Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю) Страница 54

Сам Шунь сочинил по этому поводу стихотворение, где говорилось:

Все, что под небом, —

Царская земля.

Все, кто на ней живет, —

Подданные царя.

Он этим показал всем, что теперь обладает всем безраздельно. Однако оттого, что он стал безраздельно владеть всем, мудрости у него не прибавилось. Когда у него не было ничего, мудрости его было не меньше. Просто времена были другие.

Когда не пришел еще час для Байли Си, ему пришлось бежать из Го, и он был порабощен в Цзинь. В Цинь, куда он был продан за пять бараньих шкур, он кормил волов, пока его не нашел Гунсунь Чжи, который очень этому обрадовался. Он представил его Му-гуну, а еще через три дня попросил вручить ему бразды правления. Му-гун тогда сказал: "Его купили за пять бараньих шкур, а вы предлагаете вручить ему бразды правления. Разве в Поднебесной не станут смеяться над нами?" Гунсунь Чжи отвечал в следующих словах: "Показателем мудрости правителя является то, что он верит мудрому и берет его на службу. Показателем верности подданного является то, что он уступает мудрому первенство. Если правитель прозорлив, а подданный предан, и тот, третий, действительно мудр, то в наших пределах все станут покорными, а враждебные нам государства будут пребывать в страхе. Кто же тогда осмелится смеяться?"

Тогда Му-гун взял его на службу, и его предложения были неизменно дельными, а предприятия неизменно заканчивались успехом. Но ведь не стал же он мудрее вдруг! Остается предположить, что при всей мудрости Байли Си мы никогда не услышали бы этого имени, если бы ему не повстречался Му-гун. Кто может знать, нет ли такого же Байли Си и среди людей нашего времени?! Поэтому тем из властителей, кто хочет разыскать истинных мужей, следует приложить немалые усилия.

Когда Конфуций попал в трудное положение между Чэнь и Цай, он семь дней не ел горячей пищи. Вследствие отсутствия постного и скоромного Цзай Юй был близок к отчаянью. Конфуций, перебирая струны, пел в своей комнате, Янь Хуэй искал съестное снаружи, Цзылу и Цзыгун переговаривались: "Наш учитель был изгнан из царства Лу, он заметал следы при бегстве из Вэй, на него свалили дерево в царстве Сун, а теперь он терпит бедствие в Чэнь и Цай, где тому, кто его убьет, ничего не будет, и тому, кто его оскорбит, никто не помешает. А господин наш играет и поет, барабанит и танцует без перерыва. Неужели же у благородного мужа настолько может отсутствовать чувство приличия?"

Не зная, что предпринять, слышавший это Янь Хуэй вошел в дом и сообщил обо всем учителю. Конфуций нехотя отложил лютню и со вздохом произнес: "Ю и Ци — мелкие людишки. Позови их, я поговорю с ними!" Цзыгун и Цзылу вошли, и Цзыгун сказал: "Ваши дела, можно сказать, поистине плохи!" Конфуций отвечал: "Что за разговоры! Благородный муж называет достижением познание дао! Он называет неудачей, когда ему не удается постичь дао. Ныне же я, Цю, постиг дао любви к добру и долгу, чтобы с ними противостоять бедствиям погруженного в смуту мира. Так что все то, что с нами происходит, никак нельзя назвать несчастьем, раз, обращаясь внутрь себя и не находя там погрешностей в дао, я стою перед лицом внешней опасности, ничуть не утрачивая добродетель, как даже при великих холодах, под снегом и инеем, стоят во всей красе вечнозеленые сосна и кипарис! Хуань-гун прошел через позор Цзюй, Вэнь-гун — через Цао, юэский царь — через гору Гуйцзи. Может быть, эти неприятности между Чэнь и Цай большое счастье для меня, Цю?" Затем он с подъемом взялся за цинь и заиграл. Тогда Цзылу схватил щит и начал танцевать. Цзыгун же воскликнул: "Поистине я не знал, сколь высоки небеса, сколь глубоко внизу лежит земля". В древности те, кто обрел дао, были радостными и в довольстве, и в несчастье. Они радовались не довольству или несчастью самим по себе, поскольку для того, кто обрел дао, что достаток, что несчастье — все едино. Они сменяют друг друга той же мерой, что холод и жар, ветер и дождь. Поэтому Сюй Ю радовался на северном берегу реки Ин, а Гунбо достиг своей цели на горе Гуншоу!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Встречи / Юй хэ

Все встречи мудрого с властью происходят только тогда, когда настает для этого время. Если же встречи еще не случилось, следует ждать этого времени и только потом действовать. Так птица, живущая только с другой в паре, умрет в лесу, если окажется в одиночестве. Рыба, которая живет только в паре с другой рыбой, умрет даже в море, если окажется в одиночестве.

