Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез йоги – I Страница 69

Совершенно очевидно, что, если мы хотим преобразовать нашу нынешнюю природу так, чтобы она стала формой выражения божественного сознания и инструментом его сил, нам необходимо освободиться от влияния двух низших гун. Тамас не позволяет свету божественного знания проникнуть в низшие сумеречные части нашей природы или затемняет этот свет. Тамас делает нас неспособными откликаться на божественное влияние, лишает нас энергии, необходимой для того, чтобы изменить себя, воли к развитию, пластичности, позволяющей воспринимать воздействие высшей Шакти. Раджас искажает знание, превращает рассудок в пособника лжи и сообщника всех ложных побуждений, возмущает и извращает движения нашей жизненной энергии, нарушает равновесие в организме и ведет к расстройству здоровья. Раджас завладевает всеми истинными идеями и побуждениями, вдохновленными свыше, и использует их в ложных эгоистических целях; даже божественная Истина и божественные влияния, нисходя на земной план, не могут избежать этого злоупотребления и захвата. Пока тамас не просветлен, а раджас не преобразован, божественное преображение, божественная жизнь остаются невозможными.

Можно предположить, что спасением было бы исключительное культивирование саттвического элемента – но трудность в том, что ни одно из качеств Природы не может в одиночку возобладать над двумя другими, будучи неразрывно с ними связанным и в то же время пребывая в постоянном противоборстве с ними. Если, например, рассматривая качество желания и страсти как причину беспокойства, страдания, порока и горя, мы прилагаем усилия к тому, чтобы обуздать и подчинить его, то раджас ослабевает, но в результате нарастает тамас. Ибо если принцип активности уменьшается, то его место занимает инертность. Принцип света может дать нам покой, счастье, знание, любовь, правильное эмоциональное состояние, но если раджас отсутствует или полностью подавлен, то умиротворение души может стать бездеятельным спокойствием, а не твердой основой для динамического преобразования. При отсутствии эффективности в мышлении и действии, даже если они будут правильными, природа может стать в своих динамических частях саттвично-тамасичной, безразличной, бесцветной и бесплодной или лишенной творческой и деятельной силы. Или же мы можем быть избавлены от темноты в интеллектуальном и нравственном отношении, но в нас будут отсутствовать мощные энергии, побуждающие к действию, а это также является ограничением и препятствием, недостатком другого рода. Ибо тамас является двояким принципом: раджасу он противопоставляет инертность, а саттве – узость, темноту и невежество, и если какое-либо из этих качеств ослабевает, то тамас нарастает, чтобы занять его место.

Если же мы, чтобы исправить эту ошибку, снова обратимся к раджасу и заставим его заключить союз с саттвой, а затем попытаемся за счет их объединенных усилий избавиться от темного принципа, мы обнаружим, что нам удалось возвысить свою деятельность, но вместе с тем мы снова стали подвержены раджасическому нетерпению, страсти, разочарованию, страданию, гневу. Возможно, эти движения стали более утонченными и возвышенными по своим целям, духу и действию, чем прежде, но это не те покой, свобода, могущество, самообладание, которых мы ищем. Там, где скрываются желание и эго, обязательно присутствуют страсть и беспокойство, их неизменные спутники жизни. Если же мы ищем компромисса между всеми тремя гунами, в котором саттва должна играть ведущую роль, а два других качества подчиняться ей, то мы всё же достигаем лишь более сдержанного проявления в нас игры сил Природы. В существе устанавливается новое равновесие, однако подлинные духовные свобода и самообладание остаются недосягаемыми для нас или по-прежнему являются лишь отдаленной перспективой.

Нам необходимо радикально изменить внутреннюю позицию, которая позволит нам отстраниться от гун и подняться над ними. Мы должны преодолеть заблуждение, в результате которого мы соглашаемся с действием гун Природы; ибо пока это продолжается, душа по-прежнему будет отождествляться с их движениями и подчиняться их закону. Саттву необходимо превзойти так же, как раджас и тамас; не только свинцовые кандалы и оковы-украшения из сплава, но и золотые цепи нужно разорвать и сбросить. Гита предлагает для этого новый метод самодисциплины. Он заключается в том, чтобы отстраниться внутри себя от действия гун и наблюдать за их переменчивым течением, сохраняя позицию Свидетеля, взирающего свыше на волнение сил Природы. Этот Свидетель наблюдает за движением гун, но остается бесстрастным и отрешенным, незатронутым их влиянием, пребывая высоко над ними, на своем собственном уровне, в присущем ему отстраненном состоянии. Свидетель смотрит, наблюдает, как их волны поднимаются и опускаются, но не взаимодействует с ними и пока не вмешивается в их движение. Сначала необходимо достигнуть свободы безличного Свидетеля; затем становится возможной власть Владыки, Ишвары.

