Иван Мосеев - Поморьска говоря Страница 5

Но поразительное наддиалектное сродство и сходство поморских наречий, отмеченное и Максимовым, и Далем, и другими исследователями, действительно неоспоримый факт. Объясняется такое сходство длительной исторической, географической и политической обособленностью Поморья, а также многовековой ежегодной сезонной миграцией населения по территории края, связанной с отхожими промыслами. Кроме того, можно уверенно говорить о том, что говОря во многом формировалась на морских промыслах, в которых ежегодно принимало участие почти все мужское население большинства районов исторического Поморья (Вятки, Тотьмы, Чаронды, Каргополя, Великого Устюга, Пинеги, Мезени, Онеги, Архангельска и других). Наряду с промыслами, в формировании языковой общности большую роль сыграли речные и сухопутные торговые пути поморов. В результате происходило постоянное смешивание поморских диалектов и консолидация их в единое над диалектное целое говОрю.

ПОМОРЬСКА ГОВОРЯ И РУССКИЙ ЯЗЫК

Российские ученые использовали поморскую говорю для составления правил официального российского (великорусского, русского) языка. Так, в XVIII веке великий российский ученый и помор по происхождению Михаиле Ломоносов впервые выделил три «главных диалекта, из которых составлен российский язык» «московский», «малороссийский» (украинский) и «поморский». Кстати, Ломоносов никогда не называл искусственно созданную им и другими отечественными учеными языковую систему «русским языком» только «российским», прекрасно понимая, что это не этнический, а надэтнический официальный, государственный язык. Понятие «литературный русский язык» для этой языковой системы было введено значительно позже. Таким образом, совершенно очевидно, что поморская «говОря» не является производным (диалектом) от искусственного русского (российского) языка. Это так же очевидно, как и то, что древний латинский язык не является диалектом итальянского. В своих черновых заметках «О диалектах» Михаиле Ломоносов особо выделял родной «поморский» говор, подчеркивая, что он «не сколько ближе к старому словенскому и великую часть России занял» (М.В.Ломоносов. ПСС. Изд. Академии НаукСССР, т. VII. М.Л., 1952 г, стр. 608). Не случайно мы сегодня находим поморские слова и выражения по всей Сибири и Дальнему Востоку эти земли, задолго до возникновения российского государства, столетиями осваивались поморами. Ломоносов прекрасно осознавал механизм образования литературного российского языка, стремился оживить и облагородить его родными поморскими словами. Частично ему это удалось, и многие морские термины поморов сегодня используются российской наукой. Но в целом эта идея Ломоносова не была должным образом понята и принята.

МЫ САМИ ПО СЕБЕ

Официальное неприятие поморьской говОри началось еще во времена Ломоносова. Так, «один из основателей языка российского» Сумароков обвинил холмогорского помора в том, что тот, мол, принес в литературный российский язык множество «подлых холмогорских слов». В частности, одно из его обвинений в адрес Ломоносова выглядело следующим образом: «Строфа XII О коль согласно там бряцает… Бряцает и бренчит есть слово самое подлое;…и есть слово новомышленное и подло как выговором, так и знаменованием», написал Сумароков. Однако стоит заметить, что внедренные самим Сумароковым литературные нормы русского языка взяты из московского просторечия, иными словами литературный русский язык создан на основе языка крепостной, московской России. Так что слово «подлый» (т. е. низкий, неблагородный и т. д.) более подходит для характеристики именно официального русского языка, нежели для помОрьской говОри языка народа поморов, никогда не знавшего крепостной зависимости от русских помещиков. Любопытно, что поморы даже не считали Поморье частью России, а с XVIII века по благословению монахов старообрядцев Соловецкого монастыря (впоследствии уничтоженных по приказу российского самодержца) поморское население перестало молиться за российского царя. Соловецкий кремль, построенный поморским архитектором Трифоном, выходцем из села Нёнокса, был опорой поморского сопротивления, и здесь возникла Поморская вера беспоповцев старообрядчество, которое не признает священников. Официальная российская история не акцентирует внимание на подобных фактах, которые прямо доказывают, что поморы это самостоятельный народ. Поморы вплоть до XX века сохраняли свою самобытность и этническое самосознание, стремились обособиться от подавляющей их феодально самодержавной «великорусской» культуры, активно отделяя себя от остальной России. Это нашло отражение даже в записках М.М. Пришвина, путешествовавшего летом 1907года по Северу царской России и беседовавшего с коренными поморами:

«Почему же вы отделяете себя от России? говорил я, Вы тоже русские…».

