Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока Страница 60

«Кто предопределял вращение светил…»

Кто предопределял вращение светил,Теперь ушел во мрак и сладким сном почил.

Твой в розе вижу лик. Да, грезишь ты на ложе,Коль томной розы лик и твой — одно и то же.

Очнитесь, гордецы! Мы ненадолго здесь.Отрубит смерть мечом и голову, и спесь.

Взгляните, это кровь окрасила тюльпаны.Скорбя, кровавых слез я лить не перестану.

Да не взойдет луна в ночной беззвездной мгле!Утратил я луну, предав ее земле.

И, коль дохнет Хосров кромешной тьмой печали,Потонет мир во тьме кромешной, как вначале.

«О ты, чьи кудри для благочестья — соблазн опасный…»

О ты, чьи кудри для благочестья — соблазн опасный,Уста которой едва приметны и тем прекрасны,

Поверь, не стал бы любой неверный так сердце ранить.А может, вера так разрешает сердца тиранить?

Коль мимоходом так убивают улыбкой губы,В уста-рубины вонзить отмщеньем хотел бы зубы.

Я лбом касаюсь твоих коленей, склонив колени,Как пред кумиром склоняет брахман, творя моленье,

И если был бы кумир тобою, поверь, о пери,Я впал бы тотчас, как этот брахман, и сам в неверье.

Но разве можно достичь Каабы моей любимой?Лежат меж нами пески пустыни непроходимой.

Как я рыдаю, ужель не слышат любимой уши?Я схож с певцами, что ждут от стражи великодушья.

Коль власть таится в тебе, о пери, как в мандрагоре,В земле отыщешь глаза страдальца, сочащих горе.

И вечно будет в груди Хосрова дымиться рана,Узор на перстне, запечатленный концом чекана.

«Пусть недостойный глаз не сглазит, возлюбя…»

Пусть недостойный глаз не сглазит, возлюбя,Пусть только ветерок касается тебя

И аромат несет, подобный капле яда.Нет жизни у того, в чьем сердце пламя ада.

Я жажду нежных слов — шипы в твоих устах.Не сыпь на раны соль, — и без того зачах.

Твоя обитель — рай, а я в аду сгораю.Надеяться в аду могу ль на яства рая?

С безумьем пополам страдания влачу.Подобна красота для разума бичу.

Влюбленного в кумир не отвратишь словами,Как во хмелю пропойц не протрезвить речами.

Наметит жертву страсть у двери кабака,Смеясь над сединой, споит и старика.

Но если он, как я, в вине любви утонет,Омой его вином пред тем, как похоронят.

Умолкни, о Хосров! Твои газели — стон.Смертельней, чем кинжал, сердца изранит он.

«Ты сияла мне луною. Нет со мной моей луны…»

Ты сияла мне луною. Нет со мной моей луны,И от дыма стонов: «Боже!» — ночи душны и черны.

Будьте вы благословенны, ночи пьяные любви!Отстонали, отрыдали, улетели соловьи.

Я твержу хвалу ресницам, полумесяцам-бровям,Как твердят аят[72] Корана в медресе: «Нун ва-л-калам!».

Что отвечу, если спросишь, как я ночи провожу?Одиноко до рассвета я у стен твоих брожу.

О приди, душа, что может быть душою тысяч тел,Тех, что души потеряли от твоих разящих стрел!

Коль души лишит подруга, не кляни судьбу, Хосров!Ведь обычай у красавиц с дней творения таков.

«О блаженство! Я ликую, осчастливленный судьбой…»

О блаженство! Я ликую, осчастливленный судьбойТы явилась в край забытых, в край покинутых тобой.

Благосклонно улыбнулась и вошла. Не уходи!Дай упиться Близнецами — пылкой нежностью груди!

Наконец-То, о всевышний, о владыка горних сил,Стан, подобный кипарису, я в объятья заключил.

Вот он — светопреставленье, разрушитель всех основ!Я до светопреставленья любоваться им готов.

Не тревожься, коль ударит караульный в барабан.Кто же спит, когда любовью на груди у друга пьян?

О смеющаяся роза, о подобная луне,Из каких пришла чертогов подарить блаженство мне?

С чем сравню тебя? С нежданно залетевшим лепестком,Что упал ко мне на ложе, занесенный ветерком.

Ты со мной! Со мной! О чудо! Да хранит тебя аллах!Недостойный, я любуюсь влажным жемчугом в устах.

Но очнись, Хосров, умолкни! Хватит петь хвалу судьбе.Нет возлюбленной с тобою. Все пригрезилось тебе.

«Скитаться на путях любви, о сердце, не устань…»

Скитаться на путях любви, о сердце, не устань!Бессильно тело без тебя. Бессильней, тело, стань!

О ты, что взорами сердца кровавишь вновь и вновь,Пролей соперников моих еще обильней кровь!

О камень сердца твоего разбиться буду рад.Да будет каменней оно и тверже во сто крат!

Винят влюбленные тебя в жестокости. Пускай!Еще сильнее мучь меня, еще больней терзай!

Сгорает сердце от любви. Взгляни, на нем зола.Коль ты довольна, пусть его сожжет любовь дотла!

Благочестивый, жаждешь мне молитвою помочь?Молись: «Пускай безумцем он блуждает день и ночь!»

Слезами скорбными Хосров оплакал каждый стих.Да будет счастлив он от слез соперников своих!

«Кто зеркало вручил тюрчанке столь пригожей…»

Кто зеркало вручил тюрчанке столь пригожей?Любуется собой, забыв меня, о боже!

Терзает грудь мою мучительнее рока.Скажи, кто сотворил ее такой жестокой?

Влюбленному в кумир нельзя искать Каабы.Иного божества возжаждал он тогда бы.

Душа моя! Увы, я, пойманный кудрями,Не в силах погасить в плененном сердце пламя.

Тюрчанка, не лови походкой плавной в сети!Пройдешь — не усидят сидящие в мечети.

И столько метких стрел пускать в меня не надо.Давно убита дичь одной стрелою взгляда.

О не трудись! Сражен Хосров своей любовью.Ты можешь кисти рук омыть горячей кровью.

«Тюрчанка, пусть аллах тобой не почитаем…»

Тюрчанка, пусть аллах тобой не почитаем,Перед тобой ничто вся Индия с Китаем.

Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог,Забыл, как обивал напрасно твой порог.

Сказала: «Не блуждай, о странник, сделай милость!».Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось?

Я стражу по ночам у стен твоих несуИ поверяю боль в твоих воротах псу.

К чему ходить в мечеть сраженному любовью?Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови.

Пою о соловьях, о розах я пою,Чтоб только воспевать жестокую мою.

Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране,Теперь влечет меня твое благоуханье.

Сожги меня, сожги неправедным огнемИ пепел мой рассыпь на зеркале твоем!

Рад голову Хосров подставить под удары,Коль для тебя в игре она подобна шару.

«Рок разлучил меня с тобой на время…»

Рок разлучил меня с тобой на время,И жизнь влачу как тягостное бремя.

Спроси того, кто знает боль разлуки,Что значит боль и что такое муки!

И все же я тебе, изнемогая,Шипов моей тоски не пожелаю.

Я смыл слезами на твоем подолеКровавый след моей безмерной боли

И поступил весьма неосторожно:Он обо мне напомнил бы, возможно.

Молю, приди, но у мечети павойНе выступай походкой величавой:

Воздеть горе не сможет дервиш очиИ разорвет колпак и коврик в клочья.

Хосров умрет у ног своей любимой,И пусть кричат: «Безумец! Одержимый!».

«Ты правоверью враг. Твои уста и брови…»