Самое первое преимущество этого состояния отстраненности заключается в том, что мы начинаем понимать собственную природу, а также игру Природы в целом. Отстраненный Свидетель, ни в малейшей степени не подверженный ослеплению эгоизмом, способен видеть со всей ясностью игру ее гун, принадлежащую Неведению, и проследить все ее разветвленные и тайные ходы, все тонкости, – ибо она полна хитрых уловок, обманчивых обличий, ловушек, вероломства и предательств. Умудренный длительной практикой и опытом, осознающий, что любое действие и состояние являются результатом взаимодействия гун, глубоко понимающий их процессы, он больше не может поддаться их атакам, обмануться их обличьями или попасться в их сети. В то же время он постигает, что эго – не более чем инструмент, опора, узловая точка их взаимодействия, и, осознавая это, он освобождается от иллюзии низшей эгоистической Природы. Он избавляется от саттвического эгоизма альтруиста, святого и мыслителя; он освобождает свои жизненные импульсы от власти раджасического эгоизма, преследующего во всем собственную выгоду, и перестает быть подневольным слугой собственных интересов, безвольным пленником или измученным рабом страстей и желаний; он побеждает светом знания тамасический эгоизм невежественного или инертного существования, серого, бездумного, слепо цепляющегося за беспросветную заурядность рутинной человеческой жизни. Так, убедившись и ясно осознав, что главным пороком является чувство эго, присутствующее во всех наших личных действиях, он больше не ищет средства самоизменения и самоосвобождения в раджасическом или саттвическом эго, но устремляет взор выше, за пределы ограниченных орудий и деятельности Природы, и взывает к одному лишь Владыке действий и его высшей Шакти, высшей Пракрити. Только там всё его существо обретает чистоту и свободу, и только там становится возможным правление божественной Истины.

Первый шаг в этом процессе – обретение в себе определенного отстраненного превосходства по отношению к трем качествам Природы. Душа внутри не отождествляется с низшей Пракрити и пребывает над ней, не вовлекаясь в ее круговращения, свободная и радостная в своей спокойной отрешенности. Природа продолжает движение в тройственном круговороте своих древних привычек – желания, горести и радости осаждают сердце, инструментальные составляющие существа впадают в бездействие, их охватывает темнота и усталость, затем свет и покой снова возвращаются в сердце, ум и тело, – но душа остается неизменной, незатронутой этими переменами. Невозмутимо созерцая горести и желания низших частей своего существа, с улыбкой взирая на их радости и трудности, наблюдая без огорчений за проявлениями недостатков, помрачениями мысли, неистовством и слабостью сердца и нервов, оставаясь спокойной и непривязанной к состояниям просветленности ума, его чувству облегчения, непринужденности и силы, когда к нему вновь возвращаются свет и радость, она не пленяется ни одним из этих переживаний, но спокойно ожидает указаний высшей Воли и прозрений более великого светоносного знания. Поступая таким образом постоянно, она в конце концов обретает свободу даже в своих динамических частях от борьбы трех гун и от их относительных ценностей и порабощающих ограничений. Ибо теперь эта низшая Пракрити начинает всё больше подчиняться воле и побуждению высшей Шакти. Прежние привычки, за которые она цеплялась, больше не получают санкции и начинают неуклонно терять свою силу, возвращаясь всё реже. Наконец, она понимает, что призвана к действиям более высокого порядка, к лучшему состоянию и, пусть медленно и неохотно, пусть поначалу или даже в течение долгого времени оказывая сопротивление и упорствуя в невежестве, она подчиняется, начинает работать над собой и готовится к преобразованию.

Статическая свобода души, которая перестает ограничиваться наблюдением и знанием, увенчивается динамической трансформацией природы. Движение, действие трех гун, взаимодействие которых в трех инструментальных составляющих нашей природы обычно сопровождается постоянным смешением и неуравновешенностью, избавляется от свойственной ему хаотичности, беспокойности и несовершенства. Становится возможной деятельность иного рода, которая зарождается, развивается, достигает полной силы, и эта новая деятельность – более истинная, более светоносная, естественная и обычная для глубочайшего божественного взаимодействия Пуруши и Пракрити, хотя пока и сверхъестественная, супранормальная для нашей нынешней несовершенной природы. Тело, обуславливающее физический ум, больше не настаивает на своей тамасической инертности, постоянно повторяющей одно и то же невежественное движение: оно становится беспрепятственным каналом и послушным инструментом высшей силы и света, оно отвечает каждому требованию духовной силы, вмещает и поддерживает всё многообразие и интенсивность нового божественного опыта. Наши динамические витальные части, наше нервное, эмоциональное, чувственное и волеизъявляющее существо обретают всё большую широту и силу и достигают неутомимости в действии и блаженного наслаждения переживаемым опытом и в то же время учатся сохранять непоколебимое равновесие на основании необъятного, самообладающего и самоуравновешенного покоя, возвышенного в силе, божественного в отдохновении, лишенного возбуждения в радости и не терзаемого отчаянием и болью, не осаждаемого желаниями и настойчивыми импульсами, не омрачаемого неспособностью и бессилием. Интеллект, мыслящий, понимающий и рефлексивный разум, отбрасывает свои саттвические ограничения и открывается изначальному свету и покою. Бесконечное знание распахивает перед нами свои блистательные горизонты – знание, не являющееся результатом ментальных построений, не скованное мнениями и идеями и не зависящее от спотыкающейся неуверенной логики и шаткой поддержки чувств, но самоочевидное, подлинное, всепроникающее и всеобъемлющее; безграничные блаженство и умиротворение, не нуждающиеся в свободе от напряженной активности творческой энергии и динамического действия, не ограниченные несколькими кратковременными вспышками счастья, но самосущие и всеохватные, изливаются во все более обширные пространства и через постоянно расширяющиеся и все более многочисленные каналы природы, всё больше и больше овладевая ею. Высшие сила, блаженство и знание, источник которых находится за пределами ума, жизни и тела, нисходят и овладевают ими, чтобы преобразовать по образу и подобию Божественного.