Феофан Затворник - Письма к разным лицам Страница 66

Чем наипаче удерживается в душе благодать? – Смирением. За что наипаче отходит? – От какого-нибудь движения гордости, самомнения и самонадеянности. Как только ощутит она внутри этот дурной запах гордыни, тотчас и удаляется. Верно, что-либо подобное было и у вас. Вы этого не сознаете. Но примите пока это, как умовую истину; а после, Бог даст, и чувством ощутите, что бывают движения гордости, которых не сознает душа, и усерднее станете молиться: «Даруй мне, Господи, зрети моя прегрешения». Вы в каком-то письме доказывали, что смиренны. Но из того самого, что доказывали, следует, что вы не смиренны. Смирение себя не видит.

Даруй вам, Господи, отселе никогда уже не испытывать такого дурного состояния. Но и то надо положить очень вероятным, что по временам оно и еще будет подходить, хоть не в такой степени, или будет попускаемо и даже невидимо, чтоб научить душу опытности и паче всего осторожной бдительности, а еще тому, чтоб не забывалась и всегда нашла глубокое убеждение, что она сама по себе ничто, хотя испытывает нечто доброе.

Учитесь все, что ни делаете, делать так, чтоб это разогревало, а не охлаждало сердца: и читать, и молитву деять, и работать, и с другими входить в общение надо, все одну цель держа – не доводить себя до охлаждения. Топите без перерыва свою внутреннюю печку краткой молитовкой и берегите чувства, чтоб чрез них не уходила теплота. Впечатления отвне очень трудно уживаются с внутренним деланием.

Вы неправо поняли мои слова о вражеских наветах, будто, соглашаясь признать в нас действия врага, необходимо при сем думать, что он уже и в сердце. Нет, они и издали стреляют, внушая дурные помыслы. Как только откроется для него возможность, он тотчас подскакивает и дает свои советы, кои суть всегда наветы, хотя кажутся красивыми. Он всегда с благовидностей начинает и от них же постепенно переходит к дурному; дурного же вдруг не советует, и когда его советует, прикрывает его благообразным покровом. Все это вы сами будете разгадывать, когда научитесь внимать себе. При всей хитрости враг со всеми своими полчищами есть преглупая ватага. Они пользуются нашей оплошностью. Внимание и молитва расстраивают всуе его злокозненные хитросплетения.

52. Об отрезании от всего

Часто повторяете вы: «Как я счастлива своей обстановкою!» – Благодарение Господу, так устроившему. Но смотрите, опираясь на такую обстановку, не перейдите границы и из-за орудий не просмотрите Действующего. Мы все так поставлены Господом, что можем кое-что делать друг для друга; но то несомненно, что все делаемое при сем прямо на духовную пользу непременно исходит от Самого Господа и Им направляется по назначению. Ему все и приписывать следует, от Него единого всего чаять и Им единым быть счастливу. Бог называется ревнивым. Он хочет, чтоб мы Ему все сердце отдавали, и Ему одному нераздельно, и чтоб мы на Нем едином опирались. Почему, когда видит, что мы склоняемся к какой-либо твари, хоть и разумной, и на ней начинаем опираться, помимо Его вседетельной десницы, то начинает на нас смотреть неблаговолительно.

Вы написали, что ищете сделаться совершенной, и к тому стремитесь. Пришло мне на мысль указать вам значок, по которому можете определить, идете ли вы к совершенству или вертитесь на одном месте. Значок этот есть отрезание от всего. Недавно слышал я речь одной простой старушки… и она эту фразу употребила. «Теперь, – говорит, – уж все отрезано; я, как птица, ничем не связана». – Как она дошла до этого? Целой жизнью, направленной к угождению единому Богу. С семи лет запала ей зазноба – болезненная забота, как бы Бога не прогневить. Эта зазноба разжигала ее на всякого рода труды, не жалея сил. Так прошла она девичество, замужество, вдовство. Дела все были обычные, семейные, но она всюду была первая и все делала для Бога и по-Божьему. Этим направлением своих трудов она так выправила, вытерла и выбелила свою душу, что в ней уже не осталось ничего земного, что бы занимало ее. «Теперь, – говорит, – у меня все Господь. Ни к чему уже душа не лежит: и делать ничего не могу – руки отваливаются, и говорить ни о чем не хочу – язык не поворачивается. Все бы Господь; от Него одного отстать не хочется». – Вот видите, в чем существо дела! К сему и направьтесь. И исполнится ваше желание: «Хочу совершенства, девой мудрой желаю стать». Благослови, Господи. Ищите и обрящете. А лучше: Просите и дастся вам. Искать неотложно надобно; но сколько ни ищите, не найдете, если Господь не даст. Потому, ища всеусердно, и просить следует немолчно. Совершенство, как и царствие, не приходит с усмотрением. И лучше всего не на него устремлять очи, а о том заботу иметь, как бы пребыть в милости и благодати Божией. Господь уж знает, когда, что и как дать. И ждите, пребывая в порядке богоугодном.

