Многоценная жемчужина - Сергей Сергеевич Аверинцев Страница 57

Пусть же радуется человек державе своей, как Дарий,

или благополучию своему, как Поликрат,

или крепости своей, как Ахилл,

или супруге своей, как Агамемнон,

или потомству своему, как Приам,

или искусству своему, как Архимед,

или мудрости своей, как Сократ,

или учености своей, как Пифагор,

или ведению своему, как Паламед![318]

Жизнь людей, сын мой, уходит из мира,

но похвалы и добродетели их пребывают;

И ты, малое чадо мое,

избери для себя то, что не преходит,

ибо прилежащие к таковому нарицаемы скромными,

и возлюбленными,

и любителями доброго имени;

но если приступит к тебе зло,

не вини человека,

и не возставай на божество,

и не ропщи на время!

Если пребудешь ты в мысли сей,

немал дар, полученный тобою от божества,

не нуждающийся в богатстве,

не страждущий от бедности,

и будешь ты исполнять назначенное тебе

без страха и с радостию;

ибо страх и убегание того, что приходит по природе,

не для мудрого, но для ходящих в беззаконии,

и нельзя отнять у человека мудрость его,

как отнимают богатство его.

Пекись о ведении более, нежели о богатствах,

ибо чем более возрастает имение,

тем более изобилует зло —

ведь видел я,

что где изобилуют блага,

там возстают и беды,

и где почести приемлются,

там и печали сбираются,

и где богатства преумножаются,

там горечь годов многих.

Итак, если мудр ты и неусыпен в рачении,

не престанет божество помогать ни тебе,

ни любящим тебя;

что можешь стяжать, то пусть довлеет тебе,

если же сможешь обойтись без имения,

блаженным должно будет наречь тебя,

ибо никто не возымеет к тебе зависти.

Попомни и сие,

что жизнь без имений не бывает смущаема сильно

и что никто по смерти своей

не наречется владетелем имения;

но слабые пленимы вожделением их

и не ведают, что человек среди имений своих

страннику подобен;

и страшатся они ненадежности обладании их —

ибо оставили они, что принадлежит им,

и взыскали того, что не их.

Ибо что еще можем мы сказать,

если мудрецы терпят насилие от рук тиранов,

и мудрость их уловляется клеветою,

и угнетаемы они без защиты от разума своего?

Так, что доброго стяжали афиняне,

убив Сократа,

возмездие за коего получили они в гладе и моровой язве?

Или сыны Самоса,

сжегши Пифагора?[319]

Ибо земля их в одночасье сокрыта была песком.

Или иудеи,

казнив Мудрого Царя своего?[320]

Ибо царство их с того времени отнялось у них.

Ибо по правде отметило божество

мудрость сих трех:

ибо афиняне умирали от глада,

и сыны Самоса одолены были морем,

не имея средств помочь себе,

иудеи же, покинутые и прогнанные из царства своего,

разсеяны по всякой стране.

Сократ безсмертен через Платона;

Пифагор же — через кумир Геры;

а Царь Мудрый — через законы, им данные.

Но я, сын мой, испытал,

В сколь бедственном злополучии люди обретаются,

и дивился я, как не смирены они бедами,

их обступившими;

не довольно им ни войн, ни скорбей, ни недугов,

ни смерти, ни бедности;

но как звери мерзостные нападают они друг на друга

в злобе своей,

ища, кто из них возможет причинить большее зло

товарищу своему;

ибо перешли они пределы правды

и преступили все законы благие,

покорясь собственным своим похотениям, —

ведь доколе вожделеет человек того,

к чему стремится похотение его,

как возможет он в праведности творить

приличествующее ему?

И не признают они правой меры,

и редко простирают руки свои к истине и добру,

но ведут себя во всей жизни своей,

как глухие и слепые.

Злые радуются, и праведные утесняются;

имущий отрицается, неимущий же стяжать тщится;

бедный нищенствует, и богатый сокрывает;

и каждый посмеивается ближнему своему!

Упившиеся неистовствуют, и протрезвившиеся раскаиваются,

иные плачут, иные поют, иные смеются;

иные же схвачены заботою;

о злом всё радование их,

и отвергают они возлюбившего истину.

Изумления сие достойно,

как мир творит всё посмешищем,

и люди, разнствуя в образе жизни,

пекутся о суете;

и некто из них ищет снискать себе имя

победою в сражении,

но не мыслит храбрец о неразумии похотей,

пленяющих человека в мире;

а я желал бы, чтобы толика раскаяния

пришла к побеждающему силою своею,

но осуждаемому алчностию своею.

Ибо испытывал я людей,

испытав же, нашел,

что к одному этому стремятся они:

к изобилию богатств;

и о сем не имеют они решения постоянного,

но изменчивостью мысли своей

быстро повергаемы и поглощаемы унынием;

и не мыслят они о многих богатствах мира,

сколько приходит терзаний

с ними купно;

ибо рабствуют они величеству чрева своего,

и это есть срам умов растленных.

Но то, что внушает мне мысль моя

написать тебе,

мало прочесть, но должно держаться на деле;

ибо и то знаю я,

что, когда испытаешь ты путь жизни таковой,

он полюбится тебе весьма,

и свободен ты будешь от недолжного пыла,

с коим детей ради сбирают богатство;

отдали же от себя впредь печаль,

что лелеют люди в себе

и от которой не приходит добра,

и отгони от себя то попечение,

которое не пользует нимало.

Ибо нет у нас иного средства,

кроме одного лишь мужества,

чтобы одолеть злополучие и нести скорби,

которые мы всегда приемлем из рук времени;

ведь нам подобает ожидать их,

а