Мы не от России дышим! Впереди вода, сзади мох… Мы сами по себе», отвечали Пришвину поморы. (Пришвин М.М., «За волшебным колобком. Из записок на крайнем севере России и Норвегии». Изд. Петрозаводск. Карелия. 1987 г, с.293).

Конечно, такое независимое самосознание подверглось сильнейшему давлению со стороны государства, особенно в годы советской диктатуры в СССР.

ВОПРЕКИ АССИМИЛЯЦИИ

Поморы не имели права на существование и развитие в качестве самостоятельного коренного народа в российском государстве, а их культура и язык практически не изучались учеными. В советских школах поморских детей учили говорить «правильно», а родной язык изначально признавался «неправильным» и подлежал искоренению, как ненужный «пережиток прошлого». Запрещалось употреблять «диалектные» поморские слова и выражения в присутственных местах и в средствах массовой информации. Даже в художественной литературе дозволялась лишь умеренная стилизация под народный поморский язык (см. произведения Степана Писахова, Бориса Шергина, Федора Абрамова). Массовые переселения ссыльных каторжан на «севера» в период существования СССР привели к тому, что помимо воздействия литературного русского языка, говОря подверглась мощному влиянию усредненного российского просторечия, к середине XX века почти утратив свои наиболее характерные отличительные черты. Смешение двух трех языковых систем (русского языка, российского просторечия и родной помОрьской говОри) в то время было характерным явлением для населения Поморья. Увы, политика изживания разнообразных «пережитков», отсутствие у поморов статуса и прав самостоятельной этнической общности, а также целый ряд других крайне неблагоприятных факторов привели к тому, что преобладающей (из числа названной выше тройки языковых систем) в Поморье сегодня является усредненное российское просторечие с редкими элементами диалектных особенностей. По прежнему жесткой корректуре и искажению подвергаются слова, которые совсем недавно были широко распространены на территории поморского края и могли бы без ущерба для привнесенной извне великорусской языковой культуры существовать в региональных средствах массовой информации и в литературе. Искажается даже традиционная топонимика Поморья. (Например: историческое поморское название деревни Малые Корелы архангельские власти пишут в соответствии с правилами русского языка через букву «а» Малые КАрелы. Двусловный слитный поморский топоним Кегостров пишут порусски «остров Кего», название реки Виткурье (курье попоморски означает «слепой рукав реки») пишут как Виткурья, поморское название села Долгошшелье произносят и пишут через букву щ, как Долгощелье), и т. д. Впрочем, ассимиляция в русском языке началась еще пару столетий назад, когда, например, древнее поморское название села Колмогоры превратилось в русифицированное Холмогоры). Да что говорить: даже мою собственную поморскую фамилию Мосеев (с редуцированной буквой и), нередко произносят и записывают как Моисеев, адаптируя ее к русскому языку. А «истовЁнно помОрьски» имена Мосей, Иринья, Еликанида, Северьян и другие, в XX веке вовсе исчезли из употребления. Остатки этнической речевой культуры поморов сегодня еще сохранились в отдаленных уголках Архангельской области, но говорить о широком сохранении языковой системы уже не приходится. Тем не менее, периодические изменения в государственной российской политике дают поморам шанс на сохранение и возрождение своей этнической культуры.

САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ЯЗЫК

Российские, и позже, советские филологи долго придерживались концепции «материнского языка», согласно которой некогда существовал единый «материнский» древнерусский язык, от которого, якобы, возникли все региональные «русские диалекты». Такая концепция, возникшая в XVIII веке, была нужна с политической точки зрения, она помогала консолидировать этносы в единый российский народ, укреплять Российскую империю. Но сегодня среди отечественных филологов уже получила развитие и другая точка зрения: считается, что часть так называемых диалектов это не ответвления от русского языка, а самостоятельные в прошлом языки народов (вятичей, кривичей, северян, дреговичей и т. д.), утративших позже свое этническое самосознание и ассимилированных великорусской этнической общностью. Очевидно, что, в отличие от перечисленных древних народов, поморы не прервали свою традицию, не утратили своего этнического самосознания, и даже сохранили название своего народа «поморы». Поэтому «помОрьску говорю» нельзя считать одним из русских диалектов. Это по прежнему самостоятельный язык отдельного народа. Увы, задача советских филологов и этнографов сводилась лишь к тому, чтобы записать умирающие языковые «пережитки», но о сохранении и развитии языковых традиций Поморья не было и речи. Мнения самих поморов на этот счет никто никогда не спрашивал, а сама говОря активно изживалась в учебных заведениях, как «неправильный русский» язык. Словарей и учебных пособий для широкого круга читателей, которые могли бы помочь молодым поморам овладеть языковыми традициями своего народа, никогда не издавалось.