Вы полагаете, что я считаю вас никуда негожей. Кто же это вам сказал?! Я только вас учу, чтоб вы сами себя считали такою; а как сам о вас думаю, я, кажется, не говорил вам. Да хоть бы и говорил, и так сказал, вам от того никакой убыли нет. Поставлю ли вам плюс двенадцать (+12) или минус двенадцать (-12) – для дела жизни вашей это ничто. В школах берутся в счет баллы, которые люди ставят, и по ним дается аттестация учащейся или учащемуся. А в духовном деле люди какие бы баллы ни ставили, ничего тут нет решающего. Настоящие баллы ставятся на небе. Там же будет сведен и общий итог по окончании курса жизни; и какую аттестацию там положат, в том аминь на вечные веки.

Что у вас плач на сердце и сокрушение покаянное не отходят; се добре. Храните сей дар Божий и все его подновляйте, как только начнет ослабевать. Это незаблудный путь. И то, что часто созерцаете Господа на кресте и поражаетесь тем до глубины души, добре. Сие и все подобное, возбуждающее душу, почаще наводите на нее, чтоб непрестанно была в движении и жила; ибо жизнь – движение. Нет движения, нет жизни.

53. О стерпении неприятностей и молитвословии

Показалось вам что-то неприятное в отношениях к вам окружающих; вы не вытерпели и пустились в самозащиту. Вы поступили по поговорке: «Не замай, сдачи дам». Иные не могут иначе действовать, а вы могли поступить иначе и не поступили. Кто-то внутри твердил вам: «Стерпи, стерпи». Вы и потерпели, но немножко; сил не хватило дотянуть до конца. Нитки, которые рвутся, как зовутся? Гнилыми, ни к какому делу негожими. Порвались тогда и у вас нити, державшие в порядке ваш внутренний строй. Плохи они, значит. Потрудитесь на будущее время заготовить крепких.

Как это с вами случилось? Вот как. Была в вас кающаяся послушница. Но пришла прежняя барыня знатная и, главное, ученая, – и прогнавши ту смиренницу, начала сама действовать и нагородила. А как предотвратить такие случаи? Очень просто. Советую вам прекратить всякие сношения с этой недоброй госпожой (т. е. ученой барыней) и не позволять ей распоряжаться в вашем доме. Она ничего не умеет делать в том порядке жизни, какой вы у себя наладили.

Извольте потверже затвердить, что смирение приобретается не мыслями смиренными, а охотным подчинением себя смирительным случайностям и отношениям. Над Спасителем издевались слуги без всякого толку, шутя, а Он – ни слова. Но уж дело прошло. Случай к деятельному обучению себя смирению пропущен. Положите, по крайней мере, вперед не пропускать их. Враг обыкновенно подбегает и твердит: «Не спускай, иначе заклюют». Врет он. Лучшее охранение от заклевания – смиренная уступчивость.

На вас нападает леность, приходит желание льгот, поблажек, покоя плоти. Вы хорошо делаете, что не уступаете; однако ж, ваша неуступчивость неполна. Разумею то, что вы, несмотря на эти соблазнительные нападки, все же делаете, что считаете должным, но делаете неохотно. «Хоть нехотя, – говорите, – но исполняю все». И это хорошо, как сказал я; есть тут борьба и одоление. Но надо бы эту борьбу доводить до конца, чтоб и одоление было полное, – т. е. доходить до того, чтоб делать хотя, прогнав безжалостно нехотя. Ибо это нехотя есть уступка лености и питает ее, хоть нежирно. Извольте, когда прогоняете леность, возбуждать себя до ретивости, чтоб живо, с энергией, делать то, от чего оттягивала леность. И это только будет настоящей победой и одолением лености, а не то, как вы делаете. Живодейственность есть настоящая черта духовной жизни настоящей.

Но вы, кажется, уж и совсем разлениться хотите; ибо спрашиваете: «Ужели до самой смерти тянуть это ярмо трудничества?!» – Стало быть, вы тяготитесь им и желаете сбросить его поскорее? Нет, его сбросить нельзя; а придет время, когда оно не станет тяготить, потому что свыкнется с ним жизнь, и что теперь вам кажется трудом и лишением, тогда перестанет быть трудом и лишением, а обычным, будто естественным порядком жизни. Тягота, соединенная с ним, которая и делает такой порядок трудничества ярмом, испарится от внутреннего жара. Жар энергии сожжет это ярмо, и вы, не бросая ярма, перестанете быть подъяремною. Условие к скорейшему достижению сего есть никогда ни в большом, ни в малом не позволять себе действовать как бы нехотя, но всегда возводить себя до живодействования.