Виктория Бегунова - Вопросы по йоге Страница 26

Еще вопросы? Если есть, кто не задавал?

- (Татьяна, группа Tri) С чем связано уменьшение значительного количества мыслей во время практики моуна?

На самом деле, на разных этапах практики моуна наблюдаются разные эффекты. Иногда, наоборот, всплески мыслительной активности. Знаете, вы, грубо говоря, не контролировали свои мысли, и они тут же соединялись с действием вашего языка. Знаете, о чем думаю, о том и пою. Какая-то мысль пришла, а мы «ля-ля-ля-ля» – озвучили. Другая мысль пришла, мы «ля-ля-ля-ля» - озвучили.

А тут мы взяли и замолчали. И для нашего разума первое мгновение это такой шок, он так удивлен вообще «Как это так»? Была прямая такая соединяющая ниточка между возникновением мысли и возникновением слова. И он какое-то время перебывает в таком замешательстве и не знает, как себя вести. И на этот момент может, конечно же, количество форм уменьшаться.

Но затем, друзья, бывают такие случаи, что разум к этому привыкает «молчишь, и молчи себе, я буду сам вертеть какие-то другие мысли». Поэтому, могут быть и всплески, поэтому она должна быть продолжительная.

Еще вопросы?

- (Юля, группа Tri) У меня вопрос про грандиозность момента и осознанность. Когда наступает этот грандиозный момент, он может быть от практики, от ситуации, т.е. реально откровения. И если мы пытаемся сохранить осознанность, то нам может мешать разум. Т.е. он тут же начинает все анализировать, критиковать. И мы не можем вывалиться в это состояние полноценно.

С другой стороны, если мы попадаем в это состояние, то потом уже может возникнуть эффект «а был ли мальчик?». И вот это метание, то там…

Нет, подождите, а почему, если мы вываливаемся? Наоборот, если мы вываливаемся в это состояние, то потом разуму гораздо труднее.

- Осознанности нет, и какое-то пребывание неосознанное какое-то уже непонятное.

Нет, еще раз, здесь такое недопонимание, что значит быть осознанным? Вы понимаете, мы обычно под осознанностью иногда неправильно ее понимаем и считаем, что у нас должен быть наблюдатель сторонний, который внутри нас сидит и фиксирует все, что с нами происходит.

Т.е. вот вы вовлеклись в практику, а у вас маленький такой, знаете, сидит наблюдатель-комментатор с тетрадочкой и ручкой. «Ага, сейчас вот это пережил, ага, вот сейчас делаю это, это, то-то, то-то». Т.е. такое инородное включение, которое все видит, все записывает и отстранено.

Да, какая-то часть человека в процессе практики, какая-то часть его что-то переживает. А другая часть сидит такая спокойненькая, такая отстраненненькая, и записывает все ходы.

Так вот, это, во-первых, не то, что подразумевается под словом «осознанность» в йоге, к чему нужно стремиться. Это как раз крах всей практики. Если вы вовлекаетесь в практику и у вас есть такой сторонний наблюдатель, он вам как раз потом и будет (что называется) нашептывать «а был ли мальчик?».

От такого наблюдателя в некоторых практиках надо избавляться раз и навсегда. Иначе с таким наблюдателем вы не войдете в состояние практики. Т.е. получается, что ваше сознание начинает (как бы) раздваиваться. Оно подпитывает стороннего наблюдателя, не вовлеченного в практику, который своим сознанием сухим и отстраненным, начинает рушить вашу практику.

Другая часть вашего сознания целиком и полностью вовлечена в практику, и поддерживает бхаву, и поддерживает, соответственно, тот факт, чтобы практика случилась. И рано или поздно, этот момент истины наступает, что этого наблюдателя нужно отстранить, иначе он своим отстраненным скептицизмом не даст случиться вашему переживанию.

Или, знаете, в некоторых древних трактатах на этот счет говорилась такая ужасающая не подготовленных людей фраза. Говорилось примерно следующее: «Убей свой разум. Хочешь чего-то достигнуть, убей свой разум».

Представьте, западному человеку сказать: «Убей свой разум!». Что вы подумаете? Что вас призывают стать идиотом безмозглым. А имеется ввиду, как раз другое, что разум – это слуга нашего Я, и что вы можете растворять и воспроизводить разум также, как вы во сне или в воображении творите объекты или явления.

И до тех пор, пока вы не раздавите эту структуру, этого наблюдателя, который все анализирует, то не получится у вас (что называется) полного счастья. Или чтобы вы еще поняли, о чем я говорю.

