написали, чем бы можно было смущаться. Все написанное – обычное и почти повсюдное дело. А что написали, об этом и подавно нечего жалеть. Если положили все, бывающее в вас и с вами, сказывать, то как же было не сказать о таких высоких планах есть и пить и Богу не молиться, – а все-таки чаять спасение получить и жизнь вечную наследовать? Хорошо, по крайней мере, то, что вы, хоть сквозь зубы, начинаете говорить про врага, и иное ему приписывать, яко всеятелю лукавому и злонамеренному. Увидите, наконец, как широко его вмешательство в течение нашей жизни. Только не ужаснетесь. Потому что вместе с тем удостоверитесь, как ничтожны все его проделки пред вниманием и молитвой, – рвутся, как паутина от ветра, тают как снег от теплоты солнечной.

«Чуть открыла глаза – первой мыслию было, что я нерадивая, ленивая и гордая». – Неописанно хорошо. Это Ангел Хранитель задал вам стишок, как урок. Извольте твердить его и затвердить, чтоб когда потребуется ответ, ответить безошибочно и порадовать тем Ангела своего, а не меньше и Господа Ангелов.

О келейном правиле много забот не имейте. Надо держать молитвословие утром и вечером, и днем в какое-либо время. Это когда ходите в церковь. А когда не ходите, тогда исправляйте службы дома. Уж я писал вам не заботиться о количестве молитв, а о том одном иметь попечение, чтоб молитва текла из сердца живо, как живая струя. Бросьте из ума совсем количество, а имейте это одно во внимании. Но правило все же требует известного порядка. Однако ж не заключайте себя в нем, как в кандалах. Пусть он будет только общей программой, а частности можете менять хоть каждый день, смотря по тому, в чем чаете найти оживление молитвенного духа. Если заключите, живость ослабеет и правило обратится в форму, которая вскоре обезжизнит молитву. Так делайте, чтоб всякое молитвословие было, как новое. Что рано проснувшись и совершив утреню, опять немного соснете, тут ничего нет худого. Только не в поблажку, а по разумному определению, что это необходимо для бодренного действования в продолжение дня. Четыре-пять часов спать – очень мерный сон. Можно при этом и днем вздремнуть немножко. Но бодриться лучше.

Пишете, что нашли решение некоторых вопросов в святоотеческих книгах. – Се добре! И всегда там надо искать его. И если усердно взыщете, всегда найдете. Особенно в этом отношении много полезны святые Варсанофий и Иоанн. И у святого Дорофея встретите доброе разъяснения многого. И у всех святых можете находить много вразумления. Читайте только со вниманием и к себе прилагайте.

Говорите: «Страхи нападают, особенно во время молитвы». Страх благословен один – Божий; но он не имеет ничего страшного, всегда благотворен. Ваши страхования беспричинные – от врага и особенно во время молитвы. Видите, как он около вас хлопочет. Нечем взять, волосы дыбом заставляет подниматься. Еще святой Антоний писал, что враг бессилен, – и только страхи может нагонять или внутренне, или внешне – страшными призраками. Главное при этом не робеть. Вы прежде хвалились: «Плевать на врага, я разум имею». – Вот и извольте теперь делом это показать, только не разумом вооружаясь, а молитвой.

51. Что человек без благодати?!

Пишете: «Отогрелась». – Слава Богу! Я очень беспокоился из-за этого. Могло так и остаться. Но милостив Господь, воротилось к вам Его одеяние. Когда благодать Божия внутри, душа бывает, как одетая в теплую одежду; а когда отойдет, душа бывает, как раздетая и на морозе.

Отходила; и что в вас и с вами было? Убедитесь же из сего, что все хорошее, особенно хорошее состояние духа, прямо от благодати. Свой труд всеконечно нужен; но он не дает духовного существенно и прочно, а только ищет его и подготовляет к принятию его. Дает все одна благодать. Извольте же это сердцем исповедать и себе ничего ни присвоять. В этом присвоении – грех чуждоприсвоения. Никакому труду нельзя приписать силы подавать искомое. Нельзя говорить: «То и то сделаю, так и так потружусь – и получу то-то и то-то». Благодать Божия не вяжется контрактами и действует всегда, якоже хощет. Этого хотения никто угадать не может или чем-либо вынудить. Равно и пребывает она, где и как хочет. Почему и получивший благодать не должен говорить или думать: «Получил благодать; теперь уж мне нечего много хлопотать». Нет; и получивши благодать, надо спасение свое содевать со страхом и трепетом. Благодать как приходит, так и отходит, не с усмотрением нашим.

Видите, как холодно без благодати и как душа вяла и неподвижна на все духовное. Таково состояние добрых язычников, верных закону иудеев и христиан, исправных по жизни, но не помышляющих о внутренней жизни с ее отношением к Богу. Томления, подобного вашему, они не испытывают; потому что не ощущали того, что бывает под действием благодати. Но как по временам на их долю перепадает некое утешение духовное – естественное, то они и остаются покойными.

Чем наипаче удерживается в душе благодать? – Смирением. За что наипаче отходит? – От какого-нибудь движения гордости, самомнения и самонадеянности. Как только ощутит она внутри этот дурной запах гордыни, тотчас и удаляется. Верно, что-либо подобное было и у вас. Вы этого не сознаете. Но примите пока это, как умовую истину; а после, Бог даст, и чувством ощутите, что бывают движения гордости, которых не сознает душа, и усерднее станете молиться: «Даруй мне, Господи, зрети моя прегрешения». Вы в каком-то письме доказывали, что смиренны. Но из того самого, что доказывали, следует, что вы не смиренны. Смирение себя не видит.