Конфуций путешествовал по всей Поднебесной среди морей и часто встречался с властителями того времени. От Ци до Вэй он посетил более восьмидесяти правителей. Называвших себя его учениками было три тысячи. Из них достигших понимания было семьдесят человек. Повелитель десяти тысяч колесниц, если бы заполучил на службу только одного такого человека, мог бы сделать его наставником. Так что нельзя сказать, что у него не было под рукой подходящих людей; и все же после стольких странствий он в конце концов достиг лишь должности сыкоу в царстве Лу. Потому и случилось так, что место сына неба некоторое время никто не занимал, а чжухоу были охвачены великой смутой.

Когда начинается смута, малоспособные людишки то и дело попадают в фавор, а когда они попадают в фавор, они не в силах справляться со своими должностями. Когда же должность их долго не исправляется, они из фавора попадают в опалу, и чем больше они купались в милостях, тем суровее их опала, причем касается это не только их лично. Поэтому благородный муж не заводит любимцев и не своевольничает. Он всех непременно проверяет самолично и только потом доверяет им посты. И только когда он способен к правильному назначению должностных лиц, можно сказать, что он готов к тому, чтобы действовать.

Те, кто способен внимать речам, должны разбираться в искусстве спора. Среди властителей нашего века очень мало таких, которые в состоянии понять, что такое спор. Поэтому им, конечно, крайне трудно отрешиться от субъективизма при выборе того, к кому есть доверие. Те, кто способен внимать музыке, должны разбираться хотя бы в пяти нотах. Но среди людей очень мало таких, что разбирались бы в пяти нотах, поэтому когда выбирают умелых из музыкантов, также едва ли могут отрешиться от субъективизма.

Был некогда среди гостей-бинькэ человек, который явился к царю Юэ, чтобы продемонстрировать ему свое искусство игры на флейте. Ноты юй, цзюэ, гун, чжи и шан звучали в его исполнении без малейшей ошибки, но юэскому царю не понравилось, так как он любил деревенские напевы и ими лишь мог наслаждаться. То же самое, бывает, происходит и с речами о дао.

Жила-была некая молодая женщина в замужестве. Кто-то сказал ее родителям: замужество не гарантирует пропитание в течение всей жизни, лучше бы вам схоронить платья и утварь где-нибудь вне дома, чтобы приготовиться на всякий случай, если не будет пропитания. Родители сочли это резонным и велели этой женщине постоянно припрятывать что-нибудь вне дома. Родители мужа узнали об этом и заговорили: "Она живет с нами как невестка, а помыслы ее о другом. Ее нельзя оставлять в доме". И они ее выгнали. Между тем родители этой женщины думали, что тот, кто им дал такой совет, по-настоящему о них заботился, и до конца своих дней считали его хорошим человеком. Конечно, это происходило оттого, что им неизвестны были истинные причины происшествия.

Уничтожение храмов предков и утрата Поднебесной происходят таким же образом. Поэтому правильно говорится: "То, что составляет одно целое, не образуется в соответствии со строго определенными правилами". Это похоже на то, что происходит между полами. Нет такого, кто не мог бы объяснить, кто, по его понятиям, красивый [человек ], но не каждый встретит свой идеал красоты.

Некогда Мо Му получила от Хуан-ди следующее поучение: "Держись правил женской доблести-дэ и не забывай о ней никогда, держись приличествующих женщине правил поведения и не давай себе в этом послабления, и твоя женская стыдливость никогда не пострадает, хотя бы тебя и хотели опозорить".

Это похоже на отношение к съестному: любой может отличить сладкое блюдо, но далеко не каждому оно достается. Вэнь-ван любил аировый суп. Услышав об этом, Конфуций его попробовал. Страшно скривившись, он стал его есть и только через три года справился с этим.

Некогда жил человек, от которого так разило, что родные и близкие, братья и жены, друзья и знакомые не могли находиться с ним рядом. Он и сам страдал от этого и поселился один у моря. Однако тамошним жителям так понравился исходивший от него запах, что они следовали за ним днем и ночью, не отходя ни на шаг Между тем, говорят, он и от этого очень страдал.

В Чэнь был урод по прозванию Дунься Чоуми. Лоб у него был, как молот, виски широкие, а лицо черное, как лак. Рачьи глаза висели по бокам носа. У него были длинные руки и кривые короткие ноги. Но когда чэньский хоу увидал его, тот ему так понравился, что он поручил ему и управление страной, и собственное домоправление. Когда чуский правитель собирал ассамблею, чэньский хоу был болен и не мог туда поехать. Поэтому он послал туда вместо себя Дунься Чоуми извиниться за свое отсутствие.