Влюбленная девушка, представьте, бежит на встречу своему юноше, в которого она влюблена. И вот они обнимаются, целуются. И вот состояние влюбленности исключает, что какая-то часть девушки при этом наблюдает: «Ага, вот я его сейчас обняла. Ага, вот я его сейчас поцеловала. Вот сейчас я растворяюсь в чувствах».

Если такое есть, значит, нет влюбленности. Понимаете, в состоянии влюбленности нет отстраненного надзирателя, который будет говорить: «Ой, а как я выгляжу, нужно прическу подправить».

Да вам уже все равно. Вам нужна была прическа, чтобы юноша обратил на вас внимание. Если он уже обратил внимание, одежда, для чего женщине одежда? Для того, чтобы сбросить ее со своим любимым юношей. Больше она ни для чего не нужна.

Женщины платят огромные деньги в бутиках за свои наряды не потому, что они не знают цену кусочку тряпочки. Они прекрасно знают цену кусочку тряпочки. Но они понимают, что с помощью этого кусочка тряпочки они получат самое ценное для них – Сознание мужчины. А если уже мужчина рядом, для чего это нужно?

Вот и получается, что если в момент вашего экстаза любовного есть холодный, отстраненный, циничный наблюдатель, который ведет дневник: «Ага, это так, это так, это хорошо, это плохо», то значит, это не состояние влюбленности, а какое-то другое состояние.

Аналогично же этому, и переживание каких-то откровений высших. Если есть наблюдатель, значит, это еще не высшее откровение. Потому что в состоянии высших откровений нет наблюдателя. Потому что вы не можете сказать. Ваша Энергия переходит в Сознание, а Сознание в Энергию. И ваше Сознание тут уже Энергия. Ваши ощущения – это и ваше осознание, а не так, что снаружи кто-то сидит и фиксирует.

Это, кстати сказать, бич психологов. Огромные стада (прошу прощение за такое сравнение) психологов шестидесятников из Соединенных Штатов Америки во времена культурной революции двинули в Индию, на Восток, дабы проникнуть в какие-нибудь суфийские ордена, в ашрамы йоги, в какие-нибудь тибетские монастыри или еще куда-нибудь, куда доступ посторонним воспрещен. Дабы там повариться, приехать домой и написать диссертацию на предмет того (я буду вещи своими именами называть), «какие отморозки, посмотрите, как они там дурью маются». И назовут это красивым словом, «анализ» или как-нибудь еще наукообразно это назовут.

И вот беда только, что да, действительно, кое-кто из них проникал в святая святых. Действительно, реальные места, где они с реальными людьми могли получить реальный опыт от реальных практик.

Но беда заключалась в том, что они не понимали, что есть такие практики, где не должно остаться наблюдателя. Если остается наблюдатель, практика не работает. И вот они и уходили ни с чем из этих суфийских монастырей, из этих ашрамов, из этих тибетских монастырей или (я не знаю) из чего там. Потому что они, с одной стороны, знаете, одной ногой, вроде бы, в практике стоят, а другой ногой начинают эту практику анализировать, скажем, с позиции психологии Фрейда или с позиции психологии еще какого-то светилы.

И вот, эти мысли позиции этих психологов блокируют другие мысли, т.е. одно Сознание блокирует другое Сознание. Соответственно, это как палка в колесах. Человек не может вывалиться в состояние и полностью пережить экстаз. Потому, что любая мысль посторонняя наблюдателя уничтожает самадхи.

Самадхи – это когда одна мысль, когда один объект или явление, когда один наблюдатель, а не весь зоопарк психоаналитиков, анализирующий, чем вы там занимаетесь.

Это убило все это дело. В результате, они возвращались в свою Америку, за редким исключением, ни с чем. Почему? Потому что нельзя понять систему быстрых методов, не живя по этой системе всей сердцем, всей душой, всем своим высшим Я или так, чтобы не было этого высшего наблюдателя, который потом приедет и будет потом писать диссертацию. А вот те из них, которые стали частью этой практики, пережили ее. На момент переживания они все позабывали, что они профессора философии.

Скажем, кто оставил после себя вклад самый большой до сих пор не побитый? Двое из этих людей до сих пор сделали больше, чем все последующие. Одного звали Эванс Венц, другого звали Джон Вудрофф. Два человека, которые не просто анализировали, а вовлеклись в практику, стали частью этой практики. А потом, действительно, вернулись в свои родные страны и написали массу вменяемых, в том числе, и психологических, и философских произведений, которые вы до сих пор читаете.

Любой эзотерик, который язык (что называется) чешет на счет энергии Кундалини, змеиной силы, 9 против 1, что он по всякому перебирает то, что было написано у Джона Вудроффа в его «Змеиной силе» (он же Артур